Экономика пророков не любит

В американских средствах массовой информации мало-помалу нарастает вал упреков в адрес экономистов-теоретиков. Поводов несколько, но один, видимо, переполнил чашу доброжелательного терпения у многих газетных и журнальных обозревателей. Речь вот о чем. В последнее время теоретики вместе с высокопоставленными правительственными чиновниками чуть ли не ежедневно подкармливают общественность оптимистическими прогнозами относительно ближайшего будущего национальной экономики. Не удивительно, что, согласно многочисленным опросам населения, больше двух третей американцев твердо уверовали в близкую кончину рецессии. Она, как их успели убедить эксперты-знатоки, завершится никак не позже апреля нынешнего года.[!] А дальше экономика начнет снова стремительно набирать обороты, с лихвой восполняя упущенное.
Свои светлые мазки в эту радужную картину завтрашнего дня, надо сказать, вносят и русскоязычные эксперты. По каналам радио и телевидения, со страниц газет на внятном русском языке щедро, с легкостью необычайной рассыпаются обещания: еще немного, еще чуть-чуть, и страна вернется к вершинам экономического бума 90-х годов. Это настойчиво внушают нам профессора, финансовые эксперты, признанные знатоки биржевых игр.
Оптимизм - чувство приятное во всех отношениях. Он, как песня, которая строить и жить помогает. Но общественности все-таки не мешало бы знать, на каком фундаменте он строится. Ничего внятного на этот счет не говорится ни на английском, ни на русском языке. Потому нельзя не признать уместным и справедливым вопрос, каким задается обозреватель популярного журнала “Ньюсуик” Роберт Самуэльсон: кто они, экономические эксперты, оптимисты или всего лишь пустые мечтатели? Мнение известного обозревателя склоняется больше к последнему. “По правде говоря, - отмечает он, - абсолютное большинство экономистов не понимает причин нынешней рецессии точно так же, как не понимали обстоятельств, обусловивших недавний экономический бум. Это позже, с большим опозданием они принялись объяснять, что подъем был вызван крупными инвестициями в новую технологию и спекулятивным курсом ценных бумаг на бирже. Однако и тогда эксперты не дали себе труда поразмыслить о наиболее вероятных последствиях этого взлета. А последствия оказались нерадостными”.
Намеренно ущемляя самолюбие экспертов-экономистов, Роберт Самуэльсон перечисляет чудовищные ошибки, допущенные ими в прогнозах прошлых лет. В январе 1996 года эксперты предрекали рост валового внутреннего продукта на 2,2 процента. В действительности он составил 3,6 процента. Далекими от реальных итогов были и прогнозы на последующие четыре года, вплоть до начала нового века. Разница лишь в том, что весь этот четырехлетний период пророки от экономики отдавали предпочтение цифрам побольше. Ослепленные успехами 1996 года, они обещали темпы роста, превосходящие реальные в полтора-два раза. Немыслимые по масштабу ошибки! Опыт прошлого доказывает, что так называемые научные экономические расчеты строились на чрезвычайно зыбких предположениях, скорее на субъективных, нежели на объективных факторах. Желаемое старались выдать за действительное.
Точно таким же образом сочинялись прогнозы на 2001 год. Теперь эксперты пытаются объяснить резкое несовпадение желаемого с действительными трагическими событиями 11 сентября. Но ведь процесс экономического спада шел в стране на протяжении почти полных трех кварталов до бандитского налета террористов. Отнюдь не теракты спровоцировали рецессию, они лишь усугубили ситуацию. Столь же мало оснований верить сегодняшним обещаниям о подъеме экономики в апреле. Если, конечно, не принимать их за первоапрельский розыгрыш.
Упреки, предъявляемые Робертом Самуэльсоном и некоторыми другими американскими публицистами экспертам от экономики, звучат убедительно. Действительно, ошибки в прогнозах были недопустимо значительными. Ни один из правительственных специалистов, ни один университетский профессор в период бума слова не проронил об искусственном (а значит, временном) наращивании инвестиций, особенно в сфере высоких технологий. Никто из них не предсказал грядущей рецессии.
Вопрос только в том, сознательно или нет эксперты предпочитали помалкивать. Ведь на этот счет было немало вполне откровенных высказываний в зарубежной прессе. Английские, французские, даже российские источники предупреждали: инвестиции раздуваются искусственно, биржевые котировки все больше походят на мыльные пузыри. В Америке это слушали, но не слышали. Просвещенные обыватели отмахивались: мир завидует нашим успехам. Еще более просвещенные специалисты попросту молчали. Невозможно поверить, что они не сознавали, что именно происходит. Скорее всего, и их ошибки, и их молчание объясняются фактором, чрезвычайно далеким от науки. Пресловутая политкорректность, как уже не раз случалось, сыграла со всеми нами очередную шутку, заставив экспертов выпятить выигрышные стороны процессов 90-х годов и обойти молчанием стороны не столь приятные. Дескать, к чему портить людям настроение! И упреков потом не оберешься: вот, ученые накаркали бед на нашу голову. Для мистики в человеческом сознании всегда место найдется. Так что куда безопаснее восхищаться настоящим и предрекать безоблачное будущее.
С другой стороны и справедливости ради, надо признать, что современное, то есть постиндустриальное, общество породило множество совершенно новых явлений, в том числе и в экономике. Разобраться в них непросто, привычные формулы зачастую дают ошибочные представления о происходящем. Этот факт мало кто признает, да и те идут на такое признание очень неохотно. К чести того же Р.Самуэльсона, он в выводах не стесняется.
Обозреватель напоминает, что рецессия в Соединенных Штатах случается не впервые. После Второй мировой войны их было несколько. И всякий раз росла инфляция, а для ее смягчения Федеральный резерв повышал базовую процентную ставку. По мере того, как развитие экономики замедлялось, бизнесы все больше страдали от избытка непроданной продукции и, чтобы как-то спастись, сокращали объем производства и штат сотрудников. Избыточные мощности и растущая безработица провоцировали снижение заработков и розничных цен, инфляция грозила перерасти в дефляцию, и Федеральный резерв приводил в порядок процентную ставку. Весь процесс продолжался не более 10 - 11 месяцев и благополучно завершался, экономика начинала набирать темп.
На этот раз пройти этой проторенной тропой не удается, связь между ее последовательными этапами нарушена, пишет Р.Самуэльсон. Вопреки прежней логике инфляция растет очень медленно, а чуть ли не ежемесячное снижение процентной ставки не дало привычных результатов, рецессия продолжается. Быстрому выходу из трудной ситуации препятствуют, по мнению обозревателя, два новых обстоятельства. Какие же?
Во-первых, никогда прежде рецессии не предшествовал столь длительный бум. В производство, особенно в сферу электроники, вгонялись колоссальные инвестиции, бизнесы ширились и разрастались со скоростью грибов. Причем не только в самой Америке - американский капитал давал толчок всему мировому хозяйству или, во всяком случае, значительной его части. Потребители, уверенные в завтрашнем дне, тратили заработанное без особой оглядки, да вдобавок охотно пользовались банковскими займами. К концу 2001 года долг банкам составил 13,4 процента совокупного дохода американцев, исчисленного после уплаты налогов. Рекордная величина! Одновременно неимоверно разбух избыточный производственный потенциал. Сегодня в нем уже нет никакой нужды, и он только обременяет бюджет корпораций. Пришло время расплаты за прежние излишества.
Во-вторых, сказалась возросшая зависимость Америки от состояния мировой экономики. А сейчас в развитых странах наблюдаются либо рецессии, как в Японии, либо признаки застоя, как в Западной Европе, либо сокрушительные кризисы, как в Аргентине. Темпы роста в странах развивающихся пока не так значительны, чтобы оказывать благотворное влияние на экономику всего мира, содействовать ее оздоровлению.
В постиндустриальной экономике передовых государств обозначились и другие существенные перемены. Резко расширяется сфера разного рода услуг, несколько понижая тем самым роль производственных секторов, государственное вмешательство заметно сужает границы свободного рынка, основные проблемы и трудности возникают не столько в производстве товаров и услуг, сколько в характере и уровне потребления, в мире скопилась огромная масса свободного капитала, не знающего, куда себя надежно пристроить.
Все это остается слабо изученным. В научных исследованиях господствует этакая смесь марксистской методологии и математики. Методология, хоть и не померла, но порядком одряхлела. Математические упражнения на экономическом материале удостаиваются Нобелевских премий (за чистую математику «нобель» не предусмотрен), однако для живой практики надежным подспорьем так и не стали. Сегодня гораздо полезней изучать психологию масс и закономерности потребительского рынка, внутреннего и мирового.
Конечно, никто в точности не знает, когда именно начнется новый экономический подъем в Америке. Это наконец признал и глава Федерального резерва Гринспен. Набор законопроектов, все еще обсуждаемых в Конгрессе, хоть и называется «пакетом стимулов», может подъема и не вызывать, а лишь смягчит ситуацию. Это тоже немало. Главное - стабилизировать внутренний рынок, не допустить чрезмерных, разрушительных диспропорций. Прошедшая неделя показала, что движение идет в правильном направлении. На фондовой бирже чуть было не случилось второго пришествия мыльных пузырей, но брокеры вовремя спохватились, и биржевые индексы вернулись к норме. Федеральные власти и лично президент объявили о намерении расширить круг получателей фудстемпов, что предотвратит опасность краха фермерских хозяйств, сети оптовой и розничной торговли. С той же целью власти наверняка увеличат срок пребывания на пособии по безработице. А вот со снижением налогов на корпорации Конгресс, видимо, торопиться не станет. Трудное время надо переждать. Может, за период затишья эксперты придумают для подъема экономики что-нибудь более эффективное, чем сокращение банковской ставки.