Ограниченный характер, без наземной составляющей

В случае если Конгресс неожиданно не похоронит планы президента Обамы о нанесении удара по Сирии, американская операция начнется уже в ближайшее время. Судя по данным подавляющего большинства источников, включая и самого президента, носить она будет ограниченный характер, без наземной составляющей и без задания существенно изменить военный баланс между верными Асаду силами и повстанцами. Баланс, который на данный момент, фигурально выражаясь, носит характер жесткого пата. При подобном раскладе, а также в свете анализа наличествующих в районе Восточного Средиземноморья сил имеется очень веское основание предполагать, что средством нанесения американского удара исключительно или почти исключительно станут крылатые ракеты морского базирования типа Tomahawk.

Эта легендарная система, первые модификации которой были приняты на вооружение примерно 30 лет назад, является неизменным важнейшим компонентом всех крупномасштабных операций, проводившихся США, начиная с “Бури в пустыне” в 1991 году и до наших дней. Кроме американцев, она входит в арсенал британских атомных подводных лодок (АПЛ). 

Согласно сообщениям иностранных СМИ, Израиль в свое время не раз просил США о приобретении “томагавков”, но ему было отказано. Крылатые ракеты, которые, в сущности, представляют собой беспилотный самолет, летящий на предельно низкой высоте со скоростью около 900 км\ч, являются высокоточным оружием, которое, как правило, применяется с огромной дистанции (дальность современной модификации Tomahawk Block IV, предназначенной для ударов с кораблей по наземным целям, достигает 1600 км). Это позволяет носителям ракет находиться вне досягаемости ответного удара противника. 

Низкий полет, неспособность осуществлять серьезные маневры и довольно внушительные размеры (длина 5.56 м, диаметр 0.52 м, размах крыльев 2.67 м), на первый взгляд, делают весящую 1440 кг ракету (боеголовка – 450кг) весьма уязвимой целью для средств ПВО, включая такие примитивные, как легкая зенитная артиллерия и даже пулеметы. Однако это лишь на первый взгляд. Низкая радиолокационная заметность ракеты и тот факт, что она летит, вплотную прижавшись к земле, делают ее своевременное обнаружение радарами ПВО крайне непростым делом. Соответственно резко падают шансы на выдачу целеуказания и эффективного поражения ракет.

Как показала практика войн в Ираке, Югославии и Ливии, ПВО, подобные по своим возможностям сирийским, способны в лучшем для них случае перехватить лишь мизерный процент выпущенных по целям “томагавков”. 

Если предположить, что наряд сил американских ВМФ в Восточном Средиземноморье не изменится до начала операции, то можно говорить о наличии там 7 носителей крылатых ракет. Это 5 эсминцев типа “Арли Берк” и, по всей видимости, 2 АПЛ типа “Огайо”. Эсминцы теоретически могут нести до 56 “томагавков” каждый, а подлодки - до 154. 

Тем не менее, шансы на то, что в рамках ограниченной операции, по военным объектам в Сирии будет израсходовано подобное суммарное количество ракет, близки к нулю. Достаточно сказать, что во время операции по свержению Каддафи в 2011 году американцы выстрелили немногим более сотни “томагавков”.

Итак, подавляющее большинство статических целей на территории Сирии, исключая очень сильно защищенные или недоступные для “томагавков” с точки зрения ракурса их полета, находятся в досягаемости американцев. При желании целью может стать что угодно, и сирийцы, по большому счету, мало что могут противопоставить такой атаке. Единственным их шансом является, если можно так выразиться, превращение части статических целей в мобильные. Например, постоянное перемещение пусковых установок ПВО и оперативно-тактических ракет с места на место, а также маскировка и эвакуация оборудования и людей с потенциально угрожаемых объектов. 

Эти меры сирийцы собственно и применяют все последние дни. Однако при имеющихся у США разведывательных возможностях, а также минимального времени, необходимого для внесения в боеголовку ракеты банка целей перед ее запуском, уйти из-под удара в большинстве случаев не удастся. 

Кстати, наиболее распространенная во флоте модификация “томагавка” способна “держать в голове” до 15 внесенных в нее целей. Во время полета возможно перенацеливание на любую из них, а принять решение оператору помогает установленная в ракете телекамера. Именно она фиксирует цель и ее статус. 

Например, если окажется, что изначально находившаяся в точке “икс” пусковая установка успела уехать за прошедшее со времени подготовки банка целей время, то ракету, стоимостью около миллиона долларов, перенаправят на другую цель, и она не будет израсходована зря.

Несколько слов стоит сказать и о носителях “томагавков”, которым и предстоит нанести удар по сирийским объектам. Название типа эсминцев – “Арли Берк” – происходит от головного корабля, принятого в состав флота в 1991 году и названного так в честь американского адмирала, воевавшего во Вторую мировую. С тех пор были введены строй 62(!) корабля трех различных серий, и их дальнейшее строительство как и модернизация продолжаются. Несмотря на принадлежность к классу “эсминец” речь идет о по-настоящему огромном корабле. Полное водоизмещение “Арли Берк” последней серии, IIA, составляет 9650 тонн. 

Для сравнения, каждый из трех крупнейших кораблей израильского флота, корветов типа СААР-5, имеет в 8(!) раз меньшее водоизмещение. 

По оценкам экспертов эти эсминцы являются эффективнейшими в мире боевыми системами, в первоочередную задачу которых входит прикрытие собственных сил и в частности авианосных группировок от ракетных ударов вражеских кораблей, а также обеспечение их ПВО. Удары по наземным объектам, борьба с кораблями противника и др. относятся к числу их второстепенных задач. 

Основой боевого могущества эсминца является многофункциональная боевая информационно-управляющая система “Иджис”. Описание ее возможностей – отдельная тема. Для иллюстрации достаточно сказать, что, например, у российского флота нет ничего даже отдаленно приближающегося по характеристикам “Иджис”. То же самое можно утверждать и о наличии кораблей, сопоставимых по боевым возможностям с эсминцами “Арли Берк”. 

Упомянут в данном контексте российский флот отнюдь не случайно. Все последние дни, в связи с обострением обстановки в Сирии, различные СМИ сообщают о приходе в Средиземное море все новых и новых российских боевых кораблей, призванных качественно и количественно дополнить состав постоянно действующего здесь оперативного соединения. Согласно официальным сообщениям российского МО, уже в ближайшие дни в Средиземное море будет направлен флагман черноморского флота крейсер “Москва”, находящийся сейчас в Атлантическом океане, а также большой противолодочный корабль (БПК) Северного флота. Еще осенью, согласно планам Москвы, соединение пополнит однотипный с “Москвой” крейсер “Варяг”, представляющий Тихоокеанский флот. Также заслуживает внимания постоянное курсирование между Черным и Средиземным морями российских больших десантных кораблей (БДК), которые, по слухам, выполняют функции транспортников, якобы доставляя в сирийские порты оружие и боеприпасы. 

Наконец, нельзя не упомянуть и ставший притчей во языцех пункт материально технического обеспечения российского флота в сирийском порту Тартус. В относительно недавнем прошлом планировалось его превращение в полноценную морскую базу, но на данный момент говорить о какой-то его реальной ценности очень сложно. Судя по репортажу российского телевидения, речь идет о маленьком складе, паре плавучих причалов, плавмастерской и персонале, состоящем из 4(!) человек. При этом все данное “хозяйство” выглядит весьма и весьма заброшенным. В связи с гражданской войной в Сирии и рано или поздно неизбежным падением Асада, перспективы российского ПМТО в Тартусе выглядят очень туманными. Наличие крупной по российским меркам корабельной группировки в Средиземном море подталкивает многих задаться сакраментальными вопросами наподобие: намерена ли Россия на деле вмешаться в попытки ударить по Сирии, а также “кто кого заборет если что”, русские или американцы? 

Сразу надо сказать, что вероятность боевого столкновения российского флота с американским лишь чуть-чуть выше, чем вероятность столкновения любого из этих флотов с марсианами. Несмотря на натянутые отношения между Москвой и Вашингтоном и глубокие разногласия по сирийской проблеме, о чем-либо подобном сейчас и речи быть не может. Реальных столкновений, напомню, не было даже в самые жесткие моменты «холодной» войны, а сейчас несмотря на все противоречия, не те времена. Это, кстати, даже не связано с силой или слабостью флотских соединений сторон. Тем не менее некоторые сравнения вполне можно провести. В сугубо теоретическом гипотетическом конвенциональном противостоянии с силами НАТО военная ценность российского Средиземноморского соединения близка к нулю. 

Отсутствие полноценной авианосной составляющей, береговой авиации и береговых баз являются решающими факторами. Это утверждение было бы верно даже в том случае, если бы крейсера “Москва” и “Варяг” соответствовали современным западным требованиям и, к примеру, располагали системой ПВО, сопоставимой с тем, что есть на эсминцах “Арли Берк”. В действительности же по своим тактико-техническим характеристикам российские крейсера водоизмещением 11 380 тонн (первый из них, “Москва”, именовавшийся тогда “Слава”, вступил в строй в 1983 году) значительно уступают своим оппонентам. Несмотря на наличие тяжелых противокорабельных крылатых ракет типа “Вулкан” дальностью в 550 км, шансы этих кораблей выжить в столкновении с американским флотом вообще, а в условиях Средиземноморского театра в частности – близки к нулю. При любом стандартном сценарии не намного выше и вероятность того, что они смогут поразить корабли противника. В первую очередь это обусловлено наличием авиационной составляющей у американцев, а во вторую – из-за мощной противоракетной обороны их кораблей, обеспечивающейся системой “Иджис”. 

Таким образом усиленное присутствие российского флота в регионе является своего рода демонстрацией флага и напоминанием о том, что Москва по-прежнему продолжает играть довольно важную роль в ближневосточной политике. Что касается чисто военной составляющей, то наличие кораблей на месте событий позволяет, во-первых, держать руку на пульсе в чисто информационном плане, а во-вторых, обеспечить эвакуацию российских граждан и имущества из Сирии, если возникнет такая необходимость. В свете происходящего в этой стране рано или поздно подобный сценарий может оказаться очень даже реалистическим.                     

“Новости недели”