Я ХОЧУ ПОДЕЛИТЬСЯ СЧАСТЬЕМ!

Нужно быть очень смелым и бесконечно влюбленным человеком, чтобы решиться на СТИХОТВОРНЫЙ перевод Пушкина на английский язык. Тем более осмелиться на перевод «Маленьких трагедий».
Не меньшая смелость и уверенность в себе нужны для того, чтобы поставить эти трагедии на сцене. На мой взгляд, эти четыре произведения – «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость» и «Пир во время чумы» - не что иное, как поэмы-исследования страстей человеческих. И все эти страсти практически в полной мере были присущи великому Поэту.
Если мы говорим о переводной литературе, то, наверное, будет уместна аналогия с Шекспиром.
Так получилось, что и я сам, да и почти все, кого я когда-либо знал, знакомы с творчеством Великого Англичанина в переводах Маршака и Пастернака. Великолепные, но такие разные переводы... Мало кто читал Шекспира в оригинале...
Написал «переводы» и понял, что написал совсем не то... Ни я, да и никто другой, НЕ ВЛАДЕЮЩИЙ В СОВЕРШЕНСТВЕ (!) обоими языками – русским и английским, -  не в состоянии «оценить» качество перевода. Литературный, творческий перевод – это некое новое произведение. Потому что важны не только и не столько сюжет и смысл, диалоги и монологи – они известны любому интеллигентному человеку, - чрезвычайно важна МУЗЫКА, неповторимая мелодия гениальных строчек.
Поэтому во время встречи с переводчиком «Маленьких трагедий» Пушкина -  Джулианом Лоуэнфельдом, он же РЕЖИССЕР уникального спектакля, разговор шел не просто о переводе пушкинских стихов на английский, а о том непередаваемом аромате и музыке стиха, который  талантливый человек стремится СОХРАНИТЬ в  переводе. Когда эмоции автора, преломляясь в призме перевода, становятся эмоциями читателя, слушателя, зрителя.
- Вы позиционировали грядущую премьеру спектакля как «мировую премьеру». Объясните, почему «мировую»? Ведь был великолепный фильм Михаила Швейцера, в котором играли такие звезды, как Тараторкин, Юрский, Золотухин, Смоктуновский, Бурляев, Высоцкий, Белохвостикова, Федосеева-Шукшина... И это еще далеко не полный список. Были еще неплохие театральные постановки...  Почему же мировая премьера?
- Мировая премьера на АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ в СТИХАХ! Такого еще не было никогда! Стихи – это вообще магия! Я безумно люблю Пушкина, для меня музыка его строчек – не просто симфония, это некое таинство, с которым мне хотелось познакомить... Нет, не познакомить... С таинством не знакомят. В него посвящают... Мне хотелось посвятить в эту магию американского зрителя. В магию спектакля, пушкинского спектакля в стихах, которого Америка еще не знала.
- И у вас хватило смелости попытаться в полном объеме  передать эту магию?
- Начиная работать над переводом, я делал это с легкостью,  с легкостью в душе и в сердце. Не сомневаясь в том, что СМОГУ!
- Не сомневаясь?..
- Знаете, в чем разница между Моцартом и Сальери? Моцарт НЕ СОМНЕВАЛСЯ, что МОЖЕТ. У Моцарта, как у всякого гения, не возникало сомнений...  Творить и создавать – суть, образ жизни и существования ГЕНИЯ! Сальери  не был уверен, сомневался, что СМОЖЕТ. Моцарт – творил. Сальери – работал. В этом и есть основная разница, разница на уровне конфликта добросовестного ремесленника и гения. Так вот, не поймите меня превратно, я не «переводил», я «шаманил», стараясь передать то, что спрятано за словами, – ощущения и гармонию, которую «невозможно алгеброй проверить».
Перевод «текста» - не есть перевод. Передача волшебной магии пушкинского стиха, передача ощущений и эмоций – вот что было для меня самым большим наслаждением в этой невероятно трудной и бесконечно радостной работе.                                                                                         Кстати, роль Сальери я рискнул исполнить сам. Таким образом, я как бы «един в трех лицах» - переводчик, режиссер и исполнитель одной из самых трудных и психологически сложных ролей – Сальери...
- Вы не побоялись предстать в  этом невероятно психологически противоречивом  образе?
- Я считаю, что актер - это адвокат своего героя. Я попытался передать всю сложность характера Сальери. Сальери – труженик. Добросовестный и далеко не бесталанный. Старающийся и... сомневающийся, страдающий от невозможности достичь тех вершин, того «заоблачья», в котором Моцарт просто живет. Потому что гений Моцарта дан ему свыше, а Сальери – поденщик. Ему никто ничего не дарил.  
- У вас, Джулиан, прекрасный русский. Вы читали Пушкина в оригинале.    Что в общем-то не удивительно. Вы специализировались на русской литературе и в Гарварде,  и в Ленинградском государственном университете. Читали  лекции в  Пушкинском доме. Ваша книга “Мой талисман. Лирика Александра Пушкина” – единственный двуязычный сборник стихов Пушкина. Вы любите поэзию и разбираетесь в ней. Как много, по вашему мнению, людей в Нью-Йорке, способных понять и оценить поэзию Пушкина? Я, к сожалению, очень редко встречал здесь людей, знакомых не только с поэзией русского гения, но и с произведениями Шекспира, Шиллера, Гете, Китса...
- Ну, во-первых, не так мало... Говоря о Шекспире - это масса шекспировских фестивалей, это очереди за билетами с шести утра... Пушкина, увы, знают меньше. Именно поэтому я и  взялся за эту работу, поэтому и ставлю этот спектакль, чтобы познакомить как можно больше людей с творчеством русского поэта.
Я хочу поделиться со всеми тем наслаждением, которое испытываю сам, читая Пушкина. Не знаю почему, но я убежден, что если это наслаждение для меня, то и для огромного количества людей знакомство с Пушкиным станет таким же наслаждением...
... Потом мы долго спорили о... философии Пушкина.
- Мы смертны, - говорил  мне Джулиан, - и именно поэтому мы любим жизнь. Любовь к жизни, столь ярко и яростно чувствующаяся в произведениях Пушкина, я называю его философией...
- ... Джулиан, постановка спектакля - это не только творчество. Это и достаточно трудоемкое и затратное мероприятие. На какое количество спектаклей вы рассчитываете?
- ... В Америке путь к популярности постановки у зрителя - сложный процесс. В идеале мне бы хотелось, чтобы спектакль шел на Бродвее, чтобы за билетами люди стояли в очередях, чтобы строчки Пушкина цитировались при выходе из зрительного зала, чтобы люди выходили со спектакля просветленными, радостными и... чуть-чуть задумчивыми...  Потому что «Маленькие трагедии», - как вы сами сказали, - «трагедии страстей человеческих», а страсти не меняются... Жажда золота, любовь и измена, «все виды пиров во время всех видов чумы», несовместимость Гения и Злодейства... И «Маленькие трагедии», и сам Пушкин будут актуальны ВСЕГДА... Для каждого по-своему, но все равно актуальны...
- Насколько мне известно, премьерные спектакли пройдут в Центре искусств Барышникова  (Baryshnikov Arts Center), в Манхэттене, с 3 по 14 ноября. Это престижно и символично. В центре, носящем имя великого русского артиста балета, - премьера спектакля великого русского поэта. Ведь Центр Барышникова -  это то самое уникальное  место, где молодые художники, творцы могут представить свои новые, порой даже экспериментальные работы. Для вас, Джулиан, для всего творческого коллектива постановщиков, художников, актеров, занятых в этом спектакле,  постановка «Маленьких трагедий» в Нью-Йорке - небывалый и интереснейший эксперимент. Режиссер всегда ставит некую сверхзадачу перед исполнителями. Какую сверхзадачу поставили вы?
- Вы, видимо, знаете, что постановка осуществлена  в честь 210-й годовщины со дня рождения Пушкина и при огромной поддержке американо-российского Фонда культурного сотрудничества. Сверхзадача в ее социальном аспекте одна – культура не знает границ! Гений принадлежит ни какому-то одному народу, ни какой-то одной национальной культуре - ГЕНИЙ ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЕМУ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ!  Весь наш коллектив - и сорежиссер спектакля Наталья Колотова, и все артисты, декораторы, художники, костюмеры – все, без исключения, решают одну сверхзадачу: передать зрителю то восхищение и ту любовь к Пушкину, которую мы несем в своей душе!
...Мы проговорили больше двух часов. Мы спорили, на чьей стороне сам Пушкин в «Пире во время чумы» - на стороне священника или на стороне пирующих, о том, что Дон Жуан в «Каменном госте»  умеет дать женщине почувствовать себя женщиной... О многом мы говорили, но... Джулиан спешил на репетицию, а я в редакцию, чтобы поделиться с читателем тем потрясающим ощущением, которое осталось у меня после встречи с влюбленным человеком – с Джулианом Лоуэнфельдом.