Андрей Громыко “Мистер Нет”

Статья от 1 ноября, 2012 года

 

Подпись к фото: 1945. Сталин, Трумэн, Громыко на конференции в Потсдаме

 

Андрей Громыко начал свою дипломатическую карьеру в американском отделе Наркомата иностранных дел СССР. Затем был советником посольства СССР в США. Ничем не выделялся, всем своим видом олицетворял серость. Тогдашний посол СССР в Америке М.Литвинов написал в характеристике на Андрея Андреевича Громыко: “К дипломатической службе непригоден”.

 

Ошибся, ох как ошибся Максим Максимович Литвинов. Андрей Громыко оказался очень пригодным. Прошло не так много времени и он сменил Литвинова на посту посла. Затем, еще при Сталине, стал первым заместителем министра иностранных дел СССР. Почти 30 лет был министром, занимал эту должность при четырех генсеках: Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко. Почти 30 лет возглавлял МИД.

 

Редкая работоспособность, умение продвигаться, при этом, особенно не высовываясь, терпение помогли Громыко проложить себе дорогу из глухой белорусской деревни на самый верх советского государства. Он всегда был осторожен, избегал неразумных и опасных шагов. Это один из факторов его долголетия в политике.

 

 

 

* * *

 

Андрей Андреевич Громыко родился 5 июля 1909 года в деревне Старые Громыки Гомельского уезда Могилевской губернии. Русский. В анкетах до назначения министром иностранных дел писал - белорус.

 

В 1928 г. поступил в Минский сельскохозяйственный институт, который закончил в 1932 году. Еще будучи студентом вступил в Коммунистическую партию. Однако колхозное производство не очень влекло будущего дипломата. Он поступил в аспирантуру Всесоюзного научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства. Написал и успешно защитил кандидатскую диссертацию.

 

В начале 1939 года Громыко вызвали в комиссию ЦК, которая набирала кадры для Наркомата иностранных дел. Сталин дал указание Молотову убрать из этого наркомата евреев, которые уцелели в ходе “большого террора” и продолжали работать на дипломатическом поприще.

 

В состав комиссии ЦК входили Молотов и Маленков. Им понравилось, что Громыко член партии, из провинции, а умеет читать по-английски. Знание иностранного языка было тогда редкостью. Громыко взяли. Сначала он занимал должность ответственного референта, но очень скоро выдвинули заведующим отделом. Затем его направили советником посольства в Вашингтон с перспективой, что он заменит посла Уманского, которым в Кремле были недовольны. Но началась война, отношения с США приобрели особую важность и послом назначили М.Литвинова.В 1943 году Литвинова отозвали и на его место назначили Громыко. На конференции в Сан-Франциско в июне 1945 года от имени СССР Андрей Андреевич подписал Устав ООН.

 

Еще во времена своего пребывания в США стал хорошо известен в международных кругах своим вечно недовольным и мрачным выражением лица, а также крайней неуступчивостью, за что получил прозвище “Мистер Нет”.

 

В апреле 1946 года Громыко назначили постоянным представителем в ООН. И заместителем министра иностранных дел СССР. Возглавлял делегацию Советского Союза на многих сессиях Генеральной Ассамблеи ООН. В 1949-1952 гг. первый заместитель министра иностранных дел СССР. С июня 1952 года Посол в Великобритании. Направлен в Лондон по предложению Сталина, вынесшего на Политбюро вопрос о “вопиющем превышении власти зазнавшихся чиновников МИД”. Громыко временно исполнял обязанности министра. Без санкции ЦК утвердил документ, согласованный с Министерством финансов СССР, об обменном курсе китайского юаня на советские рубли (См.: Н.Зенькович. “Элита. Закрытые люди”. М., “Олма-Пресс”, 2004). Вскоре после смерти Сталина вернулся в Москву и был назначен первым заместителем министра иностранных дел.

 

 

 

* * *

 

Карьера Громыко в советской номенклатуре связана была не только с его профессиональными качествами дипломата, но, пожалуй, еще в большей степени с талантом царедворца, позволившим ему при нескольких столь разных лидерах в Кремле не только сохранять, но с каждой их сменой усиливать свои позиции. А.С.Грачев в книге “Кремлевская хроника” (М., 1994) метко заметил: “Девизом, который Андрей Андреевич Громыко мог начертить на своем щите, если бы такой полагался члену Политбюро, было бы одно слово -лояльность. Лояльность по отношению к каждому новому хозяину Кремля”.

 

Видный советский дипломат, бывший посол СССР в США А.Добрынин писал: “Громыко обладал каким-то природным чутьем определять будущих победителей в периодических схватках за власть в советском руководстве и вовремя становился на их сторону”.

 

Когда Хрущев только собирался назначить Громыко министром иностранных дел, его отговаривали: безынициативен, да к тому же дуб дубом.

 

Никита Сергеевич, который решил, что внешней политикой он займется лично, говорил тем, кто отвергал кандидатуру Громыко на пост министра: “Ну что вы волнуетесь? Пост секретаря ЦК у нас важнее. А внешняя политика не зависит от того кто будет министром. Вот назначьте завтра председателя колхоза, и он такую линию начнет проводить, что просто пальчики оближете. Потому что политику у нас делает не министр, а партия”.

 

О том, что партию Громыко всегда слушал и точно выполнял ее указания, пишет его сын Анатолий: “Ни одно стратегическое по своему значению решение не принималось, чтобы оно не было одобрено на Политбюро. В этих условиях, продуктивно на посту министра иностранных дел мог работать только тот человек, который, помимо профессиональных знаний, хорошо знал методы работы в этом кремлевском лабиринте и хрущевско-брежневской системе партийного засилья в государственных делах. Таким человеком и стал мой отец-Андрей Громыко, профессиональный дипломат среди партийных лидеров. Он был бы сумасшедшим, если бы в условиях господства в делах страны партийных боссов стал козырять или выдвигать свою внешнеполитическую стратегию, которую окрестил бы стратегией Громыко.

 

Брежнев, особенно в первые годы, не претендовал на роль непререкаемого авторитета во внешней политике и был всегда внимателен к мнению и советам такого опытного дипломата как Громыко.

 

В 1973 году, минуя кандидата, Громыко стал членом Политбюро. стал членом Политбюро. С того времени его вес и положение упрочились. Изменилось и положение МИДа.

 

Громыко входил в состав правительства, которое возглавлял Косыгин. Однако Косыгину глава МИД, а так же Министр обороны и председатель КГБ не были подчинены. Они подчинялись Политбюро, а фактически - только генсеку.

 

Когда на заседаниях Политбюро возникали споры, а они все же возникали, Громыко всегда отстаивал позицию генсека.

 

* * *

 

В условиях, когда Брежнев болел и все более отстранялся от дел, Политбюро превратилось в сборище бояр, где каждый управлял своей вотчиной. Только Андропов, Громыко и Устинов держались вместе, определяли военно-политический курс страны и никого к этому не подпускали. Их общими усилиями в конце 70-х годов было окончательно перечеркнуто дальнейшее развитие начатого на конференции в Хельсинки процесса сокращения вооружений и упрочения мира, погублена европейская разрядка. Советская дипломатия и военно-промышленный комплекс оказали очень плохую услугу своей стране, они, в конечном счете создали предпосылки для развала СССР. И без того малоэффективная экономика СССР в результате гонки вооружений оказалась на грани полного краха.

 

А.Добрынин, О.Гриневский и другие дипломаты отмечают, что бесспорно сильной стороной Громыко была поистине лошадиная работоспособность. Безотказность и профессиональная компетентность в рамках полученных директив. Как бульдог, вцеплялся в противника и доводил дело до конца.

 

Андрей Андреевич относился к типу людей о которых говорят - застегнут на все пуговицы. Носил темно-серый костюм с темным галстуком, на голове неизменную даже в жаркую погоду темно-серую шляпу.

 

Отлично знал английский язык. Много читал. Хорошо знал историю России. Обладал прекрасной памятью, мог дословно цитировать целые страницы прочитанного. В 1956 году, будучи еще заместителем министра, защитил диссертацию и получил ученую степень доктора экономических наук.

 

Переводчик Громыко Виктор Суходрев отмечал, что на протяжении многих лет он не помнит случая, чтобы Громыко выступая, пользовался шпаргалкой, а тем более - чужим текстом. Если, конечно, речь не шла об официально утвержденных документах. Он мог вести беседу часами, не упуская ни одного нюанса.

 

Как-то английский министр иностранных дел Джорж Браун предложил Громыко перейти на “ты” на английский манер, называть друг друга просто по имени “Зовите меня Джо, а я вас как?” Ответ был такой: “Можете называть меня Андрей Андреевич” (См.: Н.Зеньквич, указ. соч.).

 

По словам дочери - за последние четверть века ни разу не ступал по улицам Москвы. Видел столицу только из окна правительственного ЗИЛа с пуленепробиваемыми стеклами.

 

Как все советские люди имел военный билет. В нем было записано: “Воинское звание - рядовой”.

 

 

 

* * *

 

Громыко ежегодно ездил в Нью-Йорк на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Во время одной из сессий к советскому представителю в ООН Трояновскому обратился посол Иордании, который сообщил, что король Хуссейн хотел бы побеседовать с министром Громыко. Андрей Андреевич не имел желания ехать к королю и решил пригласить его на чай в советское представительство. Когда Трояновский передал это приглашение послу Иордании, тот аж побелел: “Это невозможно. Король ехать к министру просто не может”.

 

На следующий день беседуя с Громыко, Трояновский завел разговор о Тегеранской конференции и сказал, между прочим: “Рузвельт и Черчилль принимали шаха в своей резиденции, а вот Сталин поступил иначе - он сам поехал к шаху”.

 

Андрей Андреевич задумался, а потом спросил: “Вы уверены, что дело обстояло именно так?”. И когда Трояновский подтвердил это, сказал: “Ну, ладно, поедем к королю”.

 

Пиетет в отношении Сталина у Громыко сохранил до конца. Андрей Громыко издал два тома своих мемуаров, в которых умудрился ни одного слова не сказать о репрессиях в годы правления Сталина, ни о других “скользких” вопросах”.

 

В течение ряда лет одной из главных тем переговоров, которые вел Громыко с США и другими странами, являлась ближневосточная проблема. Запад, да и сам Израиль призывали Советский Союз восстановить дипломатические отношения с нашей страной. Разрыв отношений с Израилем ничего хорошего не принес СССР, ослабил его позиции на Ближнем Востоке. Но на все призывы восстановить отношения с Израилем Громыко отвечал одно и то же: “Наш народ этого не поймет”. Под народом, который не поймет, министр имел в виду Политбюро ЦК и, конечно, генералитет.

 

12 декабря 1979 года на узком заседании Политбюро по инициативе Андропова, Устинова и Громыко было принято решение о вводе советских войск в Афганистан. Вообще-то инициатором был Устинов. Андропов осторожно отнесся к этой идее министра обороны. Однако под влиянием Устинова изменил свою позицию. Андрей Андреевич был всегда с большинством, хотя не мог не понимать тяжелых последствий этой авантюры.

 

 

 

* * *

 

У Громыко было правило из поездок за границу он всегда привозил подарки -Брежневу, Андропову, а позже и Черненко. Причем зачастую это был один и тот же набор - шляпы, рубашки, галстуки.

 

Переводчик Громыко Виктор Суходрев рассказывает: “Покупками для своих довольно многочисленных домочадцев занималась в основном Лидия Дмитриевна Громыко, сопровождавшая мужа во многих поездках за границу. При этом материальные возможности четы Громыко были не безграничны, во всяком случае, до той поры, пока сам не стал членом Политбюро. А до этого во время командировок он получал суточные, пусть самые высокие, с надбавками, все равно это были не слишком большие деньги. Поэтому Лидия Дмитриевна целыми днями колесила по Нью-Йорку с женой кого-нибудь из дипломатов, изучившей рыночную конъюнктуру города и его окрестностей. А ездила она за покупками в самые дешевые районы, где все продавалось по бросовым ценам.

 

О родных людях Громыко постоянно заботился. Его дочь Эмилия вышла замуж за профессора МГИМО Александра Пирадова. Для него это был уже третий брак. Первой его женой была дочь Серго Орджоникидзе. Пирадов став зятем министра получил ранг посла и уехал в Париж представителем СССР в ЮНЕСКО.

 

Сын Громыко Анатолий решил попробовать себя в дипломатии. Получил назначение советника-посланника в посольстве в ГДР, Однако быстро понял, что два Громыко в советской дипломатии - это много. Перешел на научную работу. Много лет был директором Института Африки Академии наук СССР.

 

 

 

* * *

 

Громыко сыграл ключевую роль в выдвижении М.С.Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, вступил в тайные переговоры с его сторонниками А.Яковлевым и Е.Примаковым через своего сына, директора Института Африки Анатолия Громыко. В обмен на поддержку кандидатуры Горбачева ему был обещан пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. (См. Н.Зенькович, указ. соч.).

 

Егор Лигачев пишет в своих мемуарах, что был очень удивлен, когда на заседании Политбюро встал Громыко и выдвинул на пост генсека Горбачева.

 

И на пленуме ЦК инициативу по выдвижению Горбачева снова взял на себя Громыко. Были и другие претенденты на пост Генерального секретаря. Например, Гришин и Романов. Для Гришина его аппарат даже подготовил программные документы как для генерального. Но после выступления Громыко Гришин и Романов поспешили взять слово и горячо поддержать кандидатуру Горбачева.

 

После назначения на новый пост Громыко вышел из здания МИДа и уехал в Кремль. Он не попрощался даже со своими сотрудниками, с которыми работал многие годы.

 

Сухость, черствость характерная для руководителей того времени, прошедших школу Иосифа Сталина - это тоже было его неотъемлемое качество.

 

Времена позднебрежневские убедили Громыко, что он не хуже других может руководить страной, а одной внешней политики для него маловато. После смерти второго секретаря ЦК Михаила Суслова он вознамерился занять его место. Но чутье подвело его и он совершил большую ошибку. Позвонил Андропову и стал советоваться, не следует ли ему, Громыко, занять эту должность? Это кресло Андропов уже считал своим, о чем Громыко вскоре узнал.

 

После смерти Андропова Громыко примеривался уже к посту Генерального секретаря, но выдвинули Черненко. Как это произошло, Устинов рассказывал главному кремлевскому медику-академику Чазову: “Мы встретились вчетвером - я, Тихонов, Громыко и Черненко. Когда началось обсуждение, почувствовал, что на это место претендует Громыко. Ставить его на это место нельзя. Знаешь его характер. Видя такую ситуацию, я предложил кандидатуру Черненко и все со мной согласились”.

 

Став Председателем Президиума Верховного Совета СССР Громыко начал ездить по родной стране, он плохо знал жизнь советских людей. Удивлялся - магазинов много, а товаров в них нет. Перестав быть министром, он перестал быть нужным. Он выступал на каждом заседании Политбюро, но часто невпопад. Мир менялся, но Громыко жил прошлым. (См.: Л.Млечин. “МИД. Министры иностранных дел”. М, “Центрполиграф”, 2001).

 

Новая политическая система, намеченная 19-й Всесоюзной партконференцией (1988 год), не предусматривала поста Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Вводился новый пост для главы государства - Председатель Верховного Совета СССР. И его должен был занять лидер правящей партии.

 

Громыко собирался с визитом в Пхеньян. К нему приехал Горбачев, они поговорили, визит был отменен. На Пленуме ЦК КПСС было зачитано заявление Громыко с просьбой об отставке.

 

Когда его отправляли на пенсию, он попросил: оставьте мне дачу, машину и одного помощника - писать мемуары.

 

Став пенсионером, не пропуская ни одного дня, работал над мемуарами.

 

Когда вышел его двухтомник “Памятное” читатели были разочарованы. Сухо и серо. Громыко остался верен себе. Он поучал молодых дипломатов: “Молчите или говорите так, чтобы ничего не сказать”. Известный немецкий политик Эгон Бар писал: “Своими мемуарами он оскорбил себя - ведь они никак не могли быть у него такими бледными и скудными. Он утаил от грядущих поколений целое сокровище, унеся с собой в могилу опыт, знания и взаимосвязи исторических событий и характеристики личностей, которыми мог поделиться он один”.

 

Андрей Андреевич Громыко умер 2 июля 1989 года, до его 80-летия оставалось три дня. С государственными почестями был похоронен на Новодевичьем кладбище

 

Андрей Громыко был верным и надежным исполнителем воли тех, кто стоял во главе государства - Сталина, Хрущева, Брежнева. Это помогло ему держаться на плаву и многие годы олицетворять внешнюю политику СССР.

 

“Секрет”