СОВЕТСКИЙ СПЕЦНАЗВЗЛЕТЫ И ТРАГЕДИИ

ОЧЕРК ЧЕТВЕРТЫЙ АФГАН
В конце мая 1979 года штаб Туркестанского военного округа получил из Москвы директиву, в которой предписывалось сформировать из личного состава бригады спецназа, дислоцирующейся в городе Чирчик, оперативный батальон для действий в особых условиях численностью 500 солдат и офицеров. В директиве особо подчеркивалось, что батальон должен быть укомплектован в основном таджиками и узбеками. Задача была не из легких, потому как в спецназ неохотно принимали призывников из местных этносов. Поэтому не менее трети личного состава батальона состояла из спецназовцев, которые только внешне походили на азиатов.
Командиром батальона был назначен майор Максуд Халбаев - офицер Чирчикской бригады спецназа, узбек по национальности. Из-за этнических и конфессиональных особенностей батальона с самого начала в штабе Турк ВО его стали называть «мусульманским». Подготовку «мусульман» организовали на базе Чирчикской бригады спецназа, руководил ею комбриг полковник Василий Колесников. Готовились «мусульманские» подразделения в основном к обороне крупного жилого объекта. Кроме того, все они интенсивно изучали один из основных языков Афганистана – дари. И если таджики, говорившие на фарси, легко этот язык усваивали, то остальными он давался труднее. Тем не менее к концу 1979 года личный состав батальона практически языком дари овладел.
Офицеры штаба ТуркВО и бригады спецназ, которые участвовали в подготовке этого подразделения, понимали, в какой стране придется проводить боевые действия их бойцам. Не нужно было быть великими стратегами, чтобы понять: цель – Афганистан, точнее – Кабул. К моменту формирования «мусульманского» батальона в Кабуле правил Ноор Тараки, которого поддерживал Кремль, и бойцы спецназа готовились охранять его дворец. Именно с такой просьбой Тараки обратился в Кремль, где нашел поддержку. Но в сентябре того же года Тараки был убит людьми другого афганского лидера Хафизуллы Амина, после чего к власти пришел сам Амин.
«Кремлевские старцы» в очередной раз просчитались, и уже в октябре началась подготовка военных сил для свержения режима Хафизуллы Амина. Для вторжения в Афганистан предназначалась 40-я армия, соединения которой были развернуты по штатам военного времени. Но передовым отрядом сил вторжения был «мусульманский» батальон, который высадился из транспортных самолетов 18 ноября 1979 года на главной афганской авиабазе Баграм.
Там личный состав батальона переодели в афганскую военную форму и перевезли в Кабул. Эта операция была санкционирована самим Хафизуллой Амином, на которого уже были совершены два покушения, и он, не доверяя своим спецслужбам, попросил у Кремля предоставить ему охрану из спецназа СССР. Поэтому «мусульман» и разместили неподалеку от горы в юго-западной части Кабула, на которой возвышался бывший королевский дворец Тадж-Бек ( он же – Баги-Сарай ) – резиденция Амина. Внешне бойцы не отличались от афганских солдат, местный диалект дари знали и особых подозрений у жителей Кабула не вызвали.
В начале декабря майора Максуда Халбаева вызвали в советское посольство и приказали готовиться к захвату Генерального штаба, важнейших правительственных зданий и главной тюрьмы Пули-Чахри. А также – к штурму дворца Тадж-Бек. В помощь батальону были выделены две контртеррористические группы КГБ «Гром» и «Зенит» (а вовсе не «Альфа», как считают некоторые). Вместе с этими группами всего насчитывалось около 600 бойцов, 6 боевых машин пехоты (БМП) и три БТРа. Можно сказать, что операция была чистейшей воды авантюрой – силы спецназа и кабульских правительственных войск были неравными.
Как это ни удивительно, но авантюра увенчалась успехом. Сработали внезапность действий и великолепная подготовка спецназа. Начавшись 27 декабря 1979 года в 19.30, атаки спецназа завершились к 24 часам того же дня. Все намеченные объекты в Кабуле были захвачены, дворец Тадж-Бек - взят штурмом, Хафизулла Амин и основные его соратники были убиты. Спецназовцы потеряли 12 бойцов и еще 28 были ранены. Совершенно ничтожные потери, если учесть, что афганские войска в несколько раз превосходили по численности войска спецназа.
А в это время на авиабазе Баграм полным ходом шла разгрузка транспортных самолетов с бойцами 103 воздушно-десантной дивизии, которые прибыли из Витебска. Дислоцированные в Кушках, Термезе и Душанбе мотострелковые дивизии пересекли государственную границу и углубились в Афганистан. Вторжение началось. В Кабуле у власти стоял Бабрак Кармаль, присланный из СССР. В Кремле ликовали - московским политикам казалось, что задача продвижения на Юг успешно выполнена. Эти горе-стратеги даже не предполагали, что ждет в Афгане советские войска и СССР в целом. Успешная авантюра в Кабуле отнюдь не означала, что одержена победа. Война только началась.
В этой войне советский спецназ практически в полной мере раскрыл свои возможности как наиболее эффективный вид войск, предназначенный для операций в такой нестандартной обстановке. Кстати, «мусульманский» батальон Чирчикской бригады спецназа уже через десять дней после штурма Тадж-Бека отозвали в свое соединение. Но скоро в Афганистан передислоцировалась вся бригада. Однако до 1984 года ее бойцы использовались не по их боевому предназначению.
Они охраняли топливный продуктопровод, штабы и авиабазы, сопровождали транспортные колонны на трех основных шоссейных дорогах Афганистана. Более того, подразделения Чирчикской бригады спецназа - поскольку они были в оперативном подчинении командиров мотострелковых дивизий, а иногда и полков - неоднократно привлекались для выполнения тех же задач, что и полевые войска. В том числе – для атак укрепленных позиций моджахедов, для преодоления минных полей, сопровождения транспортных колонн и для боевой охраны. Всего этого спецназовцы не должны были делать ни в коем случае. И только после того, как в Афгане появились и другие соединения спецназа, они все чаще стали выполнять разведывательно-диверсионные задачи.
Когда 40-я армия вошла в Афганистан, в ее составе почти не было подразделений спецназа. Но в 1985 году армейскому командованию подчинялись уже две бригады спецназа, а к концу войны – 6 бригад, которые действовали в основном по своей военной специфике. Этому способствовало и то обстоятельство, что почти все подразделения спецназа были выведены из состава полевых войск и подчинялись разведотделу штаба 40-й армии. Они стали действовать сравнительно небольшими группами, применяя диверсионные методы, что нередко приносило более значимые результаты, чем операции мотострелковых полков и даже дивизий. Эти операции с привлечением артиллерии, танков и авиации были кровопролитными, дорогостоящими, а в итоге – неэффективными.
Действия же спецназа полностью соответствовали требованиям борьбы с высокомобильными отрядами «духов», как называли в войсках афганских моджахедов и арабских террористов. Спецназовские группы были такими же подвижными, скрытными, но превосходили моджахедов в боевом оснащении и профессиональной подготовке. Они обнаруживали караванные тропы, по которым осуществлялось снабжение «духов» оружием из Пакистана, Ирана и Китая , а затем, действуя из засад, они уничтожали караваны. Второй задачей была разведка и захват пленных, у которых спецназовцы не стесняясь в методах выпытывали сведения о расположении моджахедовских отрядов и о их планах. Наконец, спецназовцы охотились за полевыми командирами и иностранными инструкторами, уничтожая и тех и других.
Следует признать, что для выполнения этих задач спецназовские группы нередко переходили на территорию Пакистана, особенно если требовалось найти, захватить или уничтожить лидеров афганской оппозиции и других деятелей, в том числе пакистанских и арабских, которые по каким-то причинам были неугодны для Кабульскому руководству. В таких случаях спецназовцы, как правило, действовали с особой дерзостью и жестокостью.
Бойцы спецназа почти сразу поняли, насколько их экипировка не соответствует тем задачам, которые они выполняли, и тем условиям, в которых действовали. Поэтому зачастую они переодевались в одежду местных жителей, отращивали бороды, красили волосы. Все пути передвижения в Афгане находились под бдительным наблюдением агентуры моджахедов, и выехать на операцию незаметно было практически невозможно. Поэтому захваченные у противника пикапы «Тойоты» спецназовцы не сдавали, нарушая тем самым приказ руководства. Выезжая на операцию, они загоняли эти машины под тенты своих «Кразов» и «Зилов», а затем в укромном месте спускали их на грунт и далее следовали, практически ничем не отличаясь от партизанского отряда моджахедов.
Бойцов неоднократно подводила штатная обувь, которая не выдерживала зноя и каменистой почвы Афгана. И им приходилось снимать с убитых или выменивать американские шнурованные ботинки, канадские куртки, китайские грудные патронташи (на армейском сленге – «лифчики»). Спецназовцы не упускали возможности “одолжить” у моджахедов германские бинокли, очки ночного видения, и японские коротковолновые рации. Из оружия они брали советские снайперские винтовки СВД, особенно с прицелами ночного видения, намного более точные и дальнобойные, чем малокалиберные автоматы АКМ-74, которыми были вооружены спецназовцы, а также бельгийские пистолеты как дополнительное оружие ближнего боя. Кстати, такое вооружение, одежда и снаряжение командованием запрещались, это считалось элементами партизанщины.
Начиная с середины 80-х годов и до вывода войск в Афгане постоянно находилось 12-13 тысяч спецназовцев, их действия, как правило, были намного более успешными, чем операции тяжеловооруженных и малоподвижных мотострелковых дивизий, о планах которых полевые командиры «духов» обычно знали заранее.
Тем не менее спецназовцы тоже несли потери, иногда весьма ощутимые. Так, например, рота из Чирчикской бригады была загнана «духами» в ущелье под Мараваром и расстреляна огнем с обоих склонов теснины. Частая смена войск приводила к тому, что, многие спецназовцы, например, белорусские далеко не сразу могли аклиматизироваться в условиях горно-пустынного региона. За ошибки здесь платили кровью, и немалой. Только по официальным данным афганская авантюра унесла жизни 14 тыс. солдат, 50 тыс. получили ранения. Среди них было немало бойцов спецназа.
Окончание следует