Что знал и чего не знал Джон О’Нил

С терактами 11 сентября связано множество загадок, каждая из которых по-своему интересна и заслуживает внимания. И все же мало что может сравниться с историей Джона О’Нила, который был начальником отдела по борьбе с терроризмом нью-йоркского отделения ФБР, одним из главных специалистов по «Аль-Каеде» и Осаме бен Ладену во всем мире, но в августе 2001 года в результате конфликта с руководством, в сути которого нам сейчас предстоит разобраться, вышел в отставку и возглавил службу безопасности Всемирного торгового центра. 10 сентября он в первый раз приступил к исполнению своих новых обязанностей. А 11 сентября погиб. Полуторачасовой документальный фильм о Джоне О’Ниле «The Man Who Knew» - «Человек, который знал» - был показан на этой неделе по Пи-би-эс, но ясности в его невероятно таинственной биографии от этого не прибавилось. Скорее, даже наоборот.
Продюсер и режиссер этой картины Майк Кирк представил зрителю довольно одностороннюю версию, сделав из О’Нила нового Давида, в одиночку сражавшегося с Голиафом бюрократической машиной ФБР и потерпевшего в этой борьбе трагическое поражение. В противном случае, весьма прозрачно намекает Кирк, теракты 11 сентября можно было бы предотвратить.
Помимо фильма Кирка, есть еще два заслуживающих внимания источника биографических данных О’Нила: опубликованная 14 января 2002 года в журнале «Нью-Йоркер» статья Лоуренса Райта «Контртеррорист», и размещенная на интернете работа Черил Сил, посвятившей немало усилий попыткам доказать, что Буш и высшие чины его администрации были заранее оповещены о готовившихся терактах и умышленно допустили их, чтобы воспользоваться их последствиями в качестве предлога для полномасштабного наступления на гражданские свободы в Америке и развязывания войны в Азии, необходимой для того, чтобы полностью взять под свой контроль все ее нефтяные месторождения. Таким образом, вырисовываются два диаметрально противоположных подхода к личности и деятельности О’Нила. Если для Черил Сил и Майка Кирка он - герой, который пытался предупредить теракты, но столкнулся с противостоящим ему кланом Бушей и другими представляющими интересы нефтяной промышленности чиновниками; то для Райта он - личность противоречивая, имеющая, наряду с несомненными достоинствами, целый ряд абсолютно недопустимых для высокопоставленных сотрудников спецслужб недостатков. Разобраться в том, кем на самом деле был Джон О’Нил и какую роль он мог сыграть в трагических событиях 11 сентября, нелегко. Обстоятельства его жизни весьма запутанны и хитро переплетены с международной политикой и деятельностью спецслужб, и поэтому рассматривать их необходимо в контексте всей истории последнего десятилетия.
Начиная с 1991 года, ведущие нефтяные компании США, включая «Эксон Мобил», «Тексако», «Юнокал», «Би-Пи Амоко», «Шелл» и приснопамятный «Энрон», тратят миллиарды долларов на подкуп глав бывших советских республик Средней Азии, пытаясь вырвать из-под контроля России богатейшие нефтяные и газовые месторождения этого региона. Только в один Казахстан было таким образом «инвестировано» более 35 миллиардов долларов. При этом американцы довольно быстро понимают, что, если для транспортировки нефти и газа им придется пользоваться российскими трубопроводами, никакой возможности окупить свои капиталовложения у них не будет («The Price of Oil» by Seymour Hersh, The New Yorker, July 9, 2001; а также: The Asia Times, «The Roving Eye» Part I, Jan. 26, 2002).
4 декабря 1997 года: Представители талибов приглашены в техасскую штаб-квартиру компании «Юнокал» для переговоров о той поддержке, которую им предлагается оказать строительству нового трубопровода, который должен пройти через территорию Афганистана. Судя по появившимся в прессе отчетах, эти переговоры провалились, так как руководство «Талибана» заломило за свое сотрудничество слишком высокую цену (The BBC, Dec. 4, 1997).
12 февраля 1998 года: Вице-президент «Юнокала» Джон Мареска, который впоследствии станет специальным посланником США в Афганистане, дает показания в Конгрессе и заявляет, что до тех пор, пока в Афганистане не будет создано «единое, стабильное и дружественное по отношению к Америке правительство, строительство трансафганского трубопровода не представляется возможным».
1998 год: Сотрудник ЦРУ Роберт Баер готовит доклад о действующем на территории Саудовской Аравии отделении «Аль-Каеды», но это донесение игнорируется начальством (статья Баера «See No Evil» была опубликована в «Файненшл таймс» 21 января 2001 года).
Апрель 1999 года: Компания «Энрон», вложившая 3 миллиарда долларов в строительство электростанции в индийском городе Дабхоле, теряет контракт на поставки топлива из Катара. Единственной реальной возможностью спасти капиталовложение становится готовящееся «Юнокалом» строительство трансафганского газопровода из Туркмении (The Albion Monitor, Feb. 28, 2002).
1998 и 2000 годы: Бывший президент США Джордж Буш-старший наносит несколько визитов в Саудовскую Аравию в качестве представителя концерна «Карлайл груп». Там он встречается не только с членами королевского дома Саудов, но и с родственниками бен Ладена (Journal, Sept. 27, 2001).
24-26 октября 2000 года: Американская армия проводит широкомасштабные учения по отработке действий на случай тарана угнанным самолетом здания Пентагона (The Mirror, May 24, 2002). Это происходит еще до выборов, то есть, заметим, по распоряжению клинтоновской администрации.
Конец января 2001 года: Буквально через 10 дней после инаугурации Буша-младшего новая администрация начинает интенсивные переговоры с представителями талибов. Цель все та же: строительство трубопровода из республик Центральной Азии. Одновременно с этим ФБР и другие спецслужбы получают приказ прекратить расследование деятельности двух родственников бен Ладена (Абдуллы и Омара), которые на тот момент проживали в штате Вирджиния, в непосредственной близости от штаб-квартиры ЦРУ. Справедливости ради надо отметить, что приказы, затруднявшие расследование клана бен Ладена, начали регулярно поступать в спецслужбы с 1996 года, то есть снова еще при Клинтоне (BBC Newsnight, Correspondent Gregg Palast, Nov. 7, 2001).
Февраль 2001 года: Когда талибы в очередной раз отказываются пойти на уступки в цене, которую им предлагают за сотрудничество в строительстве трансафганского трубопровода, Буш приказывает закрыть представительства «Талибана» в США. В ответ на это талибы предлагают выдать Америке Осаму бен Ладена, но их предложение у американского правительства интереса не вызывает.
Март 2001 года: Лейла Хелмс, дочь бывшего директора ЦРУ Ричарда Хелмса организовывает визит в Вашингтон одного из ближайших советников муллы Омара Сайеда Хашими, которого принимают на уровне руководства ЦРУ и Бюро разведки и исследований государственного департамента. По показаниям Хелмс, Хашими сообщил, что руководство «Талибана» согласно изолировать бен Ладена на достаточно долгий промежуток времени, чтобы спецслужбы США смогли установить его местоположение и ликвидировать. Это предложение тоже игнорируется правительственными чиновниками.
Начало мая 2001 года: Уходит в отставку директор ФБР Луи Фри, который, будучи назначенным Биллом Клинтоном, сохранил свой пост и при республиканской администрации. Сама по себе готовность Буша оставить на такой ключевой должности ставленника демократов уже говорит о многом, но особо надо отметить тот факт, что уход Луи Фри положил начало целой серии добровольного или вынужденного отстранения от дел многих заметных фигур, так или иначе связанных с событиями 11 сентября.
Июль 2001 года: Агент ФБР Кеннет Уильямс, работавший в городе Феникс (штат Аризона), пишет докладную записку, в которой указывается, что несколько подозрительных выходцев из стран Ближнего Востока, проходят курс обучения в местной летной школе. В докладе упоминается имя бен Ладена, а также содержится предупреждение о возможных терактах с применением угнанных самолетов (The New York Times, May 14, 2002). Майк Кирк в своем фильме утверждает, что в Нью-Йорк доклад Уильямса не попал, но его практически полная единомышленница Черил Сил пишет, что доклад этот был отправлен непосредственно Джону О’Нилу, который, по ее словам, передал его в вышестоящие инстанции. Правда, никаких доказательств этому она не приводит, а поскольку сегодня широко известно, что донесение Уильямса было полностью проигнорировано руководством спецслужб, с тем же самым успехом можно предположить, что определенную долю ответственности несет за это сам и О’Нил.
Лето 2001 года: Соединенные Штаты получают несколько исходящих из самых разнообразных источников предупреждений о готовящихся терактах. Некий сидящий в германской тюрьме иранский подданный сообщает, что теракты произойдут после 9 сентября. (Online.ie/news/viewer.adp? article=1512332). Сотрудники иорданской разведки передают ЦРУ и германским спецслужбам перехваченные ими данные о подготовке крупного теракта на территории США с использованием самолетов (International Herald Tribune, May 21, 2002). Национальное агентство безопасности (сверхзасекреченная американская спецслужба, имеющая даже большее влияние на процесс принятия правительственных решений, чем ЦРУ или ФБР) перехватывает телефонный разговор помощника бен Ладена Халида Шаиха Мохаммеда с Мохаммедом Аттой (который, как считается, возглавлял теракты 11 сентября), но не видит необходимости поделиться этой информацией со своими коллегами (Jonathan Landay, Knight Ridder Newspapers, June 6, 2002). Даже в российской газете «Известия» появляется сообщение о том, что 25 террористов проходят специальное обучение, готовясь к угону американских самолетов.
4-14 июля: По сообщению французской газеты «Фигаро», Осама бен Ладен проходит курс лечения в Американском госпитале в Дубайе (Объединенные Арабские Эмираты), где 12 июля его навещает высокопоставленный сотрудник ЦРУ (по некоторым данным, глава местной резидентуры) Ларри Митчелл. 15 июля Митчелл докладывает о результатах этой встречи в Лэнгли (Le Figaro, Oct. 31, 2001). Сегодня американские спецслужбы категорически отрицают даже саму возможность такой встречи, что, впрочем, и понятно - ведь, признай они этот факт, как тут же развалится вся официальная версия событий. Черил Сил и многие ее единомышленники считают эту встречу самым главным доказательством того, что о готовившихся терактах в Вашингтоне знали заранее, но на мой взгляд, тут можно предположить и прямо противоположный вариант: летом 2001 года никто вообще не считал бен Ладена врагом Соединенных Штатов, потому что никаких доказательств его причастности к антиамериканской деятельности ни у кого не было, а появились они только «задним числом» - уже после 11 сентября.
Июль 2001 года: В очередной раз, рассчитывая на уступки со стороны талибов, Джордж Буш отдает ФБР приказ прекратить расследование деятельности бен Ладена.
15 июля 2001 года: Встреча «большой восьмерки» в Генуе, в ходе которой обсуждается судьба талибов и трансафганского трубопровода. Американская делегация, во главе которой стоял бывший посол в Пакистане Том Симмонс, предупреждает о возможности «военного варианта решения проблемы» в том случае, «если «Талибан» не пересмотрит своей позиции» (Jean-Charles Brisard et Guillaume Dasquie, «Bin Laden: La Verite Interdite,» pp. 76-77).
Июль 2001 года: Сразу же после совещания «большой восьмерки» Том Симмонс, Карл Инденферс (бывший заместитель госсекретаря по Южной Азии) и Ли Колдрен (бывший сотрудник госдепартамента, специализировавшийся по тому же региону) встречаются в Берлине с сотрудниками российских и пакистанских спецслужб и сообщают им, что Соединенные Штаты готовятся к проведению военной операции в Афганистане. В качестве наиболее вероятного срока называется октябрь (The Guardian, Sept. 22, 2001; the BBC, Sept. 18, 2001; The Inter Press Service, Nov. 16, 2001).
26 июля 2001 года: Телекомпания Си-би-эс сообщает, что министр юстиции США Джон Эшкрофт прекратил пользоваться коммерческими авиалиниями в связи с возможными угрозами терактов.
11 или 12 августа 2001 года: Лейтенант американских ВМС Делмарт Риланд, находившийся в тот момент в токийской тюрьме по обвинению в каких-то махинациях и утверждавший, что он является сотрудником военно-морской разведки США, описывает подробности атаки ВТЦ угнанными самолетами, запечатывает свой доклад и передает его канадским властям (The Toronto Star, Oct. 23, 2001).
2 августа 2001 года: Кристина Рокка, начальник Азиатского отдела госдепартамента, встречается с послом талибов в Исламабаде и, согласно данным, приведенным в книге Жана-Шарля Бризара и Гийома Дакье «Бен Ладен: Запрещенная правда», передает ему послание Джорджа Буша: «Либо вы согласитесь принять золотой ковер (то есть наши условия оплаты трубопровода - Л.З.), либо мы подвергнем вас ковровым бомбардировкам». Естественно, на такой грубый шантаж талибы снова отвечают отказом.
Август 2001 года: Популярность Буша в Соединенных Штатах падает ниже 50%, что с учетом его спорной победы на выборах (согласно последним данным, Буш получил поддержку менее 25% всех имевших право голоса граждан США) делает перспективы его дальнейшей деятельности на президентском посту весьма сомнительными.
Август-сентябрь 2001 года: За три недели до терактов главный американский биржевой индекс «Доу-Джонс» теряет 900 пунктов. Катастрофический обвал фондового рынка, по оценкам специалистов, становится неминуемым.
Август-сентябрь 2001 года: Согласно подробному 13-страничному докладу агента ФБР в Миннеаполисе Колин Роули, ФБР проигнорировало прямое предупреждение французских спецслужб о готовящихся на территории Америки терактах. Мало того, самой Роули не позволили должным образом провести расследование, связанное с арестом Закариаса Муссауи - единственного, на сегодняшний день, человека, которому предъявлены официальные обвинения в подготовке терактов 11 сентября (в скобках заметим, что суд над ним постоянно переносится, что свидетельствует о недостаточности, а то и вообще об отсутствии у прокуратуры необходимых улик). Подробное описание того, как был арестован Муссауи и как проходило это расследование, можно найти в журнале «Ньюсуик» (номер от 20 мая 2002 года).
5-7 сентября 2001 года: На бирже зафиксированы крупные операции с акциями компании «Юнайтед Эрлайнс». В эти дни куплено 4 744 рассчитанных на резкое падение стоимости этих акций контракта и только 396 контрактов, рассчитанных на рост котировок (каждый контракт дает право на покупку или продажу ста акций по заранее оговоренной цене). Многие из этих сделок проводятся через компанию «Дойчебанк/Эй-Би Браун», во главе которой до 1998 года стоял нынешний исполнительный директор ЦРУ А.Кронгард, также перешедший на работу в спецслужбы при Билле Клинтоне, но получивший свое последнее на данный момент повышение уже при Буше (The Herzliyya International Policy Institute for Counterterrorism, Sept. 21, 2001; The New York Times; The Wall Street Journal; The San Francisco Chronicle, Sept. 29, 2001). Кстати, глава отделения «Эй-Би Браун» «Дойчебанка» Мэйо Шаттук неожиданно подал в отставку 15 сентября 2001 года. Естественно, без объяснения причин.
6-10 сентября 2001 года: Куплено 4 516 контрактов, рассчитанных на резкое падение стоимости акций компании «Америкен Эрлайнс», и только 748 контрактов, рассчитанных на ее повышение. В общей сложности операции с акциями «Юнайтед» и «Америкен» на 600% превышают среднюю норму. Особенно интересным это становится в свете появившегося 10 сентября сообщения информационного агентства «Рейтерс» о том, что, по всем объективным показателям, «акции авиакомпаний должны пойти резко вверх». Совершенно очевидно, что были люди, гораздо лучше, чем эксперты «Рейтерс» осведомленные о грядущих событиях, в результате чего они заработали на этих операциях десятки миллионов долларов. На бирже также отмечены крупные ставки на понижение стоимости акций компаний «Меррилл Линч» и «Морган Стенли», занимавших по несколько этажей каждая в ВТЦ, а также страховой компании «Эй-Экс-Эй Реиншуренс», владеющей 25% акций «Америкен Эрлайнс». К слову сказать, у ЦРУ, Моссада и многих других спецслужб есть специальные компьютерные программы, следящие за любой подозрительной активностью на бирже. Делается это именно потому, что крупные биржевые операции, не подкрепленные реальными экономическими и финансовыми показателями, считаются довольно точным предупреждением о готовящихся терактах. Американские СМИ подтвердили, что ЦРУ использует одну из наиболее распространенных таких программ, которая называется «Promis», а значит, никак не могло прозевать крупную игру на понижение акций вышеупомянутых фирм (The Washington Times, June 15, 2001; Fox, Oct. 16, 2001).
9 сентября 2001 года: На стол президента США Джорджа Буша ложится подробный план уничтожения «Аль-Каеды» (об этом 16 мая 2002 года сообщила телекомпания Эн-би-си). Когда после 11 сентября срочно начали искать виноватых, этот план пришелся как нельзя более кстати.
10 сентября 2001 года: Группа руководящих сотрудников Пентагона неожиданно отменяет намечавшиеся на следующее утро командировки (Newsweek, Sept. 24, 2001).
11 сентября 2001 года: Сотрудники израильской компании «Одиго Инк.» - одной из крупнейших в мире фирм, специализирующихся на передаче электронных сообщений (Instant Messages), получают предупреждение об атаке на ВТЦ за два часа до того, как в него врезается первый самолет. Никакого расследования по этому поводу проведено не было, хотя израильский офис «Одиго» находится в Херцлии - том же самом пригороде Тель-Авива, что и штаб-квартира Института по контртерроризму, который первым сообщил о подозрительных биржевых операциях, связанных с пострадавшими 11 сентября компаниями (CNN’s Daniel Sieberg, Sept. 28, 2001; MSNBC Newsbytes, Brian McWilliams, Sept. 27, 2001; Ha’aretz, Sept. 26, 2001).
10 октября 2001 года: Посол США в Пакистане Венди Чемберлен сообщает министру нефтяной промышленности Пакистана, что «в связи с последними геополитическими событиями» можно возобновить переговоры о строительстве компанией «Юнокал» трансафганского трубопровода из Туркменистана.
4 декабря 2001 года: Из тюрьмы выходит один из крупнейших афганских наркоторговцев Айюб Африди, который тесно сотрудничал с ЦРУ еще во времена борьбы с советскими войсками и которому теперь американское правительство поручает сложную задачу по объединению враждующих пуштунских племен (The Asia Times Online, Dec. 4, 2001).
25 декабря 2001 года: Из опубликованной французской газетой «Монд» статьи выясняется, что только что назначенный главой афганского правительства Хамид Карзай ранее был платным консультантом компании «Юнокал».
3 января 2002 года: Джордж Буш назначает специальным посланником в Афганистане Залми Халилзада, который ранее тоже был сотрудником «Юнокала», а также регулярно публиковал в «Вашингтон пост» статьи в поддержку «Талибана».
19 мая 2002 года: Бывший агент ФБР Тайрон Пауэрс, выступает в прямом эфире радиостанции KISS 98.7 FM и заявляет, что располагает серьезными уликами, доказывающими, что Белый дом сознательно допустил теракты 11 сентября для достижения своих тайных целей (Indymedia.org - 20 мая 2002 г.)
30 мая 2002 года: Хамид Карзай, президент Туркменистана Ниязов и президент Пакистана Мушарраф встречаются в Исламабаде для подписания меморандума о строительстве трансафганского нефтепровода (NewsBase, June 5, 2002).
31 мая 2002 года: Агент ФБР Роберт Райт проводит пресс-конференцию в Национальном клубе прессы и со слезами на глазах рассказывает о судебном иске, поданном им против руководства ФБР, которое, по его словам, препятствовало проведению расследования деятельности «Аль-Каеды» и бен Ладена на территории Соединенных Штатов.
2 июля 2002 года: Обнародованы заявления Закариаса Муссауи, в которых он просит разрешения выступить перед Конгрессом и утверждает, что располагает информацией, подтверждающей, что правительство США само было заинтересовано в осуществлении терактов 11 сентября (The Washington Post, July 3, 2002).

А теперь вернемся к Джону О’Нилу, жизнь, деятельность и гибель которого в контексте всех вышеописанных событий могут предстать в несколько неожиданном свете.
Джон О’Нил родился в 1952 году в Атлантик-Сити в семье владельцев небольшой таксомоторной компании. О службе в ФБР он мечтал чуть ли не с самого детства и после окончания школы сразу же устроился туда на должность клерка в отдел отпечатков пальцев. О’Нил закончил курс криминалистики в Университете имени Джорджа Вашингтона, одновременно работая экскурсоводом в штаб-квартире ФБР. В 1976 году его принимают в отделение ФБР в Балтиморе, а 10 лет спустя он возвращается в штаб-квартиру - на этот раз уже в качестве инспектора. В 1991 году его назначают начальником чикагского отделения, а в 1994 дают дополнительное задание: возглавить VAPCON - программу борьбы с противниками абортов. На следующий год его опять переводят в штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне, где он возглавил отдел по борьбе с терроризмом. В этом качестве, а также, переведясь впоследствии на ту же должность в Нью-Йорк, О’Нил расследовал первую попытку взорвать ВТЦ в 1993 году, взрыв на американской военной базе в Саудовской Аравии в 1996 году, теракты в американских посольствах в Кении и Танзании в 1998 году, а также взрыв эсминца «Коул», который в тот момент стоял на рейде в Йемене. Как язвительно отмечает Райт, О’Нил любил повторять: «ФБР - это я», а Черил Сил и Майк Кирк неустанно отмечают, что в ходе этих расследований он стал одним из ведущих в мире специалистов по Осаме бен Ладену и «Аль-Каеде», борьбу с которыми считал делом всей своей жизни, хотя почти никто в американских спецслужбах не воспринимал его деятельность всерьез, чему может найтись по меньшей мере несколько равно вероятных причин.
Самое нейтральное объяснение скептического отношения к О’Нилу, которое выдвигает в своем фильме Майк Кирк, состоит в том, что он раздражал высшее руководство ФБР своим скверным характером и экстравагантным образом жизни. О’Нил действительно любил красиво и дорого одеваться, посещал модные рестораны и ночные клубы, слишком интенсивно общался с актерами и политическими деятелями, а также был всегда настолько уверен в собственной непогрешимости и правоте, что не останавливался ни перед чем на пути достижения однажды поставленной цели, чем за 25 лет службы нажил себе немало врагов. Черил Сил же, наоборот, уверена, что дело было в другом. Она пишет, что после многих лет упорной работы О’Нил пришел к выводу, что борьбу с бен Ладеном и «Аль-Каедой» надо начинать в Саудовской Аравии. В этом смысле приход к власти республиканской администрации значительно осложнил его жизнь. Джордж Буш не только остановил проводившееся ФБР расследование деятельности семейства бен Ладена, но и засекретил все данные о своих личных связях со всем его кланом. Так, например, и сам бен Ладен, и его родственники были крупными акционерами компании «Карлайл груп» - гигантской корпорации, специализирующейся в области энергетики и военной промышленности, одним из основателей которой был отец нынешнего президента Джордж Буш-старший. Они же вложили немало средств в первые нефтяные предприятия Буша-младшего, а также в компанию «БиоПорт», с которой по распоряжению президента правительство заключило договор на производство вакцины от сибирской язвы, несмотря на то, что эта фирма трижды проваливалась на инспекционных проверках Комиссии по пищевым и лекарственным продуктам (FDA). Эта теория несомненно заслуживает внимания, хотя, как мы сейчас увидим, неприятности с начальством начались у О’Нила еще при Клинтоне.
Особый интерес, естественно, представляет последний год деятельности О’Нила, тем более, что он возглавлял расследование, связанное с терактом на эсминце «Коул», который был взорван на рейде в Адене в октябре 2000 года. В результате этого взрыва погибло 17 американцев, а еще 35 получили ранения. К этому моменту О’Нил был уже совершенно убежден в том, что все направленные против американцев теракты - это дело рук бен Ладена и возглавляемой им «Аль-Каеды». Как уже говорилось, сторонников его теории в высшем руководстве ФБР было немного, да, кстати, и не только в ФБР. Заявившись в Йемен во главе нескольких сотен вооруженных до зубов агентов ФБР и охранявших их морских пехотинцев, О’Нил с первых же шагов начал конфликтовать с послом США Барбарой Бодин, которая считала, что О’Нил и его сотрудники угрожают хрупким взаимоотношениям Америки с этим государством, являющимся, к слову сказать, родиной бен Ладена. Черил Сил справедливо указывает на то, что Бодин на протяжении всей своей дипломатической карьеры работала под началом политических деятелей крайне правого толка и в регионах, напрямую связанных с их нефтяными интересами. При Рейгане она была высокопоставленным сотрудником посольства США в Багдаде, при Буше-старшем - заместителем главы американского представительства в Кувейте, а также работала с Бобом Доулом и - что, возможно, еще важнее - с Генри Киссинджером. Из этого Сил делает вывод о республиканской ангажированности Барбары Бодин, забывая, однако, что послом в Йемен ее назначил все-таки Билл Клинтон, а непосредственным ее начальником в тот момент была Мадлен Олбрайт, без чьего разрешения вмешательство в проводившееся ФБР расследование было бы попросту невозможным. Уже одно это обстоятельство позволяет усомниться в справедливости главного обвинения, которое Сил предъявляет республиканцам вообще и семейству Буша в частности, поскольку получается, что основные препятствия О’Нилу чинила как раз клинтоновская администрация. Причем препятствия эти были настолько серьезными, что О’Нил был вынужден вернуться в США, а расследование в Йемене было фактически свернуто, и даже, когда впоследствии агенты ФБР вернулись в Аден, Барбара Бодин отказалась выдать О’Нилу визу.

Все это довольно загадочно само по себе, но, наверное, самый удивительный и невероятный момент в карьере О’Нила произошел в декабре 2000 года. Удивителен и невероятен он настолько, что мне придется подробно процитировать статьи из газет «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», которые, к слову сказать, появились только 19 и 21 августа 2001 года, соответственно, - то есть почти через год после самого инцидента.
Итак, статья Черил Томпсон, штатного журналиста «Вашингтон пост», напечатанная во вторник, 21 августа 2001 года, на странице А06:
«Как вчера сообщили наши источники в ФБР, глава отдела по борьбе с терроризмом нью-йоркского отделения ФБР находится под следствием по обвинению в том, что он оставил без присмотра свой портфель с секретными документами, который впоследствии был украден и найден в другой гостинице.
Джон О’Нил, прослуживший в агентстве 31 год и пользующийся репутацией великолепного следователя, в прошлом году находился на конференции ФБР в Тампе (по другим данным, в Орландо - Л.З.), когда его вызвали к телефону. О’Нил оставил свой портфель возле стула, на котором он сидел, и когда он вернулся, участники конференции уже разошлись на обед, а его портфель исчез. Как сказал наш источник в ФБР: «Он не отдавал приказа никому из своих подчиненных последить за портфелем».
Прервем в этом месте цитату, поскольку невозможно понять, как вор мог незамеченным проникнуть в помещение, где собралось более ста ведущих сотрудников ФБР, и вынести оттуда портфель одного из них. Впрочем, дальше эта история становится еще более странной и нелепой. Согласно статье, опубликованной в «Нью-Йорк таймс», «официальные лица установили, что в портфеле находился документ известный под названием Годового отчета нью-йоркского отделения ФБР по обеспечению национальной безопасности. Этот сверхсекретный отчет содержал описание всех контрразведывательных и контртеррористических программ, проводящихся в Нью-Йорке, включая подробности финансирования и обеспечения «живой силой» каждой операции.
Развязка же этого абсолютно невероятного со всех точек зрения происшествия может посрамить самых именитых авторов шпионских романов. Вернемся к статье из «Вашингтон пост»: «Вор, поймать которого так и не удалось, отнес портфель в другую гостиницу, оставил его там, украв вместо него портфель одного из постояльцев. Когда этот постоялец вернулся, он открыл оставленный в его номере портфель, обнаружил там незнакомые ему документы и вызвал службу безопасности гостиницы, сотрудники которой, ознакомившись с содержимым портфеля, поняли, что имеют дело с секретными документами, и сообщили о своей находке в местное отделение ФБР. По словам наших источников, портфель О’Нила был возвращен ему через 90 минут после исчезновения. «Из портфеля ничего не пропало, - сказал один из непосредственно участвовавших во всем этом агентов ФБР. - Я практически уверен, что все было возвращено в целости и сохранности.»
Статья Томпсон завершается рассказом о карьере О’Нила в ФБР и не содержит ни одного вопроса из числа тех, которые неизбежно должны были бы возникнуть у любого здравомыслящего человека, не говоря уже о профессиональных журналистах. Какой вор в здравом уме полезет в зал, набитый суперполицейскими, да и как вообще он мог бы туда проникнуть? Там что, ничего не охраняется? Никто не проверяет документы на входе? Но даже если допустить на секунду, что кому-то действительно удалось провернуть такую операцию, неужели этот человек пошел бы с украденным портфелем в соседнюю гостиницу, забрался бы в какой-то номер, и бросил бы там свою бесценную добычу, взамен прихватив непонятно зачем ему нужный портфель никому не известного постояльца? Согласитесь, поверить в подобную версию нелегко, но однако именно она была без каких бы то ни было комментариев опубликована двумя ведущими газетами Соединенных Штатов, что поставило крест на всех надеждах О’Нила на дальнейшее продвижение по службе и, по его собственным словам, вынудило его уйти в отставку. История эта настолько абсурдна, что, например, Майк Кирк в своем телевизионном фильме рассказал ее только наполовину, полностью опустив «чудесное возвращение» пропавшего портфеля.
В этом свете еще более удивительным представляется поведение самого О’Нила: он никогда не отрицал, что исчезновение портфеля со сверхсекретными документами действительно имело место, и только жаловался на своих врагов в верхних эшелонах спецслужб (особенно на своего заклятого недруга Тома Пикарда), которые, по его словам, специально подбросили эту историю газетчикам, чтобы выжить О’Нила из ФБР. Как он сам мог поверить в возможность столь невероятных событий, остается совершенно непонятным, что, в свою очередь, позволяет предположить, что О’Нил сам же все это и организовал с целью обеспечить себе алиби на будущее.
Дальнейшая же судьба О’Нила напоминает уже отчаянно плохой шпионский роман. Выйдя в отставку, он занял должность начальника службы безопасности Всемирного торгового центра. 10 сентября он в первый раз вышел на работу, а вечером встретился со своими друзьями в модном нью-йоркском ресторане «Элейн», где у него как у важного завсегдатая был свой столик. Во время этой встречи он несколько раз сказал, что в Америке грядут ужасные события, но тем не менее, по воспоминаниям его друзей, сам находился в приподнятом настроении, и вечер компания закончила в ночном клубе «Китай» - еще одном «супертусовочном» заведении нью-йоркской элиты.
На следующий день в 8 часов утра О’Нил был уже на работе. Его кабинет находился на 34-м этаже, то есть значительно ниже того места, в котором здание было протаранено самолетом. В любом случае, уже после того, как первый самолет врезался в Северную башню ВТЦ, О’Нил позвонил своему сыну и любовнице, сообщив им, что с ним все в полном порядке. А неделю спустя его останки были идентифицированы в руинах Всемирного торгового центра (что, заметим к слову, произошло далеко не со всеми погибшими) и захоронены в его родном Атлантик-Сити. Последним удивительным аккордом стало то, что ни одно издание не сочло нужным сообщить об этом событии, хотя, казалось бы, гибель главного специалиста по бен Ладену от рук «аль-каедовцев» должна была не сходить с первых полос газет и с экранов телевизоров. Первым «вспомнил» про Джона Роберт Колкер, опубликовавший 17 декабря 2001 года статью «О’Нил против Осамы» в «Нью-Йорк метро». А через месяц, 14 января 2002 года, появилась гораздо более обстоятельная статья Лоуренса Райта «Контртеррорист» в главном журнале американской интеллигенции «Нью-Йоркер». Образ О’Нила выведен там несколько иначе, чем у Сил, Эймса и Кирка, и к мнению Райта нельзя не прислушаться, поскольку он писал свою статью на основе бесед с высшими чинами агентства (в том числе и с его бывшим директором Луи Фри), которые просто так никому интервью не дают. А по их рассказам получается, что Джон О’Нил был, конечно, человеком ярким, но одержимым, а его некоторая моральная нечистоплотность, безудержное тщеславие и стремление всегда добиваться своего любой ценой позволяют предположить, что к его рассказам о раскинувшейся по всему миру террористической паутине бен Ладена начальство относилось скептически вовсе не для того, чтобы покрывать деловых партнеров Буша (тем более, что, повторимся, происходило все это большей частью еще при Клинтоне).
В качестве самого яркого примера, объясняющего возможные причины такого отношения к О’Нилу, можно привести взрыв американской казармы в Саудовской Аравии в 1996 году. О’Нил был, конечно, на сто процентов убежден, что это дело рук бен Ладена и «Аль-Каеды», но сегодня уже известно (и об этом говорится даже в апологетическом телефильме Кирка), что, вопреки всем уверениям Джона, этот теракт был подготовлен на иранские деньги, почему, собственно, саудовские власти, опасавшиеся, как бы США не начали немедленно бомбить Иран, отказались сотрудничать с ФБР.
Еще одним примером может послужить та истерика, которая из-за О’Нила охватила спецслужбы Нью-Йорка накануне наступления нового тысячелетия. Он опять был совершенно уверен, что бен Ладен воспользуется этой символической датой и огромным скоплением народа в центре Манхэттена для осуществления крупного теракта. Ничего подобного, как мы сегодня уже совершенно точно знаем, не произошло, и никаких доказательств того, что подобный теракт действительно готовился, тоже не существует.
Довольно примечательны и некоторые детали конфликта О’Нила с Барбарой Бодин. Так, например, она упорно, но безуспешно пыталась убедить его в том, что выстрелы, время от времени раздающиеся в Адене, - это вовсе не покушения на жизнь сотрудников ФБР, а самая распространенная на Востоке манера отмечать свадьбы и другие радостные события. «Главный специалист по «Аль-Каеде» не знал даже таких общеизвестных вещей о местных обычаях. К тому же Бодин довольно быстро выяснила, что среди сотен агентов, привезенных О’Нилом в Йемен, практически не было людей, владевших арабским языком. Как же он, спрашивается, собирался проводить там расследование? И вообще, какова цена его выкладок, если сам он арабского не знал, а все свои сведения о бен Ладене и «Аль-Каеде» получал из вторых рук? Каково реальное значение сведений, полученных от осведомителей, которые, как прекрасно известно всем разведчикам, нередко и выдумывают все, чтобы поднять свою значимость в глазах начальства и доказать, что им не напрасно платят деньги. Возможно, руководство ФБР, ЦРУ и госдепартамента прекрасно понимало, что построенные на таких сомнительного происхождения фактах теории О’Нила недорого стоят, и может быть, именно этим, а вовсе не каким-то злым умыслом, объясняется столь скептическое и порой даже враждебное к нему отношение?
Фильм «Человек, который знал» включает в себя исключительно воспоминания тех людей, которые разве что не обожествляют О’Нила. Но Райт, например, приводит клички, которыми за глаза называли Джона сослуживцы: «Граф Дракула», «Князь тьмы» и «Сатана». В статье Черил Сил об этом нет ни слова, а в картине Кирка бегло упоминается только вторая из них, но и ее достаточно для того, чтобы понять, что, во-первых, сведения Райта точны, а во-вторых, что случайно такие прозвища людям не дают.
Сегодня, конечно, велик соблазн сделать из О’Нила ясновидящего пророка, к которому никто не прислушался, но неслучайно тот же Луи Фри (который вообще-то считался сторонником и защитником Джона) и многие другие высокопоставленные чины ФБР отказались участвовать в создании фильма о нем. Наверное, сам тон этой картины показался им, по меньшей мере, предвзятым.
Но самое интересное в этой истории все же другое. Как ни оценивать фигуру О’Нила и ту роль, которую он сыграл в событиях 11 сентября, все равно получается, что в официальной версии концы с концами не сходятся. Если правы Сил, Кирк и их единомышленники, то получается, что американские спецслужбы и даже сам президент в той или иной степени способствовали подготовке терактов или, в крайнем случае, ничего не сделали для того, чтобы их предотвратить. Если же принять версию Колкера и Райта, то выходит, что, за исключением одного очень тщеславного и не всегда разборчивого в средствах агента, вплоть до 11 сентября никто в Вашингтоне не принимал всерьез бен Ладена и его «Аль-Каеду». И тогда возникает законный вопрос: почему именно на него указали как на главного виновника терактов буквально через несколько часов после их совершения? Если никаких реальных улик причастности бен Ладена к предыдущим взрывам не было (а их и не могло быть, поскольку, как понятно даже из произведений Сил и Кирка, главному эксперту в этом вопросе О’Нилу просто не дали провести полноценное расследование), то каким образом они потом так быстро нашлись? Может быть, дело все-таки в том, что для успокоения населения нужно было быстро назвать и наказать виновных? План военной операции в Афганистане был готов, необходимость поднимать упавшую популярность Буша и биржевые индексы была всем очевидна, необходимость обеспечить безопасность трубопровода из Средней Азии - тоже.
Вот и получается, что вопрос о том, что знал и чего не знал начальник контртеррористического отдела нью-йоркского отделения ФБР Джон О’Нил, остается на данный момент открытым, и никаких перспектив поставить в его деле точку пока не предвидится.