ТРИ ПОРЫ ВРЕМЕНИ

Говорят, сон – шестидесятая часть смерти. Не знаю, откуда взялась эта цифра, но на самом сне она никак не отражается. «Не думай о секундах свысока», - поется в известной песне из не менее известного сериала. Можно перевести стрелки часов, но никак не время. И в самом деле: год, который предстоит прожить, кажется вечностью, а сто предыдущих лет – каким-то мгновением. Но если время наступает нам на пятки, значит, приходит другое время.
Что показывают политические часы? В Америке началась переоценка ценностей. И дело даже не в том, что обе палаты Конгресса приняли законопроект, который увязывает финансирование военных действий в Ираке с выводом войск из этой страны. 100 миллиардов долларов в обмен на возвращение солдат к марту 2008 года. Джордж Буш наложит вето, но это не остановит ставший уже необратимым процесс. Соединенные Штаты, по сути, дали понять иракскому правительству: побеспокойтесь о своей безопасности сами.
В Багдаде сигнал услышали. Министр иностранных дел Ирака Хошьяр Зебари во время визита в Тегеран посетовал, что вывод американских войск не приведет к стабильности. Просто им на смену придут другие. Иранские, надо понимать, потому что шиитское большинство не примет арабский суннитский контингент ни при каких условиях.
Для любого политика одно из важнейших качеств – умение ждать. На старинных башенных часах в Бирмингеме выгравировано: «Ничто не нарушает ритма времени, и только последняя минута убивает». Кто-то из доморощенных юмористов дописал белой краской: «как последняя пуля».
У Джорджа Буша нет времени ждать, но, видимо, и он с трепетом думает о «последней минуте». И в самом деле, легче съехать с Белого дома, чем выбраться без потерь из иракского болота.
Роль “штурмана” поручена Кондолизе Райс. Она считает, что без содействия Ирана не обойтись. Но Тегеран за свои услуги может запросить слишком высокую цену. Поэтому важней всего договориться так, чтобы, идя на компромисс, не потерять лица.
Как сообщает итальянская газета La Stampa, Вашингтон и Тегеран ведут тайные переговоры, которые касаются не только Ирака. Накануне саммита в Шарм-аш-Шейхе Махмуд Ахмадинеджад позвонил Джалилю Талабани и сообщил, что иранскую делегацию возглавит министр иностранных дел Манучехр Моттаки. Это был повод, поскольку о таких “новостях” обычно сообщают репортерам. И действительно почти сразу после этого звонка в Багдад срочно прибыл Али Лариджани якобы для согласования позиций. А поскольку Лариджани непосредственно подчиняется верховному аятолле Али Хаменеи, то итальянские газетчики решили, что Махмуда Ахмадинеджада, по всей видимости, решили отодвинуть в тень.
К тому же еще и верховный комиссар Евросоюза по внешней политике и безопасности Хавьер Солана сообщил Кондолизе Райс, что Али Хаменеи не исключает возможности начать переговоры с Соединенными Штатами «по широкому спектру интересующих проблем».
Правда, Али Лариджани опроверг эти “измышления”, заявив, что во время встречи с Соланой в Анкаре об этом даже и речи не шло. Тем не менее Кондолиза Райс посчитала нужным откликнуться. В прямом эфире телеканала CNN она сказала, что готова встретиться с Моттаки, чтобы наметить пути «стабилизации Ирака», а  ядерный вопрос, дескать, пусть обсуждает Хавьер Солана.
Как бы то ни было, Вашингтон, впервые с 1979 года, стал открыто говорить о контактах с Ираном на самом высоком уровне. Это свидетельствует если и не о смене внешнеполитического курса Белого дома, то о росте влияния сторонников доктрины Бейкера-Гамильтона.
Тегеранское телевидение тем временем сообщило, что решение направить Моттаки в Шарм-аш-Шейх принял не Али Хаменеи, а Махмуд Ахмадинеджад. Следовательно, нравится он вам или нет, но дело придется иметь именно с ним.
Джордж Буш, понятно, чувствует себя сейчас не совсем уютно. Это особенно было заметно во время его встречи с канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Она подтвердила мнение председателя Европейской комиссии Жозе Мануэля Баррозу, что переговоры Хавьера Соланы с Али Лариджани вместо долгожданного прорыва принесли лишь «незначительный прогресс». Иран вновь категорически отказался выполнять резолюции №1737 и №1747 Совета Безопасности ООН, требующие заморозить ядерную программу, и, по словам того же Лариджани, будет и впредь наращивать темпы обогащения урана.
Упрощенный подход к проблеме лишь отдаляет ее решение. Принято считать, что все сегодняшние беды исходят от одного человека – Махмуда Ахмадинеджада. Достаточно его убрать, и все изменится.
Британская газета The Sunday Times, к примеру, утверждает, что даже сравнительно мягкие санкции против Исламской республики приносят свои плоды: страна испытывает экономические трудности, и авторитет президента в глазах населения стремительно падает. Политические  соперники обвиняют Ахмадинеджада в том, что он превратил Иран в уязвимую и изолированную страну. В воздухе все ощутимей мятежные настроения. Еще немного, еще чуть-чуть... 
На самом деле все далеко не так. После исламского переворота в 1979 году аятолла Рухолла Хомейни сформулировал национальную идею, сведя ее к переустройству Ближнего Востока путем «экспорта революции». Именно это стало основной причиной ирано-иракской войны, отодвинувшей «мечту всей жизни» аятоллы. Умирая, он передал этот завет последователям.
Атомные исследования начались еще при шахе Мухаммеде Резе Пехлеви. Их возобновил Хашеми Рафсанджани,  продолжил “реформатор” Мохаммад Хатами, а на финишную прямую вывел Махмуд Ахмадинеджад. В отличие от предшественников, которые  вынуждены были вести работы втайне, Ахмадинеджаду уже не надо было никого опасаться. Американцы сами устранили злейших врагов Ирана - саддамовский Ирак и “талибанский” Афганистан. 
Кстати, «афганскую карту» Тегеран разыграл как по нотам. Газета The New York Times приоткрыла завесу над этой дипломатической тайной.
Все началось с “личной” инициативы доцента Rutgers University Хушангу Амирахмади, который связался с Раяном Крокером и Залмаем Хализадом, работавших в свое время послами в Афганистане, и предложил им встретиться с постоянным представителем Ирана при ООН Джаядом Зарифой. После первых контактов к ним присоединился иранский министр иностранных дел Камаль Харрази. Соединенные Штаты готовились к вторжению в Афганистан, и Харрази предложил помощь со стороны  Исламской республики.
Вашингтон поблагодарил, но от поддержки Тегерана отказался. Иран ждал такой реакции: ему нужно было просто убедиться, что Америка не блефует, а настроена вполне решительно. С пуштунами, составлявшими костяк “Талибана”, у иранской религиозной элиты отношения хуже некуда. Шииты не считают их мусульманами, поскольку они не работают в субботу и называют детей древнеиудейскими именами. “Талибы” жестко пресекали любые иранские провокации в пограничных районах, в том числе контрабанду оружия. 
Тем не менее американо-иранский мост был наведен, и в 2003 году в Женеве прошло еще несколько встреч между Залмаем Хализадом и Джаядом Зарифой. Тегеран предлагал нормализовать отношения в полном объеме. Вашингтон должен был отменить санкции, исключить Иран из списка стран, причисленных к “оси зла”, и не чинить препятствий развитию “мирной” ядерной энергетики. Взамен Тегеран обещал помочь остановить террор в Ираке, прекратить поддержку  палестинских террористических группировок, реформировать “Хезболлу”, преобразовав ее в политическую партию. Убедившись, что его водят за нос, Залмай Хализад от переговоров, в конце концов, отказался. У Буша была возможность усилить давление на Тегеран, но помешал стереотип: дескать, дадим возможность укрепить позиции “умеренному” Хатами, а там, глядишь, все само собой образуется. Главное, оставить дверь приоткрытой.
Но само по себе ничего не уладилось. “Безвольного” Хатами сменил жесткий Ахмадинеджад. Иран укрепил позиции. Полностью подмял под себя Сирию, разжег пламя гражданской войны в Ираке, укрепил “Хезболлу” и ХАМАС, а сейчас угрожает и странам Персидского залива. Американская военная разведка согласилась с доводами Израиля, считающего, что Иран получит атомное оружие самое позднее к 2010 году. В середине апреля директор иранской Организации по атомной энергии Голамреза Агазаде заявил, что в Натанзе уже действуют 3.000 центрифуг, а всего планируется довести из число до 50 тысяч.
Тегеран неплохо подготовился к психологической войне. Для него сейчас крайне важно мнение мусульманской “улицы”, где он заручился полной поддержкой. Это, безусловно, усложнит военную операцию Соединенных Штатов, если они на нее решатся.
Сами по себе психологические трюки весьма примитивны и рассчитаны прежде всего для внутреннего пользования. В иранском арсенале есть оружие и пострашнее атомного – целая армия камикадзе. В самом деле, когда заместитель министра внутренних дел Мохаммад Бакир Золжадр говорит, что «Америка нигде не сможет чувствовать себя в безопасности от иранских ракет дальнего радиуса действия, потому что мы в состоянии ежедневно выпускать десятки тысяч ракет в день», это вызывает разве что смех.
Когда Ирак забрасывал Тегеран “Скадами”, иранцам казалось, что наступил конец света. У Америки да и у Израиля, который уже и иранский МИД грозит уничтожить, есть и кое-что посущественней, чем “Скады”.
Чтобы уничтожить Персию, много времени не надо. Гораздо опасней неопределенность, ситуация “ни мира, ни войны”. Нечто подобное в истории уже было – как во времена Первой, так и Второй мировых войн. Ни к чему, кроме больших человеческих жертв, это не привело. И сегодня Соединенные Штаты ведут на Ближнем Востоке ту же “странную войну”, повергая в шок своих стратегических союзников. Даже Египет и Саудовская Аравия уже не верят в могущество Вашингтона и предпринимают собственные шаги для своего спасения. И все чаще действуют вопреки американским интересам. А демонстративный отказ саудовского короля Абдаллы от запланированного визита в США  и вовсе можно расценить как демарш.
Пока время работает на Иран. У Буша связаны руки. Но демократы, раскачивая лодку, сами могут попасть в ловушку. Даже если они придут к власти и выведут войска из Ирака, что, между прочим, сразу поставит под вопрос статус Соединенных Штатов как великой державы, им все равно придется определяться с Ираном.
В тёмные времена трудно уйти в тень. «Время - ткань, из которой состоит жизнь», - утверждал один из «отцов-основателей» США Бенджамин Франклин. А наша жизнь вполне предсказуема, поскольку делится на три поры времени: довоенную, военную и послевоенную. И границы между ними настолько размыты, что, засыпая в одном времени, можно проснуться в другом. Или не проснуться вообще. Ведь сон – тоже какая-то часть смерти.