Академик Гинзбург: Надо вовремя уйти...

Я пришел раньше назначенного часа. Секретарь Теоретического отдела ФИАНа Марина предложила мне чашку кофе и, пока варила его, поведала новости. В отделе теперь новый заведующий, профессор Васильев – молодой, энергичный, готовящий, несмотря на материальные и организационные трудности, очередную Сахаровскую конференцию, которая состоится в мае. Андрей Дмитриевич, как известно, всю жизнь проработал в этом отделе под руководством только двух “начальников” – Тамма и Гинзбурга. Виталий Лазаревич, организовав в середине 50-х годов свой семинар, продолжал его вести до 21 ноября 2001 года. Это был юбилейный, 1700-й семинар, похожий на капустник. Шуткам не было конца, пока академик Гинзбург не сказал:
“Дорогие друзья, на этом семинар под моим руководством свою работу прекращает…”
Пауза, рассказывает Марина, длилась минут пять, никто не мог произнести ни слова. Шок. Потом зашумели, заволновались:”Да нет, Виталий Лазаревич, мы вас не отпускаем! Всю подготовительную работу возьмем на себя, вы только вести семинар будете!..” Гинзбург остался непреклонен…
- Виталий Лазаревич, почему вы “сдали” семинар? Он будет продолжен кем-либо другим?
- А вы откуда все знаете? Ну да, всезнающая пресса... Несколько слов об истории семинара. Он был организован примерно в 1955 году, сначала был маленьким, постепенно разрастался, стал большим и более-менее общеизвестным. Почему я прекратил его работу? Очень просто: ничто не вечно под Луной. Мне 4 октября исполнилось 85 лет, физически многое стало трудно. Голова еще работает, впрочем, уверенным в этом я не могу быть на все сто процентов. Словом, всему приходит свой конец. На последнем семинаре я прочел воспоминания драматурга Самуила Алешина об Александре Александровне(?) Яблочкиной - была такая известная актриса, которая дожила до 98 лет и играла едва ли не до последних дней. Играла в кавычках: ее вывозили на коляске на сцену, она говорила какую-то фразу, после чего ее увозили. Я это рассказал и заявил, что не хочу, чтобы меня увозили на коляске, не хочу быть Яблочкиной.
Вообще это принципиальная позиция: человек должен уметь уйти, а не ждать, пока его увезут. Мы, бывшие советские люди, достаточно пострадали от того, что вожди большевистской диктатуры не хотели убираться вовремя. Я не хочу следовать и их примеру.
Теперь насчет продолжения семинара - это уже более интересно. Я заранее никого не предупреждал об уходе, чтобы избежать лишних разговоров, но считал, что семинар можно прекрасно продолжать. Есть время: среда, 10 часов утра, есть конференц-зал ФИАНа, есть люди, которые семинар посещают. Я соглашался ходить на заседания, даже доклад предложил сделать. А народ спасовал, что очень печально. У нас вообще имеет место апатия, исчез энтузиазм. Нужно работать, действовать, а люди пасуют. Конечно, основные трудности российской науки обусловлены отсутствием денег, но многие, к сожалению, этим, я бы сказал, прикрываются. Многое ведь можно делать без денег, например, бороться со лженаукой. Например, если ваша газета помещает астрологические прогнозы, то это – позор, потому что астрология – лженаука. Абсолютно неверно считать, что это – забава. Для кого-то забава, серьезный человек вообще не будет это читать, а кто-то ведь поверит в этот бред и искалечит свою жизнь! Я считаю, что публикация этих прогнозов, вызванная желанием увеличить тираж газеты, буквально антинародное действие.
Итак, первой актуальной задачей, не требующей денег, является борьба со лженаукой, вторая задача - издание литературы. Нам необходимо, я считаю, издавать новый журнал «Физика и астрономия сегодня». Это не так дорого стоит, надо лишь найти энтузиастов, которые взялись бы за это, однако найти их очень трудно. Повторяю: меня очень тревожат всеобщая апатия, нежелание работать даже тогда, когда можно работать. Все это и сказалось на том, что мой семинар никто не подхватил. Энтузиастов не нашлось, люди не захотели. Я считаю это очень плохим симптомом.
- Ну а каково состояние теоретической физики на сей день?
- Я остаюсь главным редактором журнала «Успехи физических наук». Как раз сегодня буду держать корректуру своей статьи «О некоторых успехах физики и астрономии за последние три года». Я считаю, что имеются два крупнейших достижения физики. Первое связано с нейтрино. Доказано, что имеются так называемые нейтринные асцилляции. Электронные нейтрино, которые испускаются солнцем, по дороге частично превращаются в ионные нейтрино, а частично – в тау-нейтрино. Это доказано в канадской подземной обсерватории, и это – замечательное открытие.
Второе крупнейшее достижение мировой науки – доказательство того, что наша Вселенная ускоряет свое расширение. По старому счету, она должна была расширение замедлять, но нет! Существует «темная энергия», которая действует против сил гравитации, ускоряя расширение Вселенной. Начало пониманию этого явления (лямбдачлен, учитывающий «разлет») впервые в 1917 году дал Эйнштейн. Кроме двух этих огромных достижений, есть и локальные, в астрономии, например. Те, кто интересуется физикой всерьез, смогут прочесть об этом в упомянутой мной статье «Успехи физических наук», в номере 32 за текущий год.
- Какую физическую проблему вы сейчас решаете, Виталий Лазаревич?
- Чего-то нового я не делаю, но подготовил для перевода на ангийский язык улучшенный вариант моей книги «О науке, о себе и о других», второе издание которой вышло на русском языке в 2001 году. По сравнению с ним в готовящемся английском издании можно найти статью о Вавилове, несколько других новых статей. Что я собираюсь делать дальше? Много работы в журнале, слежу за успехами физики, но ожидать, что я в свои 85 лет что-нибудь открою, не приходится.
- Ваш прогноз на развитие науки в ближайшее время?
- Наука развивается блестяще. Имею в виду науку мировую, элементом которой является наука российская. Особенно впечатляют успехи биологии, но и в физике много происходит интересного. Основной бич российской науки – отсутствие денег. Финансирование уменьшилось раз в пятнадцать, поэтому зарплата сотрудников низка, и мы попросту выживаем. Как выходим из положения? Многие наши сотрудники ездят в загранкомандировки, имеют контракты, и это – хорошо. При советской власти, как би негативно я к ней не относился, наука по тем или иным причинам была на высоком уровне, за исключением биологии. И до сих пор у нас сохранились хорошие вузы: МГУ, Физико-технический, которые по прежнему продолжают готовить квалифицированных специалистов. Не случайно, не за красивые глаза их хватают на Западе, прямо с руками отрывают. Мы в каком-то смысле готовим кадры для Запада, это – идиотизм. А почему эти специалисты не остаются у нас? Да потому, что, во-первых, плохо с жильем, во-вторых, низкая зарплата. Что касается будущего нашей науки, то я считаю, что если Россия сможет выйти из финансового кризиса, то поднимется и наука. Основания для подъема пока есть. Приведу пример с Германией. Когда Гитлер пришел к власти, из-за его антисемитских и шовинистических тенденций Германия потеряла прекрасную науку, которую полностью не восстановили до сих пор! Немцы в физике были на первом месте в мире, сейчас США их далеко обогнали. Так вот, у нас нет такой ситуации, наука не разгромлена, сохранилось много кадров, многие уехавшие захотят вернуться, если здесь станут платить нормально. Но дело, как я уже сказал, не только в деньгах. Наблюдается некая апатия, наука перестала в России быть престижной. Когда в Россию в 1956 году, впервые после железного занавеса, приехала группа первоклассных физиков, они были поражены, с каким энтузиазмом на них набросились наши ученые. И известный американский физик Фримэн Дайсон написал статью, где задавался вопросом: чем объяснить энтузиазм этих людей? И ответил: у них больше ничего нет! Мне долго казалось, что Дайсон прав: материально плохо, моральная атмосфера ужасная, а энтузиазм большой. Но теперь я понял, что это не совсем правильно: энтузиазм наших физиков объяснялся прежде всего престижностью науки в том, тоталитарном, государстве. Для кого-то это играет огромную роль, лично мне на престижность наплевать, я люблю науку не из-за того, что мне платят. Во время войны я работал, замерзая, где-то в Казани, топил печку оттисками своих статей... Подвожу итог: если сработают оба фактора: материальный и моральный, то мы еще способны многое сделать. Хотя многие считают, что наука рухнула...
- Давно, Виталий Лазаревич, вы были в загранкомандировке?
- В позапрошлом году я впервые побывал в Германии. Провел там месяц, видно, им понравился. Без всякой моей инициативы они сделали меня так называемым «гумбольтпрофессоршип». Что это такое? На полгода мне предложили полную профессорскую ставку - безо всяких обязанностей, делай что хочешь, но живи в Германии. Так немцы поднимают свою науку. В июне я собирался поехать, уже паспорт был оформлен, но плохо себя почувствовал, поэтому от профессорства отказался. Я благодарен немцам за приглашение, не хочу бросить в них камень, но 85 лет - это 85. У меня здесь интересная работа, на жизнь я зарабатываю, зачем мне там быть? Только из-за денег?..
Честно сказать, мне не вполне ясна позиция нашего правительства. Может быть, оно не совсем понимает роль науки, поскольку денег на нее не дает? Впрочем, где их взять? Тришкин кафтан…
- Вы продолжаете заведовать кафедрой в Физтехе?
- Продолжаю, и это плохо! По возрасту мне нужно давно уйти, но как только я собираюсь это делать, меня уговаривают остаться: «Вы уйдете – развалится кафедра!» Я вынужден оставаться во главе кафедры.
- Физтех вполне еще на уровне?
- Это по-прежнему очень сильный институт, конкурс высокий, работает много хороших людей. Проблема одна: чтобы эти люди не уехали или не ушли в бизнес. То, что наука была престижна, имело оборотную сторону: в нее лезла всякая шваль! Дай сейчас ученым 1000 долларов в месяц, в науку тоже побегут все кому не лень. 100 долларов – мало, 1000 – много! Я себе представляю молодого человека с семьей. Если дать ему 300 -400 долларов и квартиру – он будет прекрасно работать. Кто не хочет работать на таких условиях – пусть едут за рубеж.
- В заключение поговорим немного о политике. Вы не раз бывали в Израиле.
Что думаете о сегодняшней ситуации там?
- Мой лозунг: надо размежеваться. Я против израильских поселений – не нужно Израилю присутствовать на арабских территориях. Кроме того, я решительно против допуска палестинцев в Израиль для работы. Это – отрыжка еврейской буржуазии, которая хочет иметь дешевую рабочую силу. Свою точку зрения я не скрываю, хотя, может быть, я не прав...