ЕЕ ЗВАЛи САБИНОЙ

Находка архивистов говорит: была. Двадцать восемь лет назад в подвале бывшего Института психиатрии Женевы обнаружили дневники и письма некоей дамы. Дневник адресован собственной мятущейся душе, ранние письма – ближайшему сподвижнику Фрейда Карлу Густаву Юнгу, более поздние - самому отцу-основателю Фрейду. По этим сенсационным для научного мира материалам шведский режиссер-документалист Элизабет Мартон сняла документальный фильм «Меня звали Сабиной Шпильрейн» (My Name Was Sabina Spielrein), который вскоре будет показан в элитарном манхэттенском кинотеатре «Филм-Форум». Зачем вам смотреть это далекое от голливудского и не самое веселое киноповествование, решайте сами.
«Черт! Черт! Черт!» - жутким шепотом выдыхает юное темноволосое существо в ночной рубашке (Ева Остенберг), разрывая подушку, и, стоя в летящем пуху, продолжает чертыхаться. Девятнадцатилетняя пациентка одной из самых дорогих клиник Цюриха происходит явно из богатеньких, диагноз «истерия» говорит сам за себя – точнее, за благосостояние родителей: это у крестьян нет времени и средств на психозы-неврозы, а барышню лечат светила. Она – первая пациентка восходящей звезды, фрейдовского любимца Карла Густава Юнга.
Ассоциативный тест Юнга используется в психотерапевтической практике по сей день: это сугубая наука, не воспоминание о старине. Тогда же все походило на нечто оккультное. Ключевые слова человека в белом халате, обращенные к больной, звучат не закадровым текстом на фоне портрета, что было бы естественно для документального фильма, а вживую, в форме почти заклинания. Актер, похожий на Юнга как совершенный близнец (Лассе Альмебек), чуть сощуривая глаза за стеклами круглых очков, произносит отстраненное «жизнь», «смерть», «рука» - и сосредоточенно записывает ответы, и влажные чернила высыхают не сразу... Актриса, неэкранно некрасивая, лицо в крупных родинках, играет погружение в индивидуальное бессознательное мастерски. Вы ведь знаете, что есть основа психоанализа, потому не удивляетесь, что Сабину не отпускают ужасы ассоциаций. Конечно, бесстрастный доктор регистрирует подавленную сексуальность: это позже Юнг разрешит себе вольнодумство, а покуда постулаты учителя скрижальны.
Снимать историко-научную ленту, не превращая ее в набор сухих фактов для избранных, но и не пересахаривая для кассовости, необычайно сложно. Необузданная чувственность одной и строгая созерцательность другого, чистая психология и романтизированный образ – деликатнейшее равновесие, которого режиссер достигает практически с первого кадра. Озвучание идет на немецком – и вдруг протяжный напев на идиш, а потом шепот по-русски: «Саби-иночка, ты должна ра-бо-тать!»
Работать – не горбатиться за горький кусок, а развивать таланты, которые видит в девочке мудрый ребе – родной дед. Родители, образованные русские евреи, тоже многое видят – но живут невыносимой жизнью несчастных, не любящих друг друга мужа и жены, издергивают детей. У Сабины – истерические припадки, страсть к разрушению во время буйства, однако все идет к закономерному разрешению, ибо сказано Фрейдом: врачуйтесь любовью! Этому совету она и последует – по чистым канонам психоанализа, бессознательно перенеся на своего врачевателя черты бога и героя...
В подобное несчастье, научно именуемое «transference», погружаются многие женщины: влюбиться в психотерапевта или психиатра – почти закон. Наделение чертами идеала своего пациента или пациентки – “countertransference”, то есть «контрперенесение» - явление более редкое, но тоже достаточно хорошо известное специалистам. Несмотря на всю сугубую научность, этическая недопустимость подобного поведения, прямо ведущего к греховной связи, была известна рафинированному женатому Юнгу (не говоря уже о весьма вероятной психологической травме, которую он в итоге нанес после всех врачеваний и тестов). Тем не менее мужской интерес перевесил. Между этими двумя завязалась переписка, они начали встречаться. Страсть женщины оказалась, как водится, сильнее и последовательнее: Сабина совершенно истово загорелась идеей родить возлюбленному сына и назвать его, как героя германского эпоса, Зигфридом. Жизнь преподнесла ей подарок страшный и неожиданный: сына родила не она, а фрау докторша. Ничего оскорбительней быть не могло – в результате истероидной натуре в момент гнева изменил вкус. Визгливая базарная требовательность Сабины отвратила от нее избранника полностью - с ледяным раздражением Юнг отправил эпистолярную проповедь: «Поскольку Вы не имеете понятия о приличиях, я могу оставаться лишь Вашим консультантом. Моя сессия стоит столько-то...»
Элизабет Мартон демонстрирует подлинный режиссерский блеск: лицо актера по прочтении нравоучительного закадрового текста становится для зрителя тошнотворным. Маленковский омерзительный лик, лик раскормленного кота. Рафинированный умница, имени которого суждено будет войти в анналы мировой науки, вдруг оказывается воплощением вульгарного мужского скотства. Слов нет: всякое бывает. Мужчина, живой человек, пресытившийся любовью, может сорваться и унизить женщину, плохо контролирующую свои эмоции. Но Человек – ни за что. Он и любит, и не любит иначе.
И снова традиционные для документального повествования кадры: выцветшая бумага старых дневников, фото с едва заметной желтизной – на самом деле кадры черно-белые, но иллюзия велика. Герой-любовник кидается за помощью к учителю – и теперь уже великий Зигмунд Фрейд начинает переписываться с Сабиной Шпильрейн. Он разрешает себе нравоучения – но весьма сдержанные. Говорят, что позднее расхождение Фрейда и Юнга было обусловлено неким неясным столкновением... Как бы то ни было, магнетизм ли личности патриарха или время-лекарь сделали свое дело – но вчерашняя нервная девица в какой-то момент выздоровела полностью. Она поступила в университет Цюриха на медицинский факультет: пытливость ума и собственный опыт борьбы с душевным недугом внушили ей мысль о врачебной карьере. По окончании университета фрейлен Шпильрейн становится полноправным членом фрейдовского Психоаналитического общества в Вене. В 1911 году она успешно защитила диссертацию «Психологический материал одного из случаев шизофрении». В том же году в одну из знаменитых фрейдовских «сред» сделала совершенно новаторский доклад на тему «Разрушение как причина формирования», раскрыв идею Эроса и Танатоса – инстинктов смерти и возрождения - и доказав, что одно без другого невозможно. Тогда Зигмунд Фрейд приветствовал доклад как «логичный», «хорошо выстроенный». Однако этому труду не суждено было стать популярным – а позже, через несколько лет, выразив идею «притяжения смерти», Фрейд ни словом не обмолвился о том, что его ученица подобное открытие уже сделала. Как выяснилось позже, не побрезговал частью ее научных открытий и бывший возлюбленный. И уж совсем неясно, отчего в 1923 году Зигмунд Фрейд посоветовал молодой способной женщине покинуть Европу, где она могла достичь реальных успехов, и ехать... в Россию. Вот и поезд, везущий молодую женщину с десятилетней дочерью, тоскливо гудит среди сырых российских полей - и у зрителя, хотя бы поверхностно знакомого с историей, не остается ни малейших надежд.
Она прожила в Москве полтора года, потом переехала в родной Ростов, где читала лекции в университете и работала врачом в местной поликлинике. К тому времени, когда фюрер объявит психоанализ болезненным порождением «еврейской фантазии», когда книги Фрейда запылают на площадях Европы, а Сталин запретит дьявольское учение как противоречащее марксистскому идеалу, научные изыскания Сабины в области детской психологии тоже подпадут под запрет. Три брата Сабины, исследователь трудовой психологии академик Исаак Шпильрейн, декан биологического факультета Ростовского университета Эмиль Шпильрейн и декан электротехнического факультета Московского энергетического института Ян Шпильрейн, сгинули в застенках НКВД. Сабина, к тому времени ходившая в неизменной длинной черной юбке и очень редко вступавшая в беседы, уже договорилась со второй женой своего мужа, педиатра Павла Шефтеля: если одна из них попадет в лагерь, то другая возьмет на себя заботу обо всех детях.. Я смотрела на экран, по которому проплывали огромные портреты усатого и на котором выполняли кульбиты мускулистые улыбчивые физкультурники, чувствовала дикую тоску - и прогнозировала неправильно. Механизм ГУЛАГа работал с хрипом перенапряжения и моментами давал холостые обороты.
Она прожила еще пять лет. Во время первой оккупации Ростова немцами в 1941 году Сабина отказалась покинуть родной город. Объяснений этому нет. У нее уже явно не осталось иллюзий на тему самого счастливого из обществ – но она слово в слово повторила идеалистическую глупость, стоившую жизни многим нашим соплеменникам: «Я знаю немцев, они культурные люди, не способные на зло». Ко времени второй оккупации не знать о немецкой «доброте» было невозможно – и остается полнейшей тайной, отчего Сабина отказалась от предложенных ей фальшивых документов, по которым дочери могли сойти за армянок. 11 августа 1942 года Сабина Шпильрейн вместе с дочерьми – двадцатидевятилетней Региной, талантливым цитологом, и четырнадцатилетней Евой, блестящей скрипачкой уже в юном возрасте, была расстреляна в Змиевской Балке вместе с тысячами евреев-ростовчан и захваченных в плен красноармейцев.
Если ее следу не суждено было потеряться в массовой могиле, если у нас с вами есть силы вытерпеть еще одну страшную правду прошлого века и включить в перечень поминовений новое имя - сделайте это, мои дорогие. Сделайте, мы же люди.
Люди позаботились о том, чтобы на доме, где она жила, появилась мемориальная доска. Когда-то Сабина говорила, что для того, чтобы возродиться, необходимо умереть. Случилось.
Фильм Элизабет Мартон «Меня звали Сабиной Шпильрейн» будет демонстрироваться в кинотеатре «Филм-Форум» с 28 декабря по 10 января.