Наш дом

«Чем тебя удивил Нью-Йорк больше всего?» - задал я вопрос своей бывшей однокласснице, которая только что в качестве гостя впервые прибыла в наш город. Известное дело, прожив хотя бы несколько лет в этом динамичном мегаполисе, перестаешь изумляться чему-либо вообще. То ли от обильного потока каждодневных сенсаций и стрессовых ситуаций слишком быстро иссякает заложенный в нас запас эмоций, то ли просто вовремя включается внутренняя система защиты наших легко ранимых нервов - в любом случае ньюйоркцев тяжело чем-либо удивить.
Другое дело – мнение приезжего человека, пару дней назад спустившегося с трапа самолета и взглянувшего на нашу жизнь здесь как бы со стороны, не успев еще углубиться в подробности нашего бытия.
-Это поразительно, как вы тут все, такие разные, мирно уживаетесь в этом тесном городе! – не раздумывая, тут же ответила моя бывшая землячка и принялась перечислять все типажи, которые повстречались ей при первой же прогулке вдоль Макдональд авеню в Боро Парке: белые и черные американцы, мексиканские рабочие и корейские хозяева овощных лавок, арабские семьи с оравой детишек и закутанными по глаза мамашами, столь же многодетные семьи местных хасидов-евреев в их странных нарядах, прямиком из XVIII века, веселая подвыпившая польская молодежь, неулыбчивые индусы–продавцы газет, русскоязычные иммигранты, испаноязычные...
Нужно заметить, что моя давняя знакомая родилась и выросла на Северном Кавказе, где даже в советское время под покровом негласности упрямо тлели уголья враждебности, а с распадом СССР быстро вспыхнули вооруженные столкновения. К тому же она успела побывать в Восточной Европе и на Ближнем Востоке, где сплошь и рядом этническая или религиозная принадлежность определяет место и образ жизни людей. Там все еще продолжают делиться на автономии и без того крошечные страны, в очередной раз перекраиваются границы, возводятся стены безопасности, переносят целые поселения.
А вот мы тут как-то все уживаемся, в одном перенаселенном городе – евреи и мусульмане, атеисты и глубоко религиозные люди, «коренные» американцы и потомки чернокожих рабов, строгие пуритане и космополитичные гомосексуалисты, темпераментные «латинос» и многие другие. Вместе трясемся в нью-йоркской подземке, совместно работаем и рядом живем. Ну не удивительно ли это?
Приезжим, правда, пока невдомек, что каждодневные соприкосновения в быту разных культур здесь то и дело порождают стрессовые ситуации, при которых быстро улетучивается восхищение по поводу мирного сосуществования столь невероятного набора человеческих характеров в одном месте. Каждый из нас легко припомнит еще незабытые или даже совсем недавние неприятные конфликты из нью-йоркских будней, порожденные непониманием и неприятием чужого образа жизни.
В качестве личного примера могу упомянуть ежесубботние пляски до утра под оглушительную музыку перуанских соседей в квартире этажом повыше. Ни мои письма таинственному невидимке лэндлорду, ни полуночные звонки в нашу индифферентную полицию никакого воздействия не возымели. А на мои личные увещевания глава жизнерадостного семейства с искренним недоумением лишь разводил руками: «Так ведь суббота – время веселиться, а не спать!»
Хотите - верьте, хотите – нет, но отчасти благодаря шумным соседям моя семья перебралась в собственный дом, в котором уж точно никто не будет отплясывать над головой. В теплые летние вечера здесь можно было бы наслаждаться почти деревенской тишиной.., если бы не цепной питбуль через дорогу, которого недавние иммигранты из Югославии держат снаружи в качестве сторожевого пса в соответствии с общепринятой традицией в горных селениях их неспокойной страны. Свирепый пес верно несет службу и здесь, а за неимением налетчиков и врагов азартно облаивает каждый проносящийся автомобиль и даже голубей.
Но гораздо чаще столкновения характеров происходят в огромных, плотно заселенных комплексах с обитателями, у которых зачастую нет ничего общего, кроме низкого дохода. Один из многочисленных нью-йоркских «проджектов», гигантский комплекс многоэтажек Старретт-Сити в Бруклине выгодно отличается от других именно пестротой его обитателей. Этому факту способствовали условия строительства этих 5800 просторных квартир для малоимущих семей в 1972-74 годах на месте огромного пустыря, на стыке давно неспокойного Ист Нью-Йорка и более благополучного района Канарси. Так как вначале финансирование производилось частными предпринимателями, ими был разработан план предоставления квартир нуждающимся в соответствии с процентным соотношением рас в тогдашнем Нью-Йорке: около 70% белым аппликантам, 30% - черным. Но уже через пару лет после окончания строительства обслуживание комплекса начало финансироваться городом, что создало беспроигрышные условия для возбуждения судебного иска со стороны несогласных с практикой составления двух списков потенциальных жильцов.
Иск был подан одной из правозащитных организаций, которая обратила внимание на бесспорный факт: нуждающихся в дешевом жилье семей среди чернокожего населения непропорционально больше, чем среди белых. Дело дошло до Верховного суда, который окончательно постановил в 1998 году отменить практику выдачи квартир по расовому признаку. А на протяжении всех этих лет затянувшегося американского судопроизводства в микрорайоне Старретт-Сити жизнь шла своим чередом: подрастало новое поколение, многие успевали окрепнуть материально и переселялись в собственное жилье за городом, а вновь прибывающие иммигранты настороженно входили в свое первое в этой стране жилище.
Сегодня здесь проживает около 20 тысяч человек, 10% из которых – белые жильцы, в основном - наши бывшие земляки. Первые «русские» появились в Старретт-Сити одновременно с новой волной иммиграции из СССР в конце 70-х годов. Помимо дешевой квартплаты, их привлекли круглосуточная охрана, отличная планировка квартир, хороший спортивный центр и близость к многочисленным синагогам Канарси. Любопытно, что примерно в то же, далекое теперь, время тогдашний мэр Нью-Йорка Эд Коч подал отчаянную идею заселять новыми иммигрантами разоренный люмпенами Южный Бронкс, ставший в 70-х годах общенациональным символом провала американской жилищной политики. Наши Южный Бронкс осваивать не захотели, но начали обживаться в гораздо более близком к Брайтону комплексе Старретт-Сити, в новых квинсовских многоэтажках Лефрак-Сити с дешевой квартплатой и в некоторых других районах.
В настоящее время в Старретт-Сити установилась стабильная община русскоязычных жильцов, о чем свидетельствует в первую очередь, конечно же, наличие русского магазина продуктов и некоторых других характерных бизнесов. И вдоль главной улицы этого жилого района (Пенсильвания авеню) в любое время года можно наблюдать знакомые картинки: пожилая пара в меховых шапках прогуливается зимним утром в качестве зарядки, теплым летним вечером любители шахмат разыгрывают «партеечки» в скверике между зданиями, а вот «наш человек» толкает продуктовую тележку с непременными колбасами, солениями и потрясающей воображение любого американца горкой овощей и фруктов.
Spring Creek Towers – так с 2002 года респектабельно называется этот городок, существование которого обеспечивается сложной финансовой структурой Митчелл-Лама, но практически все продолжают именовать его - привычным Старретт-Сити. Последние 10 лет я практически ежедневно проезжаю мимо этих коричневых монолитных башен и замечаю разительные изменения к лучшему этого, некогда запущенного, района. Еще в середине 80-х годов была закрыта городская свалка мусора неподалеку, форсированное озеленение которой вы сможете увидеть, проезжая по скоростной дороге Белт-парквэй. К востоку от жилого комплекса некогда заросший бурьяном пустырь, где еще недавно ночные лихачи устраивали автогонки на спор, нередко с печальными последствиями, сегодня занят отличным торговым центром с просторными магазинами и хорошими ресторанами. В противоположном конце комплекса, вдоль поросшего осокой и камышом ручья, куда когда-то сваливали угнанные автомобили, сейчас утром и вечером бегают трусцой заботящиеся о своем здоровье жильцы. И хотя этот район находится в ведении печально знаменитого полицейского участка номер 75, уровень преступности здесь неуклонно снижается, как и во всем городе. Поэтому понятно, почему многие не спешат выселяться из этих субсидированных городом квартир даже при возросшем доходе.
Разумеется, внешняя идиллия может не соответствовать реальным условиям проживания в столь густо заселенном различными группами людей комплексе. Достаточно прислушаться к сетованиям наших земляков по поводу чересчур шумных соседей или вызывающего поведения молодежи. Но мне интересно было узнать мнение американцев о русскоязычных жильцах, для чего я затронул эту деликатную тему в разговоре со старожилом Старретт-Сити, моим давним знакомым, афроамериканцем Вуди. После принятых здесь комплиментов в адрес моих бывших соотечественников Вуди сделал любопытное замечание:
-Вы, русские, хорошие соседи, но слишком уж замкнутые в себе. Я, например, никогда не встречал ваших при проведении какого-либо общего мероприятия - будь то встреча с местным политиком или благоустройство нашего района за счет Бруклинского ботанического сада, где я принимаю активное участие на общественных началах. Уж не знаю, может, языковый барьер не позволяет вашим людям стать активной частью нашей общины? А еще – многовато среди ваших мрачных людей. Уж не оттого ли, что жизнь у них там была слишком мрачная?
Мне лишь осталось неопределенно пожать плечами, потому что на свои вопросы Вуди уже дал и ответы. Могут быть и другие причины того несомненного факта, что все мы тут такие разные – и в Старретт-Сити, и в целом в городе Нью-Йорке, который стал нашим домом в Новом Свете.