Турция: Кто стуЧитсЯ в дверь ЕС?

Ни одна другая страна не вызывала столько споров и пересудов своим настойчивым стремлением в Евросоюз, как Турция. Большинство европейцев, как показывают многочисленные опросы, не желают приема турок в свою семью, причем причина этого нежелания вовсе не в доминирующем в этой стране исламе. Проблема заключается в том, что турки и европейцы совершенно не в состоянии согласовать приоритеты такого объединения.
Если в Европе полагают, что Турция должна соответствовать общим для стран ЕС критериям, известным как Копенгагенские (вкратце: иметь стабильную, не подверженную угрозе исчезновения демократию; обладать экономикой, способной выдержать конкурентное давление на внутреннем рынке ЕС; быть готовой делегировать весьма значительную часть своих государственных функций Брюсселю), то представление самих турок о слиянии с Европой напоминает анекдот про султана, желающего жениться сразу на целом гареме, чтоб не тратиться на 25 свадеб по отдельности. Причем роль султана отводится, естественно, Анкаре, а не Брюсселю. Как показывают опросы населения в 10 турецких городах европейской части страны, большинство их населения уверены, что со вступлением Турции в Евросоюз именно Европа должна отдать часть своих полномочий турецкому правительству, а не наоборот.
Другая, возникшая совсем недавно проблема высветила еще и тот факт, что в данный момент ни европейцы, ни сами турки не в состоянии понять — кто именно желает объединяться с Европой? С одной стороны, это правительство Реджепа Эрдогана — легитимный представитель Турции на международной арене. При этом всем известно, что сформировано оно было из рядов исламистских и националистических партий. Им бы, как черту от ладана, бежать от идеи объединения с «неверными», но вместо этого они выступают наиболее активными поборниками вступления в ЕС. С другой стороны, вполне секулярные политические партии и объединения Турции, находящиеся в оппозиции и добивающиеся как раз демократических реформ в европейском стиле, в Европу вовсе не рвутся. «Все смешалось в доме Облонских».
А тем временем происходят события, после которых возникает все больше сомнений относительно европейского выбора Турции. 17 мая вооруженный пистолетом 29-летний адвокат Альпарслан Арслан открыл огонь по судьям Верховного административного суда в Анкаре. С криком «Аллах акбар!» он убил одного из судей и тяжело ранил другого. Мотив преступника — желание «наказать негодяев», подтвердивших запрет на ношение головного платка (хиджаба) для госслужащих в рабочее время.
Это послужило своеобразным спусковым крючком для протестов оппозиции: десятки тысяч людей, среди которых сотни судей, прокуроров и адвокатов, вышли на улицы, требуя отставки правительства Эрдогана. По их мнению, именно оно виновато в том, что своей исламистской политикой создало в стране климат, при котором происшествия, похожие на «дело Арслана», вообще стали возможны. Во время погребения погибшего судьи толпа засвистела и закидала гнилыми помидорами прибывших на церемонию министров, так что тем пришлось поспешно ретироваться. Оппозиция требует проведения немедленных досрочных выборов за полтора года до окончания полномочий нынешнего кабинета министров.
Однако еще более серьезно, нежели уличные протесты оппозиции и критика в адрес Эрдогана со стороны президента страны Ахмета Сезера, прозвучали для правительства несколько слов, произнесенных начальником Генштаба турецкой армии Хильми Езкеком. Руководителю турецких вооруженных сил не нужно выпускать пару танков покататься по улицам Анкары, чтобы продемонстрировать, что легитимно избранное руководство страны не обладает всей полнотой власти. Ему было достаточно открыто похвалить проведение демонстраций протеста и назвать их «обнадеживающими», а также призвать их организаторов к дальнейшим акциям, чтобы каждый житель страны невольно вспомнил 1997 год — именно тогда первый исламистский руководитель правительства Незметтин Эрбакан был смещен со своей должности — по инициативе военных. Ожидает ли подобная судьба Реджепа Тайипа Эрдогана?
С самого дня блистательной победы его Партии справедливости и развития (AKP) на парламентских выборах в ноябре 2002 года не только военные, но и президент, и даже генпрокурор страны подозревают Эрдогана в симпатиях к исламскому фундаментализму. Претензии, предъявляемые ему, звучат следующим образом: нынешний премьер лишь сделал вид, что отказался от своих ранних радикальных убеждений и превратился в демократа. На самом деле его цель — создание «государства Аллаха». Один из лидеров оппозиции, председатель Народно-республиканской партии Дениз Байкал всего лишь за день до теракта в здании Верховного суда выступил с заявлением о том, что «под руководством Эрдогана демократическая Турецкая республика постепенно превращается в ультрарелигиозную теократию». Выстрелы Арслана — тому подтверждение, считает он теперь.
Но следует отметить, что Альпарслан Арслан — вовсе не выходец из рядов радикальных исламистов. Скорее, его можно отнести к числу правонационалистических элементов, в среде которых национальная и религиозная составляющие смешиваются между собой: в паре понятий «турок — мусульманин» они делают акцент на «турка». Сам он предпочитает, чтобы его называли псевдонимом «Полад Алемдар» - это имя принадлежит герою нашумевшего фильма «Долина волков – Ирак», секретному суперагенту турецких спецслужб, который ведет героическую борьбу против американского империализма и (конечно же!) международного сионизма. Полицейское расследование показало, что Альпарслан Арслан чаще других в преддверии преступления контактировал с бывшим армейским офицером Музаффаром Текином, который, в свою очередь, имеет тесные контакты с экс-агентами служб безопасности. После теракта Текин «залег на дно» — предполагается, что его прячут бывшие сослуживцы.
Таким образом, нападение на судей вдруг предстало совершенно в ином свете. Вполне возможно, что противники Эрдогана, самозванные спасители секулярного государства, нарочно подстроили теракт, чтобы подтолкнуть к отставке исламистское правительство. По крайней мере, именно в таком духе высказываются близкие к правительственным кругам газеты. Таким образом, — полагают они, — оппозиция пытается очернить АКР и не дать этой партии провести в начале следующего года на пост президента страны своего кандидата, чья жена носит хиджаб — в отличие от супруги нынешнего президента Сезера. Сам Эрдоган говорит о «кровавом заговоре» против демократии, а один из его министров обозвал оппозиционных демонстрантов «террористами».
Все эти события позволяют политологам говорить о разразившейся в Турции «гражданской войне эпохи постмодерна» между светским и религиозным лагерями. На карту поставлено многое: первые полагают, что их священная обязанность — любыми способами спасти светское турецкое государство от исламистской угрозы, а их противники парадоксальным образом выступают в качестве оплота турецкой демократии.
В этих условиях переговоры о вступлении Турции в Евросоюз становятся попросту бессмысленными: ситуация в стране чревата таким взрывом, какого европейцы не знали, пожалуй, со времен попытки военного путча в Греции в 1950-е годы. Тем не менее официальная Анкара по-прежнему настаивает на скорейшем продвижении в вопросе присоединения Турции к ЕС, полагая, что успех на внешнеполиической арене может улучшить ситуацию внутри страны. Европейские же руководители, даже такие ярые приверженцы этого присоединения, как британцы, попросту недоумевают: с кем и о чем теперь разговаривать?