Экономические страсти

Факты. События. Комментарии
№48 (554)

Несколько дней назад в возрасте 94 лет скончался лауреат Нобелевской премии по экономике Милтон Фридман. Для прошедшего века это фигура знаковая, оказавшая значительное влияние на мировые общественные процессы. По профессии Фридман был математиком, по душевному призванию – идеологическим борцом. То и другое очень сильно сказывалось на его теоретических работах в области экономики. Не всегда в пользу долговременно верных решений.
Созданная им так называемая «монетарная теория», или Чикагская школа экономики, получила заслуженное мировое признание и во многом помогла успешному развитию Соединенных Штатов и ряда других стран. Ее принципы строились на идеологических основах Либертарианской партии США. Фридман яростно защищал индивидуальную свободу граждан, частную инициативу, преимущества открытого рынка и столь же яростно выступал против вмешательства государства в экономические процессы. Уже первая крупная работа о причинах кризиса 30-х годов обозначила главный вектор его дальнейших исследований. До того общепризнанным считалось, что кризис явился закономерным плодом бесконтрольной рыночной стихии. Большинство ученых и сейчас придерживаются того же мнения. Фридман же был убежден, что разразившаяся депрессия лежит на совести ошибочной финансовой политики правительства, которая подорвала потенциал почти 40% американских банков.
Тяга к построению математических моделей экономики, к поиску прямолинейных связей между ее отдельными элементами иногда создавала верную, а иногда неверную общую картину реального положения дел. В этом отношении Фридман исключением не был. Примерно к тому же был склонен известный советский математик Колмогоров, тоже удостоенный Нобелевской премии по экономике. Колмогоровские работы реальной помощи огосударствленному хозяйству СССР ничем помочь не могли. В Америке рекомендации монетаристов оказались весьма полезными, доказательство тому – «рейганомика». Некоторые рекомендации не оправдались. Фридман был уверен, например, в том, что снижение налогов обязательно приводит к сокращению правительственных расходов. Теперь все мы знаем, что это не так.
Характерно, что практическое использование принципов монетаризма в постсоветской России и в Китае дало очень разные результаты. В России эти принципы на первых порах породили хаос, в Китае – новый плодотворный порядок. Даже из этих двух примеров следует, что строгие математические выкладки и волевые решения, продиктованные идеологией, не всегда способствуют достижению избранной цели. Слишком велика масса факторов, оказывающих влияние на экономические процессы, учесть их все разом практически невозможно, постоянная корректировка неизбежна. Это особенно очевидно в наше время, когда экономика становится глобальной и ни одна страна не в состоянии автономно строить и развивать свой хозяйственный потенциал. Опыт исследований фридмановской Чикагской школы - как положительный, так и отрицательный - и сегодня используется не только для оценки того, что уже существует в реальности, но и для прогнозов на будущее.
Нынешнее положение в мировой экономике можно считать вполне приемлемым. Идет процесс выравнивания, нищета отступает, страны, которые веками числились отсталыми, набирают очень быстрые темпы развития. Не сравнить с тем, что было всего 30 – 40 лет назад. Мировой валовой продукт в этом году, как ожидается, возрастет на 5,7 процента. Есть, разумеется, исключения: значительная часть Африки и отдельные регионы на других континентах, где население до сих пор голодает. Надо полагать, недалеко то время, когда и там передовые экономические теории, в том числе и монетарная, фридмановская, пусть и скорректированная, помогут преодолеть отставание. Существование чисто экономических предпосылок для всеобщего успеха не вызывает сомнений. Но точно в той же степени реальны факторы, способные свести на нет все эти предпосылки. Редчайший в истории цивилизации период – ни одно государство с другим государством не воюет. Тем не менее пушки гремят, кровь льется. Идеологическое и политические противостояние, социальные взрывы и межнациональные распри – какие экономические закономерности могут работать в таких условиях?
Примеров тому, к сожалению, великое множество. Один из наиболее показательных, конечно, Ирак. Там образовался замкнутый круг: массовое кровопролитие не дает возможности восстановить хозяйство и нормализовать быт населения, а экономический крах, в свою очередь, повышает волну насилия. Считается, что уровень безработицы в Ираке достигает 50 процентов. Но ситуация требует важного уточнения. На территории, где проживают курды, царит определенный порядок, нефтяные месторождения разрабатываются компаниями, приглашенными из Норвегии, и тщательно охраняются курдскими вооруженными отрядами. Безработица там не превышает 10 – 12 %. А это значит, что в районах проживания суннитов и шиитов безработные составляют чуть ли не две трети трудоспособного населения. Как заметил по этому поводу один известный американский журналист, он ни за что на свете не согласился бы оказаться на улицах Нью-Йорка, Чикаго или Лос-Анджелеса, будь уровень безработицы в Америке 70%. Погромов и крови было бы никак не меньше, чем в разоренном Багдаде, а может, и больше.
Так дают себя знать рецидивы прошлого: религиозный фанатизм, имперские амбиции, крайний национализм. Страны, оказавшиеся в эпицентре кровавых конфликтов, меньше всего нуждаются в поучениях о разумном соотношении государственного и частного капитала или о тонкостях банковского дела. Не до этого. Гибнут люди, огонь пожирает колоссальные материальные ресурсы, счет убыткам идет на триллионы долларов. Удивительно, что все это не очень ощутимо сказывается на глобальной экономике. Мир продолжает богатеть и оказывает довольно щедрую помощь нуждающимся. Гигантские суммы тратятся на гуманитарную поддержку населения Ирака и Афганистана, Палестинской автономии и ряда африканских стран. Денег на все хватает. Свободный капитал мечется из страны в страну, с одного континента на другой в поисках пусть невысокой, но мало-мальски гарантированной прибыли.
Но как долго такой подъем может продолжаться? Строить экономические прогнозы и опровергать их – занятия одинаково рискованные. Большинство американских футурологов от них теперь воздерживаются. Поучительным оказался опыт второй половины 90-х годов прошлого века. Тогда, в период невиданного экономического бума в США, публику досыта накормили блестящими предсказаниями. Но чуть позже страну зацепила рецессия, и от оптимистичных прогнозов не осталось даже воспоминаний.
Теперь прогнозами решили побаловаться россияне. Правда, по духу они противоположны бывшим американским. Возможно, сказываются традиционная российская меланхолия, постоянное ожидание каких-то провалов, неудач, обрушений. Как сообщают российские средства массовой информации, на днях, примерно в одно и то же время, с прогнозами на ближайшее будущее выступили влиятельный член президентской администрации, главный идеолог путинского режима Владислав Сурков и самый знаменитый арестант того же режима Михаил Ходорковский. Глубочайшая разница в общественном положении не помешала им обоим прийти к единому мнению: миру угрожает невиданного масштаба экономический кризис.
Некоторые логические основания для столь печального прогноза действительно существуют. В мире ощущается, скажем, переизбыток денежной массы, что в принципе может обещать усиление инфляции. Глобальный центр постиндустриального хозяйства перемещается с Запада на Юго-Восток, что тоже сулит болезненные перемены. Но так ли они ужасны?
В последнее время снова вызывает беспокойство падение американского доллара, который пока остается основным платежным средством в мировой торговле. Споры о том, хорошо или плохо это для США, оставим более сведущим авторам. Факт, что падает. Между тем общий объем наличных американских долларов вырос примерно до 750 миллиардов, причем 450 миллиардов из них находятся за пределами США. Нетрудно себе представить, что может случиться, если все эти деньги вдруг начнут возвращаться к родным берегам. Катастрофа! Кое-кто в России мечтает о таком болезненном ударе по ненавистной заокеанской державе. Но мечте вряд ли суждено осуществиться. Случись подобное - не поздоровится, конечно, всему миру, но в наибольшей степени – самой России. По некоторым данным, там скопилось около 80 миллиардов долларов наличными. Кто ж допустит, чтобы они в одночасье обесценились? Найдутся способы предотвратить катастрофу. Тем более что не одна лишь Россия заинтересована в устойчивости американской валюты. Она и в ряде других стран скопилась в солидных объемах. Все сбалансировано, и только какие-то ужасные, но маловероятные события способны достигнутый баланс нарушить.
Михаила Ходорковского больше пугает бурный рост китайского потенциала. Отрицать огромное влияние китайского фактора на мировую экономику бессмысленно. Юго-Восточный регион планеты вообще быстро и успешно продвигается вперед. Индия, Южная Корея, Индонезия, Австралия тоже развиваются очень высокими темпами. Считать Китай единственным и всемогущим региональным и тем более мировым экономическим центром достаточных оснований нет. К тому же зададимся простым вопросом: что останется от этого «центра» без иранской нефти, российского газа и металла, без обширнейшего американского и европейского рынка сбыта для товаров из Поднебесной? Несомненно, верх возьмет баланс взаимных интересов.
Экономический рост любой страны сегодня в конечном итоге выгоден для всего мира. Не исключено, что кому-то придется потесниться, кто-то выиграет больше, кто-то меньше. Подобные подвижки не раз происходили, будут и впредь происходить. Глобализм современной экономики сам по себе дает определенные гарантии стабильности. Благоприятную в целом ситуацию способны взорвать и обрушить только внеэкономические факторы. Прежде всего исламский фундаментализм. Опасность в том, что им заражены не столько элиты мусульманского сообщества, сколько миллионные народные массы. А это сила, которую в нынешних условиях уговорить, подкупить, победить гораздо труднее, чем элиту.


Elan Yerləşdir Pulsuz Elan Yerləşdir Pulsuz Elanlar Saytı Pulsuz Elan Yerləşdir