Интеллектуальный помощник мятежника

В мире

То, что происходило недавно в одной из квартир на тбилисском проспекте Чавчавадзе, можно увидеть разве что в фильмах про добросердечных полицейских и вызывающих симпатии осужденных. Государственный преступник прямо из тюремной камеры появился на похоронах своего отца. Правда, под конвоем и ненадолго. Власть проявила гуманность, и Ираклий Батиашвили,  которого не только в Грузии многие считают политическим заключенным, смог хоть некоторое время побыть среди родных и друзей.
Насколько мне известно, в истории Грузии такое произошло всего лишь в четвертый раз. Причем первые два случая связаны с дореволюционным гражданским губернатором Тифлисской губернии Андреем Чернявским, до сих пор не исчезнувшим из памяти старших поколений тбилисцев. В 1910-м у него попросился на свободу человек, задержанный за связи с революционным движением, “на одну неделю, для ознакомления с вышедшими за последнее время журналами и другой периодикой”. И Чернявский походатайствовал перед полицией, чтобы подследственного выпустили на целый месяц. Он и предположить не мог, что дает “увольнительную” будущему выдающемуся писателю Михаилу Джавахишвили. А через 3 года его попросил о встрече без свидетелей наиопаснейший государственный преступник Камо (Семен Тер-Петросян). Знаменитый революционер-террорист ждал смертной казни, но в честь 300-летия Дома Романовых высшую меру ему заменили пожизненной каторгой, и он просил  губернатора... отпустить его на сутки “для устройства семейных дел”. Чернявский не отказал и на этот раз. Камо отпустили без какого-либо надзора, сутки он провел дома и, честно вовремя вернувшись за решетку, отправился в ссылку, чтобы “плыть в революцию дальше”. Ну а третий случай произошел в недоброй памяти 1937 году, когда классика грузинской литературы, поэта-символиста Тициана Табидзе самолично допрашивал Лаврентий Берия. Недавно скончавшаяся дочь поэта Нита рассказывала, что однажды ночью арестованный отец появился у ее кровати. Так что живет теперь в народе то ли легенда, то ли правдивая история о том, как Берия, подчеркивавший свое “хорошее отношение” к интеллигенции, отпустил всеобщего любимца попрощаться с семьей. Перед тем как расстрелять его.
А сейчас в Тбилиси скончался известный режиссер Дмитрий Батиашвили - не выдержало сердце человека, все последнее время пророчески повторявшего: “Эта несправедливость убьет меня”. Он говорил о 7-летнем сроке заключения, который “впаяли” его сыну Ираклию - далеко не последней фигуре в современной истории Грузии, одному из лидеров оппозиционного общественно-политического движения “Вперед, Грузия”, доценту философии Тбилисского университета.
Впервые имя Ираклия громко прозвучало в конце 1980-х, когда он активно участвовал в национально-освободительном движении, возглавив антисоветскую организацию “Общество Святого Ильи Праведного”. Он пострадал при печально знаменитом жестоком разгоне демонстрации 9 апреля, очень много сделал для формирования и победы предвыборного блока Звиада Гамсахурдиа, но, убедившись, что гамсахурдиевская Грузия так же далека от демократии, как и советская, вновь ушел в оппозицию. Из которой вышел при Шеварднадзе, во время грузино-абхазской войны возглавив Службу безопасности страны, а затем - парламентский Комитет по обороне и безопасности. Потом – снова смена власти и соответственно статуса Батиашвили – с умеренно оппозиционных, правоцентристских позиций он переходит в ярую оппозицию к Саакашвили. За что и поплатился, получив уникальное обвинение – в интеллектуальной помощи мятежу. Соответствующую статью тут же внесли в Уголовный кодекс.
После того как год назад был подавлен бунт экс-уполномоченного президента в высокогорном Кодорском ущелье Эмзара Квициани, МВД обнародовало запись телефонных бесед мятежника с Батиашвили, а самого Ираклия вызвало на допрос, который завершился арестом. И уже на следующий день суд приговорил его к предварительному 2-месячному заключению. Хотя Батиашвили утверждает, что говорил лишь о том, какие оппозиционные партии не осудили мятеж, и советовал через СМИ призвать правительственные войска  “не стрелять в своих братьев”.  Очень многие в Грузии посчитали, что Батиашвили стал политзаключенным. Вспомнили, что почти 2 года он говорил о возможном аресте, и объявили, что суд выполнял заказ властей - судья даже не смог ознакомиться с документами, ставшими основанием  для задержания. А еще оппозиция и близкие арестованного утверждают, что МВД предъявило смонтированную, искаженную запись телефонного разговора. Как бы то ни было, из обвиняемого Батиашвили превратился в подсудимого, но процесс над ним несколько раз откладывался, и лишь чуть больше месяца назад приговор был вынесен.
Обвинение в сокрытии информации о готовящемся особо тяжком преступлении сняли, но и “помощи в насильственном изменении конституционного строя с целью свержения государственной власти” вполне хватило, чтобы прокурор потребовал 10 лет заключения. Адвокаты доказывали: никто не сообщал Батиашвили о подготовке мятежа, нет никакой связи между его гражданской позицией и “преступными действиями какого-либо другого лица”, в телефонных разговорах и в выступлениях он старался, чтобы проблемы Кодорского ущелья были решены путем переговоров. Поэтому его надо считать просто участником публичных политических дебатов, который помог власти мирно урегулировать конфликт. А один из адвокатов вообще сравнил происходящее с советскими процессами по громким “делам” 1930-40-х годов: “Многие пассажи  обвинения пронизаны такого рода  большевистским духом: “организованное вооруженное выступление против власти, ставившее целью ее свержение”, “решил оказать помощь своими указаниями, советами и необходимой информацией”. Но на тбилисском процессе, проходившем с большими скандалами, судья стала на сторону прокурора, который заявил: “Считаю доказанным, что телефонные разговоры, с одной стороны, являлись одобрением действий Квициани, а с другой -  поддержкой и утверждением в нем веры в достижение цели. Это является преступлением. Защита не представила ни одного доказательства того, что Батиашвили публично осудил факт восстания и призвал восставших сложить оружие”.
А вот последнее слово подсудимого: “Приговор на основании жалких, вымышленных “доказательств” станет позорным пятном в новейшей истории Грузии....  Я 10 месяцев сижу в одиночной камере, где о радио и телевизоре и говорить  не приходится. Даже на прогулках во дворе я один. Этим хотят меня психологически подавить, но никаких претензий к тюремщикам у меня нет. Это исходит с другого уровня, причем периодически мне деликатно дают понять, что если выскажу претензии и потребую перевода в другое место, мое положение до процесса  станет еще более тяжелым... После того как отклонили ходатайство защиты не рассматривать сфальсифицированную запись в качестве вещественного доказательства или хотя бы провести ее экспертизу, я понял, что приговор вынесен заранее. Поэтому я объявляю бессрочную “сухую” голодовку. Наверное, кто-то должен пожертвовать собой, чтобы мировая общественность обратила на нас внимание”.
Так что диссидент со стажем начал голодать еще до вынесения приговора. На воле то же самое сделали его соратники, а представители 27 неправительственных организаций,  парламентских  и непарламентских оппозиционных партий признали его узником совести и создали международный комитет по его защите. Голодовку Ираклий прекратил лишь на 12-й день по личной просьбе пришедшего к нему в камеру Католикоса-Патриарха Всея Грузии Илии II. И вот теперь власти удовлетворили хотя бы одно требование общественности – отпустить его на похороны отца. Выглядит это красиво. Но пришедшие выразить соболезнование всемирно известные режиссеры Резо Чхеидзе и Гига Лордкипанидзе, актеры Отар Мегвинетухуцеси и Гоги Кавтарадзе, академик Марика Лордкипанидзе, художник Темур Гоцадзе, другие деятели культуры, политики, простые тбилисцы поднимались на пятый этаж вдоль бдительных людей в форме и в штатском. А конвойные и близко не подпустили журналистов к Ираклию. Зато заявление для прессы сделал бывший госминистр по урегулированию конфликтов Георгий Хаиндрава: “Сбываются наши предвидения того, что нарушения прав человека и беспредел, которые власть укоренила в правовой сфере, станут широкомасштабными. У меня в руках обращение международной общественности с требованием освободить Батиашвили. Его подписывают известные правозащитники, бывшие политзаключенные, доказавшие свою верность свободе и демократии  в тюрьмах советского режима. Один из них – Владимир Буковский, отбывавший  наказание абсолютно незаконно, как сегодня Батиашвили. Обращение станет позицией, одолеть которую  этой власти  будет очень трудно”.
Что ж, такой документ – дело серьезное. Судьбой Батиашвили уже заинтересовались  международные правозащитные организации, в том числе и Amnesty International. Для которой мнение Хаиндрава очень авторитетно – в начале 90-х она признала его самого политзаключенным режима Гамсахурдиа и боролась за его свободу. Будет ли она так же бороться за Батиашвили?