Без спора с оппонентом

Прошу поверить мне на слово – я с огромным удовольствием прочел отклик Нины Аловерт на мои заметки о телефильме «Мастер и Маргарита». И это не алаверды в ответ на ее комплименты в мой адрес. В отклике чувствуется не только глубина, но и горячая душевная заинтересованность, страсть, убежденность, спорить с которой очень трудно. Такого бы оппонента да каждому автору![!]
В оценке новой работы Владимира Бортко мы, кажется, не расходимся. Это явный провал кинорежиссера, и провал не случайный. Режиссер, он же автор сценария, сознательно отказался от самостоятельной кинематографической трактовки известного романа Михаила Булгакова. Он пунктуально следовал литературному тексту, иллюстрируя его «живыми картинками». К сожалению, такая манера становится модной в российском кино. Именно так тот же Бортко снял скучноватый сериал по гениальному роману Достоевского «Идиот». Тот же немощный принцип лег в основу кинодебюта молодой Ульяны Шилкиной, одарившей телеэкран многосерийным «Золотым теленком». Блестящий, многогранный роман Ильфа и Петрова получил серую, ничем не примечательную интерпретацию. В тягостно вялые сериалы воплотились и «Московская сага», и «Дети Арбата». Такое впечатление, что в России идет массовая распродажа лицензий на киноотстрел повестей и романов.
Раньше тоже были подобные попытки, однако они вовремя пресекались. Помню, как однажды замечательный мастер Владимир Мотыль простодушно предложил снять «Лес» Островского безо всякого сценария – взять пьесу, распределить роли, подобрать натуру, и дело с концом. Сценарий все-таки пришлось подготовить. Фильм вызвал немало споров, но это было самостоятельное художественное произведение, его оценивали без ссылок на творчество Островского.
Сам Булгаков был, как известно, тонким мастером инсценировок и никогда не следовал слепо за текстом литературной основы. В свое время мне удалось раздобыть (не отыскать, а именно раздобыть) несколько фрагментов киносценария Михаила Булгакова по мотивам гоголевской поэмы «Мертвые души». Мы опубликовали их в журнале «Киносценарии». Так вот, начиналось киноповествование вовсе не по Гоголю, не с коляски, въезжающей в ворота гостиницы города N. Булгаков начал с придуманного им самим эпизода на таможне, через которую хитроумный Чичиков нелегально переправлял брабантские кружева. Буквальный перенос литературного текста на язык кинематографа или сцены, в зрительный ряд, никогда и никому не приносил успеха.
Так что тут мы с Ниной Аловерт находимся в полном согласии. Расхождения же носят двоякий характер. Есть расхождения мелкие, иногда фактологические. И есть более весомые, связанные с оценкой достоинств романа «Мастер и Маргарита». Начнем с мелких.
Нина Аловерт утверждает, что писатель нигде в романе не касается национальности Иешуа. Это не так. На вопрос Понтия Пилата, кто он, Иешуа, по крови, тот отвечает: «Я не помню своих родителей. Мне говорили, что мой отец был сириец...». Так в романе и так в телефильме. Булгаков вполне сознательно отвергает версию Евангелия, а неосознанно ставит под сомнение всю трагическую коллизию. Если Иешуа не иудей, то у религиозного суда Ерушалаима нет никаких оснований для рассмотрения его дела, а у Пилата нет повода считаться с приговором этого суда. Вполне вероятно, что подсознательно писатель был уверен, что каждый читатель и без него знает: Иешуа мужественно и в то же время смиренно восстал против некоторых законов предков. Если читатель чего и не знает, то домыслит. Зрительный ряд, в отличие от словесного, домысливания не предполагает. Мы видим лишь то, что нам показывают. Телефильм обнажил допущенный писателем промах.
Мой оппонент считает, что не стоило пересказывать рецензию одного из петербургских критиков, укорявших Булгакова в антисемитизме. Нина Аловерт отчасти права, признаю. Оправдываюсь лишь желанием показать, что вседозволенность в искусстве неминуемо пробуждает и вседозволенность в критике. Можно выдумывать что угодно, нести полную околесицу, кто-нибудь все равно опубликует. К тому же мнение этого критика мне показалось попросту забавным. Позабавить читателя каждому автору тоже приятно. Я и тут не удержусь и совершенно не к месту приведу одну чрезвычайно забавную цитату. Другого случая, боюсь, никогда не представится. Взял я ее из аннотации к оперному спектаклю «Жизнь за царя» Михаила Глинки, опубликованной в одном американском журнале. Аннотация гласит, что в спектакле рассказывается, как обнищавший поляк Иван Сусанин по ошибке завел отряд солдат в заболоченную чащу... Жду дружного смеха читателей.
Теперь о главном, в чем наши с Ниной Аловерт оценки не сходятся. Ей роман «Мастер и Маргарита» по-прежнему представляется если не великим, то, во всяком случае, великолепным. Долгое время и я так считал. Но совсем недавно, перечитав роман в третий или четвертый раз, вдруг почувствовал крайнее разочарование. Потом выяснилось, что не я один. Радости это не доставило. Телефильм только укрепил неприятное чувство расставания с прежним восхищением.
Да, возможно, в восприятии романа с течением времени исчезло ощущение новизны, свежести, актуальности. Но ведь перечитываем же мы Пушкина, Гоголя, Чехова, и ничего подобного не испытываем. Значит, есть в самом романе нечто такое, что настораживает. Я не литературовед, не литературный критик, рассуждаю как читатель, когда-то имевший некоторое отношение и к литературному, и к экранному творчеству.
Трудно, например, не заметить, что сюжетная канва Мастера и влюбленной в него Маргариты в романе условна, схематична, лишена выразительных деталей, а порой невыносимо слащава. На фоне по-своему ярких фигур нечистой силы, на фоне убедительных сатирических персонажей влюбленные выглядят манекенами. Трудно не обратить внимание на то, как однообразны озорные проделки спутников Воланда. В телефильме это однообразие просто утомляет. И уж совсем нет желания соглашаться с тем, что сатана не плодит, а наказывает зло, да еще и дарует прощение грешникам. Сатана как воплощение высшей и вечной справедливости – ну как тут не вспомнить Сталина, имя которого вновь славится на российских просторах!
Впрочем, каждый вправе по-своему воспринимать прочитанное и перечитанное. Любое суждение, кроме откровенно глупых и надуманных, достойно уважения. Надеюсь, и меня никто не собирается лишать права на собственное мнение.