“Норвежские соглашения” - это капитуляция Израиля”

С Яиром Шамиром я познакомилась в 2002 году, когда созданная им компания высоких технологий VICON Telecommunicationsразработала и внедрила программу, позволявшую проводить в Интернете видеоконференции.

 

- Помню, помню нашу беседу в офисе фирмы в Герцлии, - улыбается Яир Шамир. - Скайпа еще не существовало. Мы предложили военно-воздушным силам технологию, с помощью которой можно передавать по Интернету “живые” картинки, например, видеокадры местности, над которой пролетает самолет.

 

- Удалось ли вам внедрить эту технологию на гражданке?

 

- Увы... На том этапе публика еще не была психологически готова к революции в сфере связи. Например, далеко не каждая женщина решится ответить на звонок по видеотелефону с утра, когда она еще в пижаме, не успела причесаться и сделать макияж. И хотя мы были счастливы, что нам удалось разработать технологию завтрашнего дня, внедрить это новшество на рынке оказалось непосильной задачей. Зато военно-воздушные силы тут же стали нашу разработку использовать.

 

- Кстати, об армии. Вы демобилизовались в чине полковника военно-воздушных сил.

 

- В ВВС я прослужил 25 лет. - В Шестидневную войну был пилотом.

 

- Что вам больше всего запомнилось?

 

- В июне 1967 года мне довелось выполнять боевые задания в разных частях страны, включая Голаны. Но главное - мне удалось среди первых добраться до Стены плача в Иерусалиме. В тот день мы с товарищем-пилотом посадили два легких самолета на аэродроме в Атарот, между Иерусалимом и Рамаллой. Дежурившие там солдаты дали нам ключи от автомобиля. Мы бросились в машину и поехали в Старый город. Когда добрались, там еще шла перестрелка, но никакие пули не смогли бы нас остановить. Дорогу к Котелю мы не знали. Выскочили из машины и увидели раввина. Оказалось, он спешит к Стене плача. Мы пошли вместе с ним.

 

Насколько Яир Шамир помнит, то был пятый день войны. Раннее утро. Кроме него, раввина да пилота второго самолета, никого у Стены плача не было.

 

- Мы припали к камням и простояли так минут двадцать, - вспоминает Яир Шамир. - Трудно передать, какие чувства испытывали мы в тот момент. Такие же ощущения наверняка испытывает еврей, всю жизнь повторявший “В будущем году в Иерусалиме” и впервые ступивший на землю Эрец Исраэль. Все твое существо ликует, сердце от волнения готово вырваться из груди. Описать эти ощущения невозможно...

 

Немного придя в себя, молодые пилоты написали записки и вложили их в расщелину между образующими стену камнями.

 

- О чем вы просили Всевышнего?

 

- Не помню, - смеется Яир Шамир. - Мне было 22 года.

 

Биографическая справка. Яир Шамир родился в Тель-Авиве 18 мая 1945 года. Родители - Шуламит и Ицхак Шамир, один из лидеров еврейского подпольного освободительного движения ЛЕХИ, назвали сына в честь основателя ЛЕХИ Авраама Штерна, известного среди товарищей по борьбе как Яир.

 

Когда сыну исполнился год, Ицхак Шамир был арестован британскими властями и сослан в Эритрею. Когда мальчику исполнилось два года, британцы арестовали его мать, Шуламит, активистку ЛЕХИ. Родители Яира была освобождены лишь в мае 1948 года, после провозглашения государства.

 

В детстве Яир был вожатым в молодежной организации “Цофим” (отделение на улице Дизенгоф в Тель-Авиве).

 

С 1963 по 1988 год Яир Шамир служил в Армии обороны Израиля. Был пилотом израильских ВВС, инженером и командиром. В штабе командования ВВС Шамир возглавлял отдел, ответственный за эксплуатацию и развитие электронных систем управления самолетом.

 

Во время службы в армии Яир успешно окончил Хайфский технион, факультет электротехники и инженерных телекоммуникаций.

 

В мае 1988 года Яир Шамир вышел на гражданку в звании полковника ВВС и занялся бизнесом. На том этапе израильский хай-тек находился в зачаточной стадии, и Шамир решил приложить все усилия к тому, чтобы именно эта отрасль стала ведущей в экономике страны.

 

Шамир занимал ответственные посты во многих крупных компаниях. С 2005 по 2011 год на общественных началах (не получая зарплаты) был председателем совета директоров концерна Израильской авиационной промышленности “Таасия авирит”. В момент вступления Шамира на пост председателя совета директоров чистая прибыль концерна составляла 2 миллиона долларов, а в 2010 году достигла 94 миллионов долларов.

 

В январе 2012 года Яир Шамир был избран председателем совета директоров Национальной дорожной компании и руководит ею на общественных началах.

 

Яир Шамир ведет активную общественную деятельность: он является членом совета Техниона и университета имени Бен-Гуриона в Негеве, а также главой попечительского совета Центра “Шалем”.

 

Женат, трое детей, семь внуков.

 

- В ВВС вы возглавляли Управление, которое называют мозговым центром и “позвоночником” этого рода войск.

 

- Да, под моим командованием были десять полковников, каждый из них отвечал за вполне определенную сферу: один - за средства связи, другой - за оптические приборы, третий - за электронику и так далее...

 

- Тем временем ваш отец Ицхак Шамир (благословенна его память) стал главой правительства. Отразилось ли на вас, офицере ЦАХАЛа, его избрание?

 

- Нет, нисколько! Я с раннего детства был очень самостоятельной, независимой личностью. К тому же родители никогда ничего мне не навязывали, не пытались меня направлять. Отец или мать могли сказать: “А может, ты ошибаешься?” или: “Подумай еще раз!” - но все решения я принимал самостоятельно.

 

Когда Яир Шамир говорит, его лицо озаряет отцовская (копия!) улыбка. В школьные годы Яир, впрочем, доставлял родителям немало волнений. Когда сын учился в школе, “Моссад” направил Ицхака Шамира в Париж.

 

- Прожив там год, я почувствовал: больше не выдержу, чужбина не по мне, - вспоминает Яир. - Я собрался с духом и попросил отца: “Позволь мне вернуться в Израиль. Я уже взрослый, смогу о себе позаботиться. Пожалуйста, разреши мне вернуться!”. Отец знал: если я принял решение - спорить со мной бесполезно. И отпустил домой.

 

- Сколько лет вам было?

 

- Двенадцать.

 

Яир вернулся в Израиль. Жил он в родительском доме на улице Хисин, неподалеку от театра “Габима”. Шуламит Шамир договорилась с соседкой по лестничной площадке - та кормила Яира и обстирывала.

 

- Бабушка с дедушкой (мамины родители) еще были живы, но справиться со мной не смогли бы, - улыбается Яир. - Спустя год-полтора вернулась из Парижа и моя сестра Гилада, но поселилась в семье своей подруги и жила под присмотром взрослых. Маме приходилось разрываться: месяц-два в Париже, затем какое-то время в Тель-Авиве - и снова к отцу в Париж... Мама собрала всю мебель и задвинула в одну из комнат, превратив ее в склад, - вспоминает Яир. - Мне оставила кровать, стол и стул.

 

Вскоре квартира Шамиров превратилась в подростковый клуб: школьные товарищи торчали у Яира сутками. Впрочем, если спросить Яира, именно тот период он считает одним из самых ярких и незабываемых.

 

- Что представлял собой Тель-Авив конца 50-х - начала 60-х?

 

- Очень уютный город... Я был инструктором в движении “Цофим” - на общественных началах мы оказывали помощь пожарным. Это позволяло нам бесплатно получать билеты в “Габиму”. Я видел все поставленные там спектакли: “Нисим Алони”, “Бравый солдат Швейк”, “Матушка Кураж”, “Кто боится Виржинии Вульф”... По пятницам после уроков мы ходили в походы: доезжаешь на рейсовом автобусе до конечной остановки где-нибудь в Галилее, выходишь (за плечами рюкзак) - и топаешь пешком. По вечерам разводили костры, пекли картошку... Счастливые, незабываемые годы!

 

К двенадцатому классу соседка забила тревогу: написала Шуламит Шамир, что если она не вернется - аттестата зрелости сыну не видать.

 

- И была неправа: успевал я прекрасно, - уточняет Яир.

 

За неделю до возвращения Шуламит друзья Яира объявили “траур” по привольной жизни: было ясно, что клуб юных интеллектуалов на улице Хисин, 13, закрывается.

 

- С детства ни отец, ни мать не указывали мне, что делать и как себя вести: я рос абсолютно независимым, свободно мыслящим, - говорит Яир. - И за это я родителям безмерно благодарен.

 

К 15-ти годам Яир выбрал себе профессию, точнее - сразу две.

 

- Я твердо знал, что стану инженером, и в то же время был уверен, что буду пилотом, - говорит он. - Единственная дилемма - кем стать вначале: инженером или летчиком.

 

Дилемма разрешилась сама собой: Яира призвали в армию и направили на летные курсы.

 

- Не думаю, что вы - сын начальника Европейского отдела “Моссада” - не могли добиться в армии отсрочки на учебу в вузе...

 

- Конечно, мог, но не захотел! - восклицает Шамир. - Служба в армии - это нечто само собой разумеющееся. Впоследствии мне удалось совместить учебу с полетами - я считал это редкой удачей.

 

Решение выйти на гражданку Яир принял единолично, ни с кем не посоветовавшись. До генеральского чина - рукой подать, но тут на горизонте замаячила новая мечта: хай-тек.

 

- Я решил начать работать в компании “Сайтекс”, - рассказывает он. - Отец принял это решение в штыки: он считал, что мое место в ЦАХАЛе. Однажды он спросил: “Неужели ты идешь на гражданку ради денег?” У нас с женой к тому моменту было трое детей. Содержать большую семью непросто, но армейской зарплаты хватало...

 

В “Сайтекс” Шамира манили отнюдь не заработки. К тому моменту Яир успел удостовериться: будущее мировой (а не только израильской) экономики - за сферой высоких технологий. Главное - начать усиленно развивать ее уже сейчас.

 

Ицхак Шамир несказанно обиделся на сына, прервавшего армейскую карьеру в самый неподходящий (с отцовской точки зрения) момент.

 

- Не могу представить, чтобы ваш отец умел обижаться на родных.

 

- Виду он не подавал, но по тону и по взгляду я ощущал, что отец на меня в обиде. Мне потребовалось немало времени, чтобы убедить папу: для обеспечения Израилю безопасности необходима не только новейшая военная техника - для этого нужна сильная экономика! Израиль не располагает никакими полезными ископаемыми - нет у нас ни нефти, ни газа. Единственное наше преимущество - это еврейские мозги, их-то и следует направить на развитие высоких технологий.

 

- Как вы восприняли решение правительства Шарона о депортации поселенцев из Гуш-Катифа и северной части Самарии?

 

- В те августовские дни что-то во мне надломилось: государство Израиль направило армию против собственных граждан. Такое в голове не укладывается... С моей точки зрения, “размежевание” лишило израильтян того чувства солидарности, которое всегда выгодно отличало наш народ. Трудно поверить, но часть изгнанников по сей день (на календаре 2012 год!) остаются бездомными. Самое страшное - многие из них утратили веру в свое государство. Весь мир был свидетелем того, что Еврейское государство направило армию против собственных граждан. Арабский мир воспринял депортацию как слабость: ведь если мы уничтожили Гуш-Катиф, значит, отступим и с других исконно еврейских земель. Израиль самоуничтожается - арабам даже напрягаться не придется.

 

Арабы оставят Израиль в покое лишь в том случае, если будут знать: ни с каких территорий мы никогда не отступим. Впрочем, с моей точки зрения, Израиль встал на путь самоуничтожения еще в 1993 году, подписав “ословские соглашения”. Депортация 2005 года - это производное “ословского процесса”. Вот почему я убежден: постсионизм, в основе которого слабость и уступки, - это дорога в никуда.

 

Когда интервью было уже подготовлено к печати, газета “Едиот ахронот” сообщила: после долгих колебаний Шамир решил заняться политикой, однако присоединился он не к “Ликуду”, председателем которого был в свое время его отец, а к партии “Наш дом Израиль”. Я тут же позвонила Яиру и спросила:

 

- Почему вы выбрали НДИ, а не “Ликуд”, хотя вас можно назвать одним из “наследных принцев” “Ликуда”?

 

- Я не родился в аристократической семье, и никто никогда не прочил мне никакой трон, - рассмеялся Яир Шамир. - Я - выходец из семьи подпольщиков, сражавшихся за создание еврейского государства. Отец никогда не побуждал меня заняться политикой и уж подавно не готовил к тому, чтобы политика стала моей профессией. Лишь однажды он вскользь задал какой-то вопрос, но на том этапе я и не помышлял бросить любимое дело ради политической карьеры. Свою жизнь я строил - и построил! - сам. Кстати, меня никто никогда и не пытался именовать “наследным принцем “Ликуда” - причисляли кого угодно, кроме меня. И если я решился участвовать в политической жизни страны и вступил в НДИ, то лишь потому, что идеалы этой партии полностью совпадают с моими идеалами. Кстати, в 1991 году с трибуны Мадридской конференции отец предупредил, что если Израиль когда-нибудь согласится вести переговоры с палестинцами, то лишь по формуле “мир в обмен на мир”. Настоял отец и на том, чтобы на конференции представители палестинцев входили в состав делегации Иордании, 80% населения которой они составляют. Формула “мир в обмен на территории” была введена лишь после победы “Аводы” на выборах 1992 года. В результате мы получили “ословский процесс” - полную капитуляцию.

 

 “Новости недели”