ФЕНОМЕН Елены Образцовой

Культура

12 июня в честь празднования  Дня России в Карнеги-холл состоится концерт  звезд Мариинского театра с участием знаменитой на весь мир певицы современности Елены Образцовой, которая в особом представлении не нуждается.  И все же мы попросили Елену Васильевну ответить на несколько вопросов, чтобы дать возможность   ее зрителям и слушателям поближе узнать своего кумира.
Образцова охотно согласилась,  и наша  неспешная  беседа состоялась.

Корр. «РБ»: В конце 1970-х среди московских меломанов  начал ходить упорный слух: в Большом театре появилась  новая удивительная певица, студентка 3-го курса Ленинградской   консерватории Елена Образцова. И  немногие счастливчики, увидевшие вас в роли  Марины Мнишек в «Борисе Годунове»  Мусоргского, были потрясены  вашим голосом, красотой и артистизмом. Имя уникальной певицы - драматической актрисы - зритель присвоил вам с первого же вашего спектакля.
Отчетливо помнится, как в начале 1970-х вас,  обладательницу Гран-при Международного конкурса вокалистов имени  Франсиско Виньяса в Барселоне, впервые показали по телевизору. Босоногая,  в длинной «многоэтажной» испанской   юбке, стянутой на тонкой талии мягким  поясом  поверх корсета с широким вырезом, вы  спели «Сегедилью» из оперы Бизе «Кармен». И зритель сошел с ума от вашей красоты, артистизма и завораживающего меццо-сопрано с глубокими выразительными «низами», присущими вам одной. Вы словно явились из другого  оперного мира и сразили всех наповал.
Елена Васильевна, расскажите, пожалуйста,  об этом конкурсе в Барселоне.
Елена Васильевна Образцова (Е.О.): Меня, в ту пору еще студентку Ленинградской  консерватории, но уже солистку Большого театра, победительницу Всесоюзного конкурса вокалистов им. Глинки и Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Хельсинки,    вызвала к себе тогдашний  министр культуры СССР  Екатерина Фурцева.  Она  сказала, что я должна участвовать в Международном конкурсе музыкантов-исполнителей имени Чайковского и обязательно получить первую премию, чтобы никто «не увез» ее из Москвы. Я  же попросила, чтобы за это   мне разрешили поехать на конкурс в Барселону. Вот такой  был у нас «бартер». 
В  Барселоне, куда я приехала из Парижа, где гастролировала с Большим театром,  собрались  очень сильные певцы. В Париже  у меня был громадный успех в «Борисе Годунове», где я пела Марину Мнишек.  Все газеты писали обо мне  лестные статьи. Называли «певицей экстракласса», «великим голосом Большого».  Я была на подъеме и, видимо, потому так  хорошо спела на конкурсе арию «Далилы» из оперы «Самсон и Далила» Сен-Санса.  Овации не смолкали,   даже все члены жюри конкурса встали.
Корр: Кто из родителей одарил вас  таким дивным голосом и талантом драматической актрисы? 
Е.О.: Очень хорошо пела моя бабушка Александра Федоровна, она была солисткой  церковного хора в Петербурге. Отличным голосом обладала   мамочка. Необыкновенный баритон был у отца и его брата, моего дяди. Если б они учились вокалу, то могли бы стать  выдающимися профессиональными певцами. Папа к тому же   хорошо играл на скрипке. Дядя  был  драматическим актером, а потом режиссером в театре «Ленсовета».
Корр: Как начиналась ваша певческая карьера?
Е.О.: Родилась я в Ленинграде в 1939-м. Мамочка рассказывала, что петь, а вернее пронзительно пищать,  стала, едва вылупившись из пеленок. Когда началась война,  мне было два годика. Еще не научившись говорить, кричала: «аого!» и «анитки!», что означало: «тревога», «зенитки». В бомбоубежище орала от голода.  Тогда, видимо, и прорезался мой голос. В блокаду нас вывезли в Вологодскую область. Там, в деревне, мы с мамой прожили до конца войны. Когда по вечерам деревенское стадо возвращалось с пастбища, я загоняла коров по домам, за что меня подкармливали – кто пирожком, кто яйцом. Ну а запела я в пять лет вместе с другими детьми в детском саду. Руководительница хора обратила на меня внимание и сказала об этом маме. Но в музыкальную школу меня не отдали, и я начала заниматься в детском хоре Дворца пионеров, когда мы вернулись в Питер. Папа любил рыбачить,   на даче  брал меня с собой на рыбалку, и я отпугивала песнями  рыб. С этого и началось. Я уже не представляла себе жизни без пения. Школьные уроки делала под музыку. Пела сама или слушала пластинки, привезенные отцом из Италии: Джильи, Карузо, Галли-Курчи. Часами сидела у репродуктора, слушая оперные передачи.
После школы поступила в музыкальное училище, прозанималась там год. Но отец  сказал: «Если быть певицей, то только настоящей, большой, а из тебя ничего не получится. Становись-ка ты лучше инженером». Папа работал конструктором на машиностроительном заводе и хотел, чтобы я окончила радиотехнический  институт. Слава Богу, оказалась «дурочкой» и не смогла сдать экзамены. Потихоньку от всех побежала в консерваторию и сдала экзамены по вокалу. К остальным была не готова, думала, в консерватории надо только петь. Приемная комиссия сделала для меня исключение и перенесла общие экзамены на время первой сессии. Ну а потом о них и вовсе забыли. Папа же так обиделся, что не разговаривал со мной целый год. В 1964-м меня, студентку 3-го курса  консерватории, пригласили в Большой театр, и я  дебютировала в роли Марины Мнишек в опере Мусоргского «Борис Годунов».     
Корр.: Как после конкурса в Барселоне сложилась  ваша творческая судьба?
Е.О.: Я бы сказала, и  жизнь, и карьера  складывались достаточно успешно.  В Париже, где  у меня был большой успех, знаменитый американский продюсер  Соломон Юрок, работавший еще с Федором Шаляпиным, вызвался стать моим импресарио, и началась моя большая карьера. Юрок   обеспечил мои   выступления в Сан-Франциско, в нью-йоркском «Метрополитен». Но, к  сожалению, он вскоре умер.   
Корр: С кем из   великих певцов и великих дирижеров вам довелось выступать? 
Е.О.: Легче сказать, с кем не довелось.  Все современные великие певцы были моими партнерами. Пела и со всеми великими дирижерами, кроме Зубин Мета  и Леонарда Бернстайна. Пожалуй, я спела большинство главных партий  меццо-сопранового репертуара русской и зарубежной классики и современных композиторов. Ну а если вам нужен мой «послужной список», то извольте: Марфа ( («Хованщина»), Марина Мнишек ( «Борис Годунов»), Полина и Графиня («Пиковая дама»), Кончаковна («Князь Игорь»), Любаша ( «Царская невеста»), Амнерис («Аида»), Азучена («Трубадур»), Эболи («Дон Карлос»), Кармен  («Кармен»), Ульрика («Бал-маскарад»), Сантуцца («Сельская честь»), Шарлотта («Вертер»), Оберон («Сон в летнюю ночь»), Юдит ( «Замок герцога Синяя борода»), Фроська («Семен Котко»), Элен и княжна Марья («Война и мир») и другие.
В моем обширном концертном репертуаре  произведения  Глинки, Рахманинова, Чайковского, Свиридова, Вагнера, Шумана, народные песни и романсы. Я – профессор Московской государственной консерватории, преподаю вокал. Мои ученики работают во многих музыкальных театрах России. В 1986-м  впервые выступила на сцене Большого театра и  в качестве оперного режиссера - поставила оперу Масне «Вертер», в которой исполнила партию Шарлотты. Интересные концертные программы мы исполняли вместе с моим мужем - дирижером Альгисом Жюрайтисом. С моим участием записан целый ряд опер:  «Трубадур» ( дирижер Г. фон Караян), «Набукко» ( дирижер Р. Мути), «Луиза Миллер» (дирижер Л. Маазель), «Риголетто» ( дирижер К. Джулини), «Аида» и «Бал-маскарад» (дирижер  К. Аббадо), «Самсон и Далила» ( дирижер Д. Баренбойм») и другие. 
 Корр.: - Не помешал ли такой грандиозный успех вашей  личной жизни, ведь вы  не только феноменальная певица, но и очень красивая женщина, человек неординарный, у вас,  безусловно,  была уйма самых серьезных поклонников?
Е.О.: Я всегда вся в музыке, на личную жизнь не остается ни мыслей, ни времени. И  больше люблю  мужчин на сцене, чем в жизни (смеется).
Корр.: - Ваша дочь - тоже Елена и тоже певица,   живет и поет в Испании, растит сына Сашу, вашего внука. Кто и почему назвал дочь  вашим именем? Участвовали ли вы в ее вокальном образовании?
Е.О.: Фамилия дочери  Макарова. Мой первый муж Вячеслав Макаров - физик-теоретик и очень хороший человек. Дочь он назвал моим именем, потому что любил  меня, но я часто бывала на гастролях, и, видимо, ему меня  не хватало. Вот и  решили: пусть у него будут две Лены.  Я, безусловно,  участвовала в вокальном образовании дочери. Она, можно сказать,  выросла «под моим роялем». Сколько бы я ни  прогоняла ее оттуда,  она продолжала там сидеть. Поэтому знает весь мой репертуар. Всю жизнь дочка хотела петь, а я «всю жизнь» не хотела, чтобы  она пела и стала певицей.
У Лены уникальный голос – мощное драматическое сопрано, а этот  тип голоса  больше пригоден  для испанской  классики. Монсеррат Кабалье, с которой мы давно дружим,  забрала ее  к себе,  много занималась с ней. В результате  Лена оказалась в Барселоне и осталась там вместе с моим внуком. Она поет и  с самой Монсеррат, которая приглашает  ее с собой в гастрольные поездки по миру,  и в концертах с ее дочерью Монситтой (Марти).
Корр.:  А вам  доводилось петь  вместе с дочерью? 
Е.О.: Пели вместе произведения стиля «барокко», Леночка  очень хорошо их  поет. В  концертах  по  Испании исполняли отрывки из опер. Например, дуэт Полины и Лизы  из «Пиковой дамы», дуэты из опер  Оффенбаха
Корр.:  Поет ли ваш внук?.   
Е.О.: Слава Богу, нет. Он играет в баскетбол.  
 Корр.: Вот уже год вы -  художественный руководитель   Малого оперного театра в Санкт-Петербурге. Какие  спектакли поставили в нем? Каковы планы на будущее? 
Е.О.: Первая наша постановка - «Сельская  честь» Масканьи.  В ближайшее время состоится  премьера оперы «Любовный напиток»  Доницетти. В постановке участвовали итальянские дирижеры и режиссеры. Мы дружим с итальянцами. В проекте - «Золушка»  Россини, «Паяцы» Леонковалло, новая постановка «Кармен» Бизе.
Выдам вам секрет: мне в будущем году исполняется 70 лет и 45 лет творческой деятельности. Хочу спеть «Кармен». Надеемся пригласить режиссера Джанкарло  дель Монако, художников Шемякина и Глазунова, новых западных дирижеров. Мы намерены ставить элегантные камерные спектакли,  тщательно, со вкусом отработанные. Ставить большие оперы  на маленькой сцене попросту смешно. 
Корр.: Что для вас означает театр «Образцова – Виктюк»?  
Е.О.: У Виктюка я с большим удовольствием сыграла спектакль. «Антонио фон Эльба». И если он пригласит меня еще раз,  буду рада.
Спектакль «Антонио фон Эльба» – о стареющей примадонне, влюбленной в молодого человека, приходящего к ней на занятия вокалом. Рассказывается, как она,  старенькая  и больная, молодеет от  любви,  становится как бы  девчонкой, как снова начинает петь. Происходит  ее возрождение, ренессанс. Потом  наступает трагическая развязка.  Героиня  переживает, что весь Милан сплетничает  об их любви. Она считает, что отношения с возлюбленным нужно прекратить и сообщает ему об этом. А он говорит, что застрелится, если она от него уйдет. В это время у примадонны умирает мать, и она прийти к любимому не может.  В отчаянии он кончает жизнь самоубийством. Сначала вроде бы  комедия, а финал – трагедия. Виктюк поставил пьесу под записи  моих дисков. Я живьем пою там арию Андриенны Лекуврер и зонги Курта Вайла. Играла и пела в этой пьесе с удовольствием. Она мало чем отличалась от оперы. Виктюк молодец! Он не хотел оставить меня без музыки. Пьесу с успехом играли в Москве и Петербурге, возили в Америку, Германию,  в другие  страны.
Корр.: - Это правда, что вы, оперная певица, поете джаз?
Е.О.: Да, я пела джаз с выдающимся   пианистом Денисом  Мацуевым и гениальным тенор-саксофонистом, джазменом   Игорем Бутманом. Наш концерт джазовых импровизаций назывался «Джаз на троих». Публика была в восторге. В восторге были и мы сами.
Корр.: Чем занимается созданный вами «Музыкальный культурный центр Образцовой»?
Е.О.: Он находится в Петербурге на Невском проспекте. Очень красивое здание, залы с кариатидами. Там  провожу мастер-классы. Организую детские конкурсы,   лекции о музыке. Имеются громадная фонотека, материалы на DVD, видео. Приходят заниматься студенты. Есть курсы   французского, итальянского языков, необходимых для певца. Все за счет спонсоров. Государство предоставило мне это здание в аренду на 49 лет. Думаю,  срок достаточный. (смеется).
Планирую провести конкурс теноров,  посвященный  памяти Лучано Паваротти.  Думаю, в нем примут участие  человек 25-30. Уже сейчас поступило  75 заявок  из 27 стран.
Корр.: Ваше отношение к «осовремениванию» классических опер и балетных спектаклей?
Е.О.: К подобным фокусам отношусь крайне отрицательно.  Никакого хулиганства в  классической музыке не признаю. Такое  можно позволить себе в оперетте, джазе. А классика есть классика. И опошлять классическую музыку – преступление. Есть виды искусства, которые должны сохранять форму, заложенную в них изначально. Именно к ним и относится классическая музыка. Для экспериментов используйте, пожалуйста, музыку, написанную современными композиторами,  и делайте с ней  что хотите. Есть столько прекрасной музыки, которую еще не поставили ни Большой, ни Мариинский, ни  другие театры. Так что вместо весьма сомнительных «Детей  Розенталя», которые не приносят радости ни уму, ни сердцу, предпочла бы увидеть еще одну  оперу Доницетти или Беллини.  
Корр.: Состоит ли   ваша семья в родственных отношениях с Сергеем Образцовым?
Е.О.: Нет. Когда мы с ним  встречались,  он шутливо восклицал: “Ах, вы моя доченька!”
А я ему: “Ах, вы мой папочка!” 
Мы просто однофамильцы. Наша фамилия  очень давняя. Упоминалась еще при Иване Грозном. Образцовы издавна поставляли царскому двору лошадей.
Корр.: Как организован ваш быт?
Е.О.: У меня три квартиры: в Москве, Петербурге, Токио. Две дачи - под Москвой и под Питером. Езжу к дочке в Барселону. Никогда не знаю, где и какая моя одежда находится. Все время ищу ее. Ох, она в Токио! Ой, а эта, наверно,  в Барселоне! А эта – в Москве. И ничего не могу найти...
Бытовыми проблемами я не занимаюсь. Есть люди, которые мне помогают.
Корр.: Где вы отдыхаете?
Е.О.: Я нигде не отдыхаю. Во-первых, никогда в жизни не имела отпуска. Мне кажется, если будет отпуск – я сразу же умру. Мотаюсь в «колесе». И если  остановлюсь, то, наверное, у меня и сердце остановится.
Корр.: Кто  ваш  дизайнер?
Е.О.: В Питере  - Клавдия Завьялова. Она работает с мехом, большая мастерица.  В Москве  -  Игорь Чекурин.
Корр.: Что  вы будете  петь в Нью-Йорке?
Е.О.: - Трудно сказать... Наши устроители прислали мне штук 20 факсов с предложениями, что петь  с оркестром, что без него... Что с роялем... (смеется). С оркестром, наверно, арии из опер. Дуэт из последнего акта  «Трубадура»...  Арию Графини из «Пиковой дамы», из «Андриенны Лекуврер», «Хабанеру», «Сегедилью»...  и что-то  русское. Может, и какую-то французскую музыку.
Корр.: В афише, кроме вас, значатся певица и два певца. Это  ваши ученики?   
 Е.О.: Они - победители конкурсов, которые я устраиваю.  Такие конкурсы -  единственные   в мире.   Участвовать в них приезжают  обычно 150-200 человек. Могу похвастаться: в конкурсе изумительное жюри,  какого нет нигде. Все его члены - мои коллеги.
Корр: Вопросы на засыпку:
Чем вы гордитесь?
Е.О.: Горжусь тем,  что я русская. Что живу в России. Горжусь ее историческим прошлым, литературой, художниками, писателями.
Чем особенно дорожите?
Е.О.: (после паузы) Любовью.
Чего стыдитесь?
Е.О.: Ничего не стыжусь.   Живу так, что все всем  видно - как перед Богом. Веду себя очень хорошо.
Чего никогда не прощаете?
Е.О.: Предательства. И вранья. Хотя враньё можно иногда простить. Предательство – никогда.
Корр.: Что вы пожелаете американским зрителям, которые любят вас и с нетерпением ждут встречи с вами?
Е.О.: Чтобы и после концерта они меня так же ждали.     

Корр. «РБ» в Москве

Майя Немировская
Владислав Шницер