Сфинкс, зовущийся Гудини

Его так и называли – СФИНКС. Потому что то, чего он на глазах у всех добивался, было недоступно для понимания. А ещё говорили, писали, передавали из уст в уста, что он чудо природы, принц воздуха, подлинный феномен, маг, который сделал себя сам... И, наверно, именно последнее это, из десятков, а то и сотен, определение и есть самое точное, даже единственно точное. Ведь главное, что показал (и доказал!) Гарри Гудини, – это беспредельность человеческих возможностей.

То, что он делал, так никто (никто!) повторить, даже приблизиться не смог. Вы, возможно, запомнили слова булгаковского Воланда: «Зачем же гнаться по следам того, что кончено». А ведь гнались! Пытались. Старались. Подражали неподражаемому. Торрини, Панди, Эксель... С  громкими именами, увы, во времени растворившимися. А имя Гудини, вернее, псевдоним, взятый им ещё чуть ли не в отрочестве и им прославленный, одолженный у кумира –  французского иллюзиониста Жана Робер-Гудена, за прошедшую неполную сотню лет не забылось и по-прежнему тревожит умы загадочностью и непостижимостью того, что он вытворял. До сих пор исследуют, анализируют, описывают – во множестве статей и книг, радио- и телепередач. Снимают фильмы... Мне вот запомнились лента с молодым Тони Кертисом и Джанет Ли, а ещё прошлогоднее, кажется, телешоу Опры
Уинфри, где тоже пытались дверцу, за которой скрыты тайны Гудини, хотя бы приоткрыть.

А были ли тайны? Или всё-таки поразительное, действительно казавшееся магическим искусство Гудини было симбиозом дерзкой фантазии, упорнейших, беспощадных по отношению к самому себе тренировок, стальной воли и яркого, Богом данного дара? К этому выводу, не избавившись всё же от притаившихся в душе сомнений, пришли многие. Признаюсь, я тоже. Полагала, что посвящённая Гудини выставка в нью-йоркском Еврейском музее меня в безошибочности моей, с выводами тысяч зрителей, читателей и профессиональных исследователей совпадающей убеждённости, утвердит. Но оказалось, она усилила сомнения.
Нужно сказать вам, что интереснейшая и в известной степени театрализованная  выставка эта названа её авторами, материал изучившими глубинно и в не слишком обширной экспозиции сконцентрировавшими всё, что о Гудини известно, –   «Искусство и магия». Название подобрано снайперски. Потому что сразу определяет: в том, что явил своим изумлённым, так и не понявшим, чему верить, современникам Гарри Гудини, две стороны. Прежде всего – это искусство. Большое искусство. А носитель его – не только и не столько суперакробат, суперсилач, супериллюзионист и, назовём его эдак скромненько, сверхчеловек, но (и, может, это главное) большой артист. Безусловно очень талантливый. Какой-то невероятной харизмой обладавший. Харизмой человеческой, артистической, мужской...

Когда войдёте в музейный зал, сразу же обратите внимание на отлитый в бронзе бюст работы Джона Кэссиди (как жаль, что имя неординарного этого скульптора забыто). Изваян скульптурный портрет в 1914 году. Стало быть, Гудини уже 40. Зрелый мужчина. Личность. Значительная. Вот это – высокие личностные качества, ум, порядочность, умение любить и быть верным, надприродное, необъяснимое обаяние сумел показать художник. А ещё: он сотворил портрет чародея – нечто колдовское (магия! магия!)  видится в этом жёстком волевом мужском лице. Мужское начало – его скульптор тоже выявил и подчеркнул. Особо.
Так кто же он, завороживший Америку Гарри Гудини? Откуда в этот мир явился? Ничего сказочного в биографии его никому найти не удалось. Родился он, тогда ещё Эрих Вайс, в Будапеште в семье раввина Самуила Вайса, который всё своё многодетное (семеро детишек, не шутка) семейство , когда случился у венгерских евреев бум исхода в Америку, вывез за океан. Осели в маленьком Эпплтоне в штате Висконсин. Было тогда Эриху 4 года. А в 12 он бежал из дому, чтобы присоединиться к цирку: способности иллюзиониста, да и актёрские, уже тогда о себе заявляли. Нужно учесть к тому же, что ещё задолго до побега он неустанно тренировался, оттачивая врождённые гибкость и пластичность. Потому и оценили его в цирке. Любопытно, какое же чувство ответственности должно было быть у мальчишки, если из скудного поначалу своего заработка отстёгивал он деньги, чтобы помогать бедствовавшей, особенно после смерти отца, семье, перебравшейся в Нью-Йорк.

К восемнадцати он не просто составил себе имя в цирковом мире, но благодаря неистощимой фантазии, абсолютному бесстрашию, ловкости и «гуттаперчивости» изобрёл для себя несколько оригинальных номеров, который он один и мог выполнять. С этими номерами, каждый из которых был уникален, и с ещё более впечатляющими последующими ушёл он в самостоятельное плавание.

Ведь был Гудини и сам по себе – и цирк, и театр, и чудо чудное, диво дивное, как говаривали в старых-старых сказках, да и сам он был сказочным героем. А рядом с таким героем непременно должна быть его возлюбленная, ради которой и совершает он свои подвиги. И она появилась. Ему было 20, когда, увидев Бэсс Ранер, которая пела и танцевала в маленьком театре на Кони-Айленд, влюбился сразу и навсегда. Мать Бэсс, ревностная католичка, и слышать не хотела о том, что дочка выйдет замуж за еврея. Его родители помалкивали, были уверены – возражать бесполезно. Молодые не знали, кто должен их венчать – католический священник или раввин, а оттого просто зарегистрировались в мэрии. Бэсс, миниатюрная и изящная, стала ассистенткой Гудини во всех его, порой смертельно опасных номерах и была рядом всегда и во всём. Такая вот негасимая взаимная любовь длиной в жизнь.

Каждый из экспонатов выставки в Еврейском музее (а собраны они из нью-йоркских МОМА, музеев Уитни и города Нью-Йорка, вашингтонских Национальной Галереи и Библиотеки Конгресса, лондонской галереи Тэйт и т.д. и т.д.) вызывает не просто интерес, а буквально ажиотаж публики. Это и прижизненные документальные ленты с кадрами воистину поразительными, как, например: висит он на канате со связанными ногами головой вниз на уровне какого-то там энного этажа и раздевается, бросая одежду на улицу, где бушует возбуждённая толпа. Или связанный, с защёлкнутыми наручниками и кандалами, помещён в сундук, который закрывают на семь (7!) здоровенных замков и бросают в воду. И он выбирается! Фокус? Столь хитроумный, что так никто его постичь и не смог. Кстати, сундук этот, бережно хранимый в музее Гудини в Висконсине, привезен оттуда и экспонируется на выставке. Так же, как приведший меня да и всех  поголовно зрителей в полное замешательство бидон – вот такой, в каком в нашем отечестве развозили молоко, разве что чуть-чуть побольше. Ну как (как?) взрослый мускулистый мужчина, какой бы гибкостью он ни обладал, мог через эту, диаметром сантиметров в 20-25 горловину в него забраться, а потом, открыв навешенный снаружи замок, выбраться? Ответ и в компьютерный наш век так и не получен, хотя и лежит, надо полагать, на поверхности.
Один только свой оказавшийся трюком мистический номер, в который публика безоговорочно поверила, Гудини, смеясь, разоблачил. Модны были тогда, в 10-е – 20-е годы прошлого века спиритические сеансы с вызыванием духов. Можете себе представить, какой аншлаг был на представлениях, когда в качестве медиума выступал сам Гудини. И вдруг! Он подробнейше рассказал и нагляднейше показал, как это делается. Вот вам и духи!

Просто с восторгом смотрела я на афиши выступлений Гудини. Вручную, без всякой там компьютерной графики выполненные, изобретательные, красочные, заставляющие всмотреться, а потом на представление это бежать. Вот бы нынешним рекламщикам поучиться. Есть на выставке отличные живописные и фотопортреты великого иллюзиониста. И вот что поражает: в некоторых из них, а более всего в том скульптурном портрете, который встретил нас при входе в зал, проскальзывает мотив обречённости этого сверхталантливого состоявшегося человека.

Гудини умер на пике международной своей славы в 1926 году, когда было ему 52. Вслед за смертью его (в день Хэллоуина – дескать, помогала ему в удивительных его делах нечистая сила) появились самые разные, друг другу противоречащие легенды: был отравлен, погиб во время одного из опасных своих номеров, не сумев выбраться из сундука, и даже смерть его якобы была мистификацией, а сам он скрылся, чтобы от трудной жизни своей отдохнуть. В действительности приступ аппендицита повлёк за собой перитонит и... Тайны свои унёс с собой. Неразгаданные тайны, никому не доступные. Оттого и называли его Мистерарх – властелин тайн.

В Еврейском музее бывали мы с вами много раз, и вы помните, что находится он в Манхэттене, на углу 5-й авеню и 92-й улицы. Поезда метро 4, 5, 6 до 86 улицы.