Прикосновение к таланту

Культура

Евгений Тоневицкий и Ирина Дзевель. Каждый из двух этих неординарных художников, непохожих друг на друга, ни по творческой своей манере, ни по заданности тематики, с нами говорит на одном языке, языке таланта. Что же ещё, кроме безусловной одарённости и преданности искусству, у них общего? Да, конечно же узнаваемость!

Узнаваемость (тоже производное от таланта) любого  произведения Дзевель и Тоневицкого, свойство, которое дорогого стоит и
далеко не каждого, даже в полной мере профессионального художника отличает.

Есть в Америке такая полезнейшая тенденция – устраивать в библиотечных лекционных залах художественные  выставки. В этот день в просторном зале одной из бруклинских библиотек в который раз экспонировались работы художников Гильдии еврейских мастеров.

Чьи же? Едва я переступила порог, радостно вскрикнула: мои любимые Ирина и Евгений, такой замечательный тандем!
Не узнать эти в абсолюте самобытные и оригинальные работы было невозможно, хотя оба мастера представили нечто совершенно новое, на прежние их творения, казалось бы, непохожее вовсе. А ведь я, как и многие их почитатели, новизной увиденного удивлённые, с их творчеством неплохо знакома.  Вот вам ещё одно качество художника, талантом наделённого: постоянно искусство своё обновлять. Не останавливаться, искать – и находить.

Потому и экспозицию эту можно было бы смело назвать выставкой творческих находок.

Представленная примечательнейшая графическая серия Тоневицкого поражает не только неожиданностью композиционных и философских решений, но и новизной графической техники.

Линия – гибкая, убегающая, зовущая, страдающая, обращающаяся вдруг в бьющий по нервам рисунок-рассказ, дополненный, нет, скорей совокупившийся с необычным, ещё больше экспрессию нагнетающим фоном, заполненным крохотными, изящными, тончайше прописанными фигурками. Как назвать филигранную технику исполнения такого говорящего фона? Может, это  какая-то усложнённая форма дивизионизма? Находка любопытнейшая.

Тоневицкий – художник одной темы (что встречаем не слишком часто), темы, состыкующейся с его профессией, – он востребованный сначала в Ленинграде, а теперь в Америке дизайнер женской одежды.

Так вот: всеохватная тема его творчества – Женщина. Нет-нет, это не описка, и героинь живописи и графики художника обозначать нужно именно так – с большой буквы. Потому что мастер в композициях своих умеет выявить и подчеркнуть величие женской души, доброту и жертвенность, открытость любви и умение любить и прощать. Но и страстям отдаваться неуёмно.
«Соперницы». Одна, властная, на любую подлость способная, откровенно радующаяся не столько даже своей победе, сколько отчаянию потерявшей своё счастье женщины. А побеждённая её противница – милая, не накопившая силы для ненависти и не умеющая бороться, жалкая в своём смирении. Может, она «отпустила ситуацию», потому что изменить в ней ничего нельзя, да и не стоит?

Рядом другой психологический этюд - «Брошенная». Иная ситуация. Иная женская судьба. Она продолжает неистово любить, не мыслит себя без него – предавшего, бежавшего, всё забывшего, любви её наверняка не стоящего. Но она хочет, жаждет быть с ним, только с ним. Она борется. И она верит, что он вернётся. «Дай мне ещё пожить! Вернись!»

И – будто портрет многоликого предательства – ещё один аналитичный графический этюд - «Бросивший». Один из немногих у Тоневицкого мужских персонажей, логически с потрясающей «Брошенкой» связанный.

Их, бросивших, несколько. Здесь тот, кто, прыгая из постели в постель, упивается своей властью над женщиной – и той, которую безжалостно покинул, и той «новенькой», что милостиво (надолго ли?) заключил в объятия.

 А вот этот, выглядывающий из окошка в рисунчатой фоновой стене, каждый знак которой добавляет напряжения, просто с этой женщиной, которую продолжает любить, быть рядом уже не мог. Как у Достоевского: «Он любил её так сильно, вплоть до ненависти». Ненависти, которую она, авторитарная и злая, может, сама и спровоцировала.

А этому кажется, что отпущено ему большее, и он бросает мешающую жену ради карьеры или попросту – денег. В другом окошке: он, бросивший, страдает оттого, что жалеет ту, от которой уходит, ему трудно заключить сделку со своей совестью, но он мучительно и страстно полюбил другую. Как быть?

В ином ключе поэтичный и радостный женский портрет – «Мечта», экспрессивная, эмоциями переполненная. О чём мечтает эта девочка, в которой женственность уже пробудилась и запела?

Да конечно же о любви, о сильных мужских руках, о жарких объятиях. О нежности. Удивительное свойство чёрно-белой графики Тоневицкого, его оригинальных монтажей: ощущение, будто фигуры в движении.
Ещё один рисунок, в котором кинетика (и эротика!) явственны, – «Красота». Прекрасная женщина обнажена, но это ещё и обнажённость души, распахнутость жаждущего любви сердца.

Тоневицкий не умеет держать дистанцию между своим персонажем и самим собой. Он в каждом растворяется. Поэтому его герои и их чувства так достоверны. Художник, анализируя, провидит их действия и понимает, какова этих действий мотивация, смотрит как бы с высоты, что и неудивительно, ведь он сюрреалист. И напряжённая сексуальность каждого его графического этюда или живописного полотна тоже не противоречит канонам сюрреализма.

Наоборот. Как считали и считают приверженцы этого победительного течения модерна: без эротики никакое, даже наисерьёзнейшее искусство невозможно.

Доказательство от противного: дивные бесфигурные пастели Ирины Дзевель. Когда-то я была сражена эмоциональностью и скрытой эротикой её графики.

Нынешние чарующие ландшафтные полотна и пара по-настоящему волнующих, заставляющих вглядеться и вдуматься рисунков с их неожиданным философским подтекстом тоже каким-то непостижимым образом чувственны!

Чудо чудное эти Ирины пейзажи. Чем дольше в них вглядываешься, тем глубже осознаёшь мысленный посыл художницы.
Интереснейшая по замыслу серия «Оушн Парквэй». Один и тот же уголок шумного, всем знакомого проспекта. Урбанистический ландшафт. Вот только «ни машин, ни людей». Ирина осознанно убрала всё и всех, чтобы показать, как прекрасна осенённая деревьями улица-парк, какой осязаемой могла бы быть недостижимая, увы, тишина.

И вот ведь что: совсем не случайно так по-разному написала художница один и тот же пейзаж, но в разное время: иное настроение, иные мечтания, иной накал одухотворённости. Разное состояние, если повторить слова великого Моне. Как убедительно, как эмоционально сумела она пережить каждое из этих состояний, как «поймала в кадр» убегающие, торопливо сменяющие друг друга времена года. Осень, лето и –  шедевр. «Белое танго», поэзия эротичнейшего танца заснеженных деревьев. Какой живописец! И вдруг послышалось: где-то там, в закартинье, зазвучали лирические миниатюры из прославленного альбома
Чайковского.

Музыка! Это помогающий раскрывать душу природы верный спутник художественного творчества Ирины Дзевель. Будто озвученные (нужно только вслушаться) пейзажи: «Белая серенада» сама нежность, «Соната под солнцем»  (здесь поёт любовь, пламенеет желание, клокочет страсть) и в полной мере гершвиновская «Голубая рапсодия»...  И как песни, воспринимаются диалоги с одушевлёнными художницей деревьями – и с клёном, и с аллеей в саге об Оушн Парквэй, и с елью в играющем красками пейзаже «Принцесса Катскильских гор», и с тянущимся к небу, туда, где царят мир и справедливость, безымянным деревом на её ... нет, не карандашном наброске, а законченном значительном произведении. Оно написано Ириной Дзевель, как и всё, что мы увидели на превосходной этой выставке, «с пониманием и левитановской любовью к природе», как оценила работы этой так остро чувствующей красоту  очаровательной хрупкой женщины Фрэда Ворошиловская, художник и колорист замечательный.

Это редкий случай, когда на групповой выставке (а двое – это уже группа) невозможно выделить лидера. Потому что оба – и Тоневицкий, и Дзевель – равноталантливы, в равной степени самобытны и идееспособны. И работоспособны тоже: подумайте, трудятся полный рабочий день и полную рабочую неделю. Ирина – педагог, труд ох какой нелёгкий. У обоих семьи. Какими же должны быть увлечённость искусством и отданность ему, чтобы так над картинами своими, с невероятной отдачей и творческим горением, трудиться, выдавая на-гора всякий раз новую коллекцию. Низкий поклон им и таким, как они.

Выставка продлится до 20 марта. Библиотека, где она проходит, находится в Бруклине на углу Ocean Ave и Kings Highway. Поезд метро Q до Kings Highway.