МНОГОЛИКИЙ ЛИНКОЛЬН

Культовые фигуры прошлого, будь то политические лидеры типа Вашингтона или Джефферсона, или художники, как Моцарт и Шекспир, - суть объекты не только китчевой мифологизации, но и время от времени подвергаются ревизии, находясь в контексте изменчивых, сменных тенденций в историографии и биографическом жанре. Эти последовательные, беспрерывные и неизбежные, а иногда внезапные и даже случайные смены настроений публики по отношению к своим кумирам когда связаны с новооткрытыми фактами их жизни, порою – с изменением идеологической моды, а иногда – с простым желанием четко артикулировать противоположную точку зрения на вечного, но поднадоевшего своим монументализмом кумира. Памятник остается на своем пьедестале, но очередной биограф или историк приглашает читателей смотреть на него не в фас, а обойти по периметру.
Ни один американский президент не порождал такое количество портретов, как Авраам Линкольн, – одних книг о нем издано более семи тысяч (!), не говоря о прочих публикациях в периодике – имя им легион! Не человек, а ходячий символ. С одной стороны, его возносят как благородного провидца, давшего свободу рабам Америки. С другой – честят как узколобого расиста и лицемера. Линкольн – народный герой, воплощение качеств и свойств простого американца с его здравым смыслом и холодным расчетом – одни его хвалят за это, другие, наоборот, хулят.
Линкольн был подвергнут психоанализу за взаимоисключающие качества – как бабник и как голубой; само собой, как депрессант. Установлено, что Линкольн был упадочный тип, надолго погружался, не желая выходить, в депрессию. Был черным меланхоликом и было от чего ему меланхолиться с его убогого, безрадостного детства.
В разных книгах Линкольн был обвинен за пассивность и нерешительность, хитрость и оппортунизм, богохульство и фанатизм. Короче, Линкольн был обоготворен и развенчан, демонизирован и разобран на составляющие, как складная картинка. Честный Эби стал Эби с Тысячью Лиц.
Какое из них истинное? Как теперь собрать воедино эти части и воссоздать образ Линкольна заново?
Помогают ли это сделать очередные провокативные книги о Линкольне, а они продолжают выходить одна за другой, и никакая плотина остановить этот поток не может: каков спрос, таково и предложение.

Фермер из глубинки или продвинутый индустриалист?
Самое позднее из этой книжной стаи о Линкольне – сочинение Микаэла Линда «Во что Линкольн верил» с подзаголовком «Принципы и убеждения величайшего из американских президентов».
Автор, как и многие до него, пытается вылущить из мифологических сказов и символов реального Авраама Линкольна, рассмотренного в контексте его жизни и карьеры. Линд ополчается на хрестоматийный образ Линкольна – с психологией и сознанием бедняцкого фермера на дальнем пограничье. Живописная и слегка малохольная фигура Линкольна-деревенщины, до сих пор импонирующая американцу из глубинки, не имеет ничего общего ни с биографией Линкольна, ни с его политическими взглядами. И хотя Линкольн родился и провел детство в сельском захолустье и в крайней бедности, он стал юристом, состоятельным адвокатом, «практиковавшим среди богатых и влиятельных людей», и он «всегда стоял за крепкое централизованное и действенное федеральное правительство, которое всячески поддерживает и укрепляет индустриальный капитализм».
Образ жизни, который американская мифология приписывает Линкольну, - это существование фермера-бедняка на границе, в сельской глуши, которую «на самом деле Линкольн глубоко презирал и рванул, при первой возможности, в город. А мечтал он не о жизни на ферме, а о железных дорогах, поездах, заводах и фабриках». Так пишет Линд и камня на камне не оставляет – и очень доказательно – от пасторального Линкольна.

Герой нации или белый супрематист?
Набрав ревизионистский разгон, автор с Линкольна - деревенщины перескочил на Линкольна - Великого эмансипатора и предтечу современного движения за гражданские права. Этот популярный образ Линкольна представляется Линду недоброкачественным, вызывает сильные сомнения, и добрую половину своей книги он отводит под пунктуальное уточнение расистской политики Линкольна.
Линкольн в книге Линда – «убежденный сегрегационист и противник уравнения черных в правах с белыми». Линкольн также, с подачи Линда, - «белый супрематист с очень низким мнением об интеллектуальных способностях черных».
В расизме Линкольна упрекали и раньше, но всегда предполагалось, что 16-й президент Америки сумел преодолеть предрассудки и фобии своей дремучей юности. Линд же запальчиво пишет, что «до самой могилы Линкольн не мог даже представить, что возможны какие-либо антирасистские поправки к Конституции помимо запрещения рабства».
Если бы Линкольн не был убит пулей Бута и жил дольше, пишет Линд, «рабство было бы отменено во всех штатах, но каждый штат оставлял бы за собой право отказать черным в гражданстве». По Линкольну штаты были правомочны отказать черным гражданам в избирательном праве. Самое большее, на что он соглашался, это был ценз, который черные граждане должны были пройти на грамотность и частную собственность.

Эмансипатор или расист?
Линкольн также носился с идеей колонизации – диковинной и оскорбительной. Согласно этой идее, все черное население Америки следовало убедить и всячески поощрять эмигрировать в другую страну (в Африку или Латинскую Америку) – так, чтобы оставалась Америка исключительно для белых. В книге Линда, настаивавшего на ярко выраженном расизме Линкольна, 16-й президент США в охотку подпускал в свою речь слово «нигер» и так и сыпал смачными – о черной расе – анекдотами.
Все дело в том, считает Линд, что Линкольн проводил резкое различие между абстрактными естественными правами человека и практическими гражданскими правами. Первыми были наделены все человеческие существа по праву рождения и независимо от цвета кожи, тогда как последние, по мнению Линкольна, должны быть только у белых.
И хотя Линкольн, подобно большинству своих современников, верил, что черные принадлежат к низшей расе, при этом он страстно отвергал идею, что белые имеют право управлять черными как рабами или субъектами белых колониальных империй – без разницы. Но в душе Линкольн всегда лелеял Америку только для белых.
Но если Линкольн не великий эмансипатор и не народный герой, то кто же он? «Великий демократ - не очень убедительно и чересчур обтекаемо”, - отвечает Линд в конце своей книжки о Линкольне, нагромоздив горы обвинений ему в расизме.
А теперь от гражданских позиций Линкольна перейдем к его личной и интимной жизни, рассмотренной в другой, не менее провокативной книге.

Женолюб или гей?
Нынешний Линкольн настолько мифотворен и метаморфен, так податлив на уговоры своих биографов, что недавно поменял традиционную сексуальную ориентацию. Новомодная приписка Линкольна к голубому стану случилась в эпатажной книге покойного историка С. Триппа «Интимный мир Авраама Линкольна», изданной «Free Press» и вызвавшей укромные дискуссии в прессе. Автор трудился над ней 10 лет, отследив Линкольновы сексуальные признаки, проявления и предпочтения и сделав смелый вывод: Линкольн был геем.
Трипп называет по крайней мере трех постоянных любовников Линкольна, с которыми он годами спал в одной кровати. Кстати, в те времена для мужчин спанье вповалку – по бедности или в бивуачной тесноте – было привычным делом. Линкольн-юрист в Спрингфилде обязан был подолгу объезжать и вести дела в дальних окружных судах. Кочевая жизнь без всяких удобств, и мужчины часто спали вдвоем, а то и втроем в одной постели. Что вряд ли стоит, по методу Триппа, подводить под свальный грех.
Тоскливо встретить в книге Триппа среди сексуальных партнеров Линкольна его лучшего и по сути единственного друга и конфидента Джошуа Спида. Уж очень помнится прибытие Линкольна в Спрингфилд – верхом на наемной лошади и без гроша в кармане – делать карьеру юриста. И как кстати пришлось дружеское предложение Спида разделить с ним комнату и кровать. В ней они проспали вместе четыре года – пока Линкольн не заработал на отдельное жилье. Они сожительствовали на общем ложе беспечно, экономно и вряд ли сексуально, потому что Спид, не в пример Линкольну, был отменный женолюб.
Но Трипп сосредоточен на Линкольне. Побочные персонажи – даже в вопиющем противоречии с его секстеорией – историка не волнуют. Представляя миру Линкольна-гея, автор понимал: это покушение на памятник, на президентский Мемориал, покушение дурными и скудными средствами. Гомосексуализмом Линкольна объясняется и его пожизненная депрессивность (полученная, кстати, по наследству от матери), и юношеский наклон к мужским тусовкам, и робость с девицами и дамами, и его катаклитическая жизнь с супругой Мэри Годд. Все загадки, парадоксы и тупики, которыми полна неординарная жизнь Линкольна и над которыми бились все его биографы, не находя единого ответа, в книге Триппа легко и просто объяснились.
Линкольн сам замутил, как мог, свою личную жизнь. Он был замкнутым и скрытным в интимных признаниях человеком. Он не умел до конца договаривать. Оставлял пропуски на полях своей жизни, сознательные умолчания, двусмысленности. Но только Трипп замотивировал всю частную жизнь Линкольна его предполагаемым (для Триппа – несомненным) гомосексуализмом. За бортом жизни Линкольна-гея остались: юношеская влюбленность в девушку, три разные попытки (отвергнутые) женитьбы на феминах, 22 с половиной года семейной жизни с одной женой и четырьмя детьми, нормальный ад брачной жизни двух плохо подогнанных друг к другу супругов, ревность Мэри к женам офицеров – не к офицерам, о которых пишет Трипп, изумительная нежность и тревога в письмах разлученных на время супругов; радости и горести взаимного житья, о которых с умилением без конца вспоминает безутешная вдова. И много, много другого – гетеросексуального.
Это книга с тенденцией, с резким уклоном. Поступок, как говорил Розанов, по мотиву хочется. Триппу очень хотелось показать ошарашенной публике легендарного Линкольна – гомосексуалом. Смущал автора и слишком широкий разброс личности 16-го президента США. Широк человек. Как бы сузить? Вот биограф и сузил исторического Линкольна до гея. Непонятно только – президент снижен или, наоборот, возвышен с помощью голубой легенды? По диктату политкорректности, гомосексуализм если не комплимент, то по крайней мере пикантная характеристика исторического персонажа.
Ничего, от Линкольна не убудет. И эта приписка президента к голубому полку по-своему понятна и даже трогательна. Очередная, пусть и неуклюжая попытка оживить легенду, влить в нее новую – на этот раз сексуальную – потенцию.
Супротив известного армянского анекдота о Чайковском, этот автор хочет, чтобы мы любили Линкольна именно за это. А мы все-таки будем любить его за исторические деяния, писательский талант, кроткую тяжбу с судьбой и за вольный, никем не ограниченный, размет и полет его уникальной личности.