Линия жизни и линия танца

В Израиле побывал человек, чье творчество может быть примером высокого служения истине и красоте - Владимир Васильев. Великий танцовщик и блестящий художник, поэт, хореограф, неустанный пропагандист самых высоких идей и свершений русского балета. Новый худрук Израильского балета Идо Тадмор пригласил Владимира Викторовича, чтобы показать мэтру свои достижения и получить его бесценные советы. 

Американец Дуайт Роден поставил для нашего балета нечто динамично-иллюстративное на музыку Рахманинова. Танцовщики стараются. Их волнение очевидно: талант и опыт Владимира Васильева, его авторитет безоговорочны. Он не хвалит, не ругает - показывает, как должно бесконечно и осмысленно длиться каждое движение, как важен комплекс “музыка-мысль-движение”. После перерыва наши балетные показывают гостю “Шопениану” - шедевр великого хореографа Михаила Фокина. Васильев комментирует горячо, заинтересованно. Он делает па - и смысл и сюжет проясняются, будто высвеченные прожектором. После репетиции не говорящие по-русски артисты с удивлением замечают: мы все-все поняли без перевода, как это получилось? Я спрашиваю: 

- Владимир Викторович, как вы с Идо Тадмором познакомились? 

Васильев рассказывает: 

- Никогда не знал, что в Израиле есть балет. А он тут, оказывается, существует уже давно! 

- Сорок шесть лет...

- Я сидел в жюри международного конкурса хореографов в Лодзи и на выступлении Идо Тадмора просто сразу, без колебаний, в темноте написал на своем листе: “Гран-при”...

- Дали?

- Нет, его номер не вписался в некие уставные критерии этого конкурса. Но он был так хорош, так совершенен, что я просто не могу его забыть. Это было обо всем, обо всех - о 80 процентах людей, живущих на земле. И это правдиво, потому что вместило в себя всю жизнь с ее любовью и ненавистью, срывами и упрямством. 

Два человека не могут прожить пятьдесят лет вместе и не ссориться. Так не бывает! Но и из этого возникает гармония! Суть существования! 

Идо - человек, бесконечно влюбленный в классический балет. Я пригласил его в жюри нашего балетного конкурса в Перми. Это конкурс “Арабеск”, с прошлого года он носит имя Екатерины Максимовой. Идо - находка. Это человек-вспышка. Он необыкновенно талантливый и не сделает ничего плохого Израильскому балету. Я очень ценю и уважаю Берту Ямпольски и то, что ею было сделано. Без нее мы бы с вами о балете в Израиле вообще бы не говорили. Честь и хвала ей за то, что она была первой. И совершенно нелогично, что, уйдя в отставку, Берта Ямпольски запретила коллективу исполнять ее балеты. А кто же и где их еще будет ставить? Они исчезнут?

- Что вы думаете о нашем балете?

- Хорошо, что в его репертуаре есть великий балет “Шопениана”, на котором правильно расти и воспитываться. Мы воспитывались на “Щелкунчике”. Я в этом балете прошел все партии. Хорошо, конечно, когда школа работает при театре, как было у нас в России раньше. Молодые выходят на сцену рано - и растут на сцене. 

- Наш балет, на ваш взгляд, похож на какой-то другой знакомый вам коллектив? 

- Вы пока еще в таком состоянии, что похожи на всех. 

- Каковы были ваши первые впечатления от Израиля? 

- У вас совершенно удивительная страна, страна, которая, имея малюсенькую территорию, всегда заявляет о себе во весь голос! На мир звучит с колоссальным резонансом! А первая встреча моя была неуклюжей. Это было давно, я ехал в Израиль танцевать, и нас ваше КГБ досматривало так долго и нудно, так мучило, что я думал: больше никогда не поеду. А в этот раз все прошло так легко и быстро, просто на удивление! Даже быстрее, чем в Москве. И, конечно, Тель-Авив очень изменился. Совершенно другой город стал. 

- Не могу не спросить о вашем главном в жизни месте работы - о Большом театре. Как вам Большой после ремонта? 

- Зрительская часть стала гораздо лучше. А про остальное нечего говорить, уж очень многое там болеет. 

- Критики нынешние балетные вас радуют? 

- Не в России. Там все очень странные люди пишут о балете. В предмете они не разбираются и пытаются создать мнение, что это не надо. Мне, к примеру, накануне Платоновского фестиваля, этого грандиозного праздника искусств, проходящего на родине выдающегося писателя Андрея Платонова в Воронеже, некая дама-обозревательница задала вопрос: это что, по произведениям Платона?..

- Откуда вы берете время, чтобы ставить спектакли, придумывать декорации, писать картины и сочинять стихи? 

- Я специально не отвожу под каждый род своих любимых занятий время. Просто ставлю и пишу, и стихи складываются, и так идет жизнь. 

- Каких людей вы больше всего не любите? 

- Однообразных. Лгунов. Нудных и нетворческих. Болтунов - таких, как я сам. 

- А кого считаете самыми большими авторитетами для себя? 

- Дирижер Колобов был очень важным для меня человеком. Мстислав Ростропович. В балете все-таки талантливее и крупнее личности, чем Майя Плисецкая, я не знаю. 

- У вас есть какое-то любимое ругательство? 

- Когда что-то не получается, матерюсь. 

- И часто это бывает? 

- Когда не получается? Да почти всегда! Я всю жизнь так считаю. Каждый раз верю, что на этот раз все выйдет, что я создам нечто выдающееся, шедевр - и нет. До совершенства всегда далеко. 

- Вы, конечно же, совершенно ничего не едите, и поэтому спрашивать вас о нашей кухне бессмысленно? 

- Я не ем?! Очень даже ем! И этим всегда был славен. 

- Но не хлеб и не сладкое?

- И хлеб. И масло. И всем советую. Меня любят все хозяйки: я отдаю должное их кулинарным творениям. 

Мы прощаемся. Потом я долго рассматриваю акварели Владимира Васильева. Краски цветут буйно и свободно. Мерцает пушистый снег. Струится вода. Женщина стоит у синих волн. Мир по Васильеву щедр и многообразен. Счастливый мир от счастливого и талантливого человека. Хорошо, что и мир, и человек этот у нас есть.      

“Новости недели”