Врачи прилетели!

В последние недели русскоязычные СМИ немало писали о законопроекте депутата Одеда Форера (НДИ), согласно которому новые репатрианты должны получать иностранный паспорт сразу с обретением израильского гражданства. Однако, на наш взгляд, куда большего внимания заслуживает другой его законопроект – об освобождении новых репатриантов от необходимости сдавать экзамен, подтверждающий их право заниматься медициной

Петр ЛЮКИМСОН

Напомним, что в 2015 году в Израиле официально числилось лишь 35221 врачей – по 3,5 врача на каждую тысячу  потенциальных пациентов, что чуть ниже среднего показателя по странам OECD. В то же время врачей узкой специализации (“мумхим”) приходилось только 1,69 на тысячу потенциальных пациентов, что заметно ниже аналогичного показателя по странам OECD, а число представителей среднего медперсонала составляла 4,9 на тысячу человек, то есть равно вдвое меньше, чем в среднем по OECD.

Немногие сознают, что нынешняя острая нехватка медицинских кадров – прямое следствие отношения, которое испытали на себе десятки тысяч врачей-репатриантов, прибывших в 1990-х годы из бывшего СССР. Так получилось, что у автора этих строк немало знакомых врачей и медсестер, приехавших с этой волной алии, и потому я не понаслышке знаю об их судьбах. 

Речь идет о тех, кому в момент репатриации было меньше 35 лет, и для автоматического признания их диплома им недоставало установленного критерием стажа. Больше половины врачей, пусть и не всегда с первого раза, успешно сдали квалификационный экзамен, получили врачебную лицензию, прошли специализацию (“итмамхут”) и сейчас успешно работают в различных медицинских учреждениях страны. Но примерно 40% экзамен так и не сдали. Часть из них вернулись в СНГ или уехали в Штаты и сдали лицензионный экзамен уже там. Но примерно 25-30% так и не смогли подтвердить диплом врача. А ведь дело было далеко не всегда в том, что они как специалисты были хуже, чем те, кто успешно сдал экзамен, – совсем нет. Просто у них были свои, особые обстоятельства.

- Мы с мужем и двумя маленькими детьми приехали в Израиль в 1991 году, - рассказывает Наталья Вайсман. – Я успела проработать врачом в Казахстане пять лет, то есть для того, чтобы работать по специальности, мне нужно было сдать экзамены. Экзамены тогда были невероятной сложности. Мои друзья по мединституту образовали группы и денно и нощно занимались. А на мне – двое детей, которых не на кого оставить, да муж, у которого депрессия в связи с переездом. И вдобавок заканчивается “корзина абсорбции”. Короче говоря, готовится к экзамену некогда и негде, надо думать, как зарабатывать. Пошла мыть полы, ухаживать за стариками, а потом еще и забеременела. Стало точно не до экзаменов. Но я уверена, что если бы меня бы просто согласились попробовать в качестве стажера, дали бы на это время какую-то зарплату, чтобы я не горбилась на уборках, то я бы влилась в израильскую медицину и после стажировки успешно сдала бы требуемый экзамен.

Таких рассказов можно привести десятки. Сейчас тем, кто так и не сумели сдать экзамен в 1990-е годы, по 52-57 лет. Они в самом лучшем профессиональном возрасте, и если бы им не создали столько препятствий на пути к работе по специальности, не было бы и нынешнего дефицита врачей.

В последнее время к подобным историям бывших советских врачей прибавились истории новых репатриантов из России, Украины, Франции и других стран. Так, недавно газета “Маарив” рассказала о двух репатриантках из Франции – медсестрах Валерии Атии из Ашдода и Селин Ахнин из Нетании, которые проработали у себя на родине почти по двадцать лет. Обе они по семейным обстоятельствам, весьма напоминающим обстоятельства Наташи Вайсман, так и не смогли сдать квалификационный экзамен.

Между тем, уже совершенно ясно, что даже с учетом израильтян, которые учатся сегодня на медицине в Румынии, Италии, Венгрии, Иордании и других странах, проблему дефицита врачей в Израиле не решишь. В то же время около 3,2% новых репатриантов, прибывающих из Франции и других стран, составляют врачи, медсестры и дантисты. И законопроект Одеда Форера - правда, касающийся только врачей, так как с медсестрами есть ряд специфических проблем, - просто призван создать им нормальные условия абсорбции и предотвратить те ошибки, которые были допущены в начале 1990-х годов. Сегодня квалификационные экзамены успешно сдают лишь 32,3% новоприбывших медиков. Но, повторим, дело заключается не столько в их квалификации, сколько зачастую в тех или иных личных обстоятельствах. И если дать им шанс и заменить экзамены стажировкой с прохождением экзамена по ее итогам, то результат может быть совершенно иным.

Сам Одед Форер обращает внимание на то, что во всем мире сегодня наблюдается тенденция к облегчению признания медицинских дипломов, полученных в других странах. К примеру, на всей территории ЕС сейчас действует закон, согласно которому диплом врача, полученный в университете любой входящей в Европейское содружество страны должен автоматически признаваться в других его странах. Этот принцип, утверждает Форер, полностью оправдал себя в 28 государствах с суммарным населением  500 млн человек. Так почему же не облегчить путь к работе по специальности новым репатриантам, которые испытывают обычный шок эмиграции, трудности с изучением иврита и интеграции в новое общество, что, безусловно, сказывается на результатах квалификационного экзамена?

По словам Одеда Форера, при всех трудностях, которые были созданы репатриантам 1990-х годов, именно эта алия спасла израильскую медицину от кризиса. Тогда в систему здравоохранения влились тысячи врачей и медсестер, на профессиональную подготовку которых страна не затратила ни шекеля, и которых оставалось лишь обучить ивриту. Однако, замечает депутат, с того времени в отношении минздрава к новым репатриантам ничего не изменилось, хотя ситуация изменилась коренным образом: поток алии заметно поубавился, а население продолжает расти.

Абсурдность сложившейся ситуации Форер иллюстрирует весьма наглядным примером. Если сейчас, скажем, в Израиль пригласят для какой-то срочной операции молодого талантливого хирурга из-за границы, он будет принят со всем полагающимся почетом и уважением. Но если этот же хирург решит получить израильское гражданство, он тут же утратит право не то что оперировать, но и называться врачом – пока не сдаст квалификационный экзамен.

Надо заметить, что по мнению лидеров общины выходцев из Франции, проблема признания дипломов врачей – лишь часть гигантской проблемы трудоустройства по специальности, с которой столкнулись выходцы из этой страны. Сегодня, говорят они, по меньшей мере, две трети евреев Франции, то есть порядка 200 тысяч человек, всерьез задумываются о репатриации. Нынешние относительно низкие темпы алии из этой страны – около 5-6 тысяч человек в год – объясняются исключительно тем, что французские евреи прекрасно осведомлены, как трудно будет им в Израиле подтверждать дипломы, насколько остро чувствуется здесь нехватка программ для переквалификации на смежные специальности для лиц с высшим образованием и т.д. Из-за этих трудностей 10% олим из Франции ежегодно возвращаются на “доисторическую” родину.

Следует признать, что выходцам из СССР-СНГ все это до боли знакомо. Вплоть до цифры в 10%. Проблема в том, что в Израиле, похоже, не принято учиться на собственных ошибках.

Что касается нового законопроекта Одеда Форера, то будем надеяться, что он будет принят. А вслед за ним появится и аналогичный законопроект для медсестер. 

“Новости недели”