Теория и практика израильского неряшества

В мире

В Израиле поставлен новый рекорд. Прошедший праздник Рош ха-Шана (иудейский Новый год), который на этот раз пришелся на середину рабочей недели, растянулся вместе с выходными на четыре дня. Но дело не в продолжительности праздника и даже не в том, что в эти веселые дни на природу и в городские парки выбрались более полумиллиона израильтян.
Рекорд был поставлен весьма грустный: отпраздновавшие граждане оставили после себя в лесопарковой зоне около 40 тонн мусора. Однако Израиль не блещет чистотой и в будни. 
Страна, ученые и специалисты которой то и дело рапортуют миру о создании новых технологий утилизации мусора и извлечения из него огромной пользы – от выработки электроэнергии до создания искусственных островов в море, – сама, к сожалению, выглядит неопрятно. Она не прибрана в самом банальном бытовом смысле. Туристам и деловым приезжим людям это бросается в глаза сразу и несколько разочаровывает, а новых репатриантов просто озадачивает: им-то здесь теперь жить. Конечно, всем понятно, что тут вам не Европа и добиваться ее пресловутого идеального порядка на Востоке почти бессмысленно.  Да, и по сравнению с соседними арабскими странами израильские города выглядят все же приличнее, но это – слабое утешение для людей, не привыкших к всепобеждающей местной неряшливости.

Свеженькие репатрианты поначалу задавали наивные вопросы: “А почему на улицах так мало урн?” “А потому, - наставительно отвечали им уроженцы и старожилы, - что в любую из них террористы могут подложить взрывчатку!” И новички, разумеется, выбирали жизнь в грязи смерти в теракте. Хотя ни малейшего отношения к проблемам безопасности отсутствие урн не имело и не имеет: просто муниципалитеты на этом всегда экономили. Да и какой смысл тратиться, если мусор на улицах ни у кого большого возмущения уже давно не вызывает? Стало быть, дело не в самой израильской грязи, а в психологии отношения к ней?

Теорий на этот счет выдвигалось немало. Первая и самая простая - ментальные различия разных групп населения молодой эмигрантской страны. Дескать, сравните санитарное состояние районов, заселенных небогатыми выходцами из стран Магриба, и мест компактного проживания потомков западноевропейских евреев – и сразу все поймете! А понять-то в этом случае можно только то, что районы вилл, принадлежащих состоятельным адвокатам, врачам, бизнесменам и старшим офицерам армии и полиции, убираются лучше, так как этот труд оплачивается там дороже, чем работа муниципального дворника в районах дешевого или бывшего социального жилья. Фактор денег порой сильнее фактора общей воспитанности. Но и он работает постольку поскольку. Не случайно же не первый уже раз СМИ сообщают о бродячих кошках в здании, а также крысах и тараканах в буфетах Кнессета? 

Хотя традиции тоже нельзя сбрасывать со счетов, и одна из них напрямую связана со второй теорией, выдвигаемой исследователями “национальных особенностей израильской неопрятности”. Общеизвестна чистоплотность так называемых марокканских хозяек. “Так называемых” потому, что имеются в виду также женщины из семей иракских, иранских, йеменских, турецких и других еврейских выходцев из мусульманских стран. Чистота в семейном жилище – здесь своеобразный фетиш: ежедневная полная влажная уборка, на мебели не должно быть ни пылинки, окна, стеклянные двери, каждая рюмочка и вазочка протираются до кристальной прозрачности. Но все это не относится к “большому миру” за входной дверью. За ней, за дверью, можно оставить на ночь пакеты с отходами, в подъезд выпустить волны воды после мытья полов и даже вышвырнуть в окно то, что лень нести в мусорный контейнер. Это, конечно, не обобщение, но и не исключение, что может подтвердить любой новый репатриант, по воле судьбы поселившийся в таких домах.

До неприличия запущены в Израиле районы, основное население которых – религиозные ультраортодоксы. По этой, третьей “теории израильской задрипанности” людям, посвящающим всю свою жизнь изучению Торы, не до таких пустяков, как чистые улицы. За них, как и за все, включая содержание прилегающей территории в более или менее пристойном виде, должны отвечать другие, не столь “святые” соотечественники. И платить за это тоже, разумеется, обязано “государство грешников”. Презрение  к труду и пренебрежение нормами общественного быта в этих местах живут по соседству.

Наконец, четвертая теория – социальная. И она, в отличие от “ментально-традиционной”, многопланова. В Израиле почему-то считается, что забота о чистоте целиком и полностью лежит на плечах тех, кто убирает мусор, и не касается тех, кто мусорит. “Ты дворник? Ну и мети, тебе за это деньги платят!” А человек убирающий – это тот, кто приехал в Израиль позднее человека мусорящего. С прибытием большой алии 90-х в это стал вкладываться еще и некий новый смысл. Когда за метлу и совок взялись бывшие “совковые” инженеры и музыканты, педагоги и врачи, нашлось немало местных, которые восприняли это как должное. Мол, вот она, цена вашим дипломам, “русские” задаваки! С выходцами из бывшего СССР это продолжалось, надо сказать, не слишком долго, и в рядах дворников осталось не так много “русских”. Сегодня большинство дворницких мест заняли репатрианты из Эфиопии и гастарбайтеры. Теперь они испытывают на себе это недоброе израильское пренебрежение к человеку, приводящему в порядок среду обитания. Хотя неприязнь-то должен вызывать именно тот, кто загаживает улицу, а не тот, кому приходится убирать.

Но замечание, сделанное хаму, не считающемуся с окружающими, в Израиле услышишь редко. Догнать человека, бросившего окурок, обертку мороженого или пластиковый стакан, и указать ему на это – значит, вызвать шумный скандал. За выговор безобразничающим детям можно даже угодить в полицию. Кому же захочется нарываться? Вот люди и проходят равнодушно мимо...

Впрочем, порой проявляется и невиданная активность. В прошлом году в стране вдруг ввели штрафные санкции к водителям и пассажирам автомобилей, выбрасывающим на ходу из окон окурки и прочий мусор. Вот тогда от звонков в полицию с сообщениями о марках и номерах машин провинившихся участников движения не было отбоя. Но одно дело “настучать” на случайного встречного на дороге, показав себя образцовым гражданином, и совсем другое – призвать к порядку собственных соседей или тех, с кем сталкиваешься лицом к лицу. Тут средний израильтянин всегда пасует перед большинством. Выражение “Ма ихпат ли?” (“Какое мне дело?”) даже породило в иврите словцо, образованное русским суффиксом  - “лоихпатник”, то есть человек, никогда ни во что не вмешивающийся.

Есть, само собой, и другие израильтяне. Те, кто не жалеет свободного времени на участие в рейдах “зеленой полиции”, природозащитных акциях, поверках дворов и пустырей. Но это чаще всего добровольческая деятельность. На государственном же уровне делается слишком мало. Популяризация чистоты в Израиле, извините за тавтологию, не популярна. Вырастают целые поколения людей, которым смешны призывы к соблюдению норм общественной санитарии. Думать о людях, живущих рядом и страдающих от гордого и непокорного израильского разгильдяйства, заботиться не только о себе, но и о других - значит прослыть “фраером”, заслужить звание простофили и нерасчетливого чудака. А позорнее этого в еврейской стране ничего быть не может.

И главное - неуважение к чистоте и порядку на бытовом уровне в Израиле фактически не наказуемо. Если бы за мусорный пакет, брошенный мимо контейнера, следовал штраф, в десятки раз превышающий стоимость съеденного неряхой за неделю, он очень быстро превратился бы в образцового чистюлю. Если бы за загаженный подъезд или превращенный в свалку двор всем его обитателям раз в двадцать подняли муниципальный налог, все окрестные здания давно превратились бы в “дома образцового содержания”. Если бы лавка или мини-маркет, отравляющие все вокруг сором и грязью, безжалостно закрывались после третьего нарушения, не было бы больших поборников чистоты, чем их хозяева. И если бы курортному городу, от которого из-за его непрезентабельного вида туристы стали воротить нос, отказали бы в государственных субсидиях, муниципалитет сам наладил бы строгий контроль поведения горожан. Но, увы, ничего подобного не вводится, и логика бездействия провинциальна и жалка: “Ну как же можно? Мы ведь тут все – свои люди. У нас и так много бед и испытаний, чтобы еще ссориться из-за какого-то мусора на улицах... “

Да, испытаний много – и в прошлом, и в будущем. Но ими нельзя прикрывать то воинствующее временщичество, то отсутствие привязанности к месту своего проживания и ответственности за него, которое выдают грязные улицы еврейской страны. “Хочешь жить среди людей – живи как человек!” Вот самый простой девиз, под которым можно очистить Израиль от мусора и больше не стесняться своей страны перед всем миром. И добиться этого можно безо всяких теорий...