На холмах Грузии

Не секрет, что в последнее время удивительные пейзажи и исторические памятники, а также относительная дешевизна жизни Грузии привлекают к себе сотни тысяч туристов. Несколько недель назад здесь довелось побывать и замредактора "НН" Петру ЛЮКИМСОНУ, решившему поделиться своими наблюдениями о том, что скрывается за заманчивыми рекламными призывами; какими проблемами живет сегодня эта страна и ее небольшая еврейская община

Я ТОСКУЮ ПО ТБИЛИСИ…

Тбилиси, безусловно, завораживает в то самое мгновение, как только ступаешь на любую из улиц города. Нет, я сейчас даже не о проспекте Руставели, считающемся его визитной карточкой. На самом деле за без малого тридцать лет со времени моего последнего пребывания в Грузии эта улица изменилась к худшему – в первую очередь, из-за обилия магазинов всемирно известных торговых сетей, которые можно сегодня встретить в любой точке мира. Ассортимент и цены в них соответствующие – те же, что в Израиле, да и в любой другой точке планеты; остается только переводить их в уме из одной валюты в другую.

Зато здесь по-прежнему много театров и концертных залов, и в воскресенье почти у каждого из них не протолкнуться – тбилисцы остаются заядлыми театралами, а на дневные спектакли непременно приходят с детьми. Правда, как выяснилось, театр русской драмы им. А.С. Грибоедова почти не работает, ставит спектакли от случая к случаю, но в других театрах время от времени идут спектакли на русском языке, причем в совсем недурных постановках.

Другое излюбленное место прогулок туристов и местных жителей – проспект имени Давида Агмашенебели, бывший Плехановский, – напротив, явно похорошел после реставрации, вернувшей ему облик столетней давности. На некоторых домах помещены огромные семейные фотографии, напоминающие о людях, которые жили здесь много лет назад, и это невольно трогает. Если вы хотите почувствовать ритм сегодняшнего Тбилиси, посидеть в уютном кафе с замечательной свежей выпечкой, то вам, безусловно, сюда.

А вот за покупками надо идти к железнодорожному вокзалу, где развернулся один из главных городских рынков. Только здесь начинаешь впервые понимать израильтян, взахлеб рассказывающих о дешевизне Грузии – цены на фрукты, овощи, одежду, да и на все прочее значительно ниже, чем у нас. Правда, торговцы мгновенно распознают туристов и порой загибают цену, отказываясь торговаться, но даже после этого она не сравнима с израильской.

Однако следует помнить, что за низкими ценами прячется ужасающая бедность (если не сказать, нищета) местных пенсионеров, крах некогда процветавшего грузинского сельского хозяйства, массовая безработица почти во всех городах страны, задевшая и Тбилиси. "Мы здесь не живем, а выживаем!" – сказал мне один из таксистов, в свое время владевший, по его словам, 30 гектарами виноградников и вынужденный продать их за гроши после того, как собрал огромный урожай, оказавшийся никому не нужным. Как, впрочем, и знаменитое грузинское вино. Сейчас, заверил он меня, ситуация стала меняться; грузинское вино снова пользуется спросом на мировом рынке, а он вот крутит баранку. Я решил не разочаровывать его насчет мирового спроса на грузинское вино. Зачем, если грузины искренне гордятся своей страной, в том числе ее винами, и, несмотря ни на что, верят в ее светлое будущее?!

Другой таксист поразил меня своим знанием истории. Допустим, высказанная им гипотеза о родственности предков грузин-иверов и евреев (чувствуете близость звучания этих слов?!), чем он объяснил дружбу наших народов, может вызвать только улыбку, но вот его рассуждения о древних иберах, пеласгах, путях миграции народов, культурной экспансии и прочем явно выдавали в нем человека образованного. На вопрос, не является ли он профессиональным историком, таксист рассмеялся:

- Нет, просто люблю читать книги по истории. А по профессии я физик, физик-теоретик. Окончил Тбилисский университет. Только кому она сегодня здесь нужна, моя физика?!

Признаюсь, было грустно выслушивать и от таксистов, и от других горожан признания о том, что раньше, в далекие советские дни, было лучше. Слишком хорошо я помнил, как в 1989-90 гг. Грузия рвалась к независимости и во время таких же, как этот, наездов в Тбилиси грузины страстно уверяли меня, что республика вполне в состоянии себя прокормить и просто обречена на процветание.

Так что же с тобой произошло, моя Грузия?..

Если верить материалам, которые местные пиарщики готовят для инвесторов, здесь все должно быть прекрасно: это один из самых тихих уголков Европы, подлинный рай для всех видов туризма, от кулинарного до познавательного (чего стоит одна только Мцхета?!) и самого экстремального (лучше гор, как известно, могут быть только горы). А какие тут фрукты и овощи!

Несколько брокеров пытались уверить меня, что Грузия "начинает подниматься"; что бизнесмены всего мира мечтают вложить свои миллионы в строительство тут гостиниц и других туристических объектов; что граждане всего мира скупают недвижимость в Тбилиси и в других местах бешеными темпами. Но, во-первых, я точно знал, что это не так; что инвесторы отнюдь не спешат на берега Куры. А во-вторых, сама действительность опровергала этот оптимизм мастеров копирайта.

Ответа на вопрос, почему все так происходит, у меня нет. Но, думаю, в немалой степени дело в том, что, пытаясь равняться на Европу, Грузия ею все еще не стала. Да, здесь живут очень радушные, гостеприимные люди с щедрым сердцем, но уровень сервиса в грузинских гостиницах, в том числе считающихся весьма престижными, к сожалению, оставляет желать много лучшего и ни в какое сравнение с европейским не идет. Заниматься сельским хозяйством, увы, оказалось нерентабельным, оно продолжает хиреть – возможно, еще и потому, что после конфликта с Россией Грузия так и не восстановила прежние объемы экспорта своей сельскохозяйственной продукции в эту страну, а европейскому рынку она оказалась не нужна. Да и географическое положение Грузии делает импорт ее продукции не в Россию, Азербайджан, Армению или Турцию делом довольно дорогостоящим.

Во время пребывания в Тбилиси у меня в памяти постоянно крутились стихи, посвященные этому городу, в первую очередь, Галича и Евтушенко. Может быть, потому что именно они лучше всех поняли дух этого города и этой страны, а он, судя по всему, остался неизменным. Особенно я это почувствовал, сидя в гостях у первого в Грузии кардиохирурга Мэри Гоциридзе и ее мужа Георгия, одного из первопроходцев грузинской гляцеологии. Обоим по 82 года, оба продолжают работать. Мэри, конечно, уже не оперирует, но по-прежнему руководит отделением по диагностике и подготовке к операциям в местной больнице, а Георгий все еще преподает в университете, пишет учебники, а недавно решил, что пора засесть за мемуары о своих исследованиях в Грузии, Арктике, Антарктике, Европе. Не без гордости он сказал, что в прошлом году вместе с сыном (и по совместительству коллегой) совершил восхождение на Монблан.

Мне было очень тепло в квартире этих типичных представителей старой грузинской интеллигенции, стены которой украшают фотографии столетней давности и очень неплохая коллекция картин. Часть из них досталась Мэри от отца и деда, а часть появилась уже в последние десятилетия. "Весь Тбилиси знал, что доктор Гоциридзе денег не берет, но когда некоторые художники-пациенты дарили в знак признательности свои картины, было неудобно отказываться", - смущенно признается Мэри.

На фоне работ мастеров несколько теряются юношеские творения самого Георгия, хотя по ним видно, что, не стань он ученым, из него получился бы талантливый художник.

И как мне тут было снова не вспомнить Галича:

И я не понял, я понять не мог,

Какую Ты торжествовал победу,

Какой Ты дал мне гордости урок,

Когда кружил меня, сбивая с ног,

По ложному, придуманному следу!

И это все - и Сталин, и хурма,

И дым застолья, и рассветный кочет -

Все для того, чтоб не сойти с ума,

А суть Твоя является сама,

Но лишь когда сама того захочет!

Тогда тускнеют лживые следы

И начинают раны врачеваться,

И озаряет склоны Мтацменды

Надменный голос счастья и беды,

Нетленный голос Нины Чавчавадзе!

Прекрасная и гордая страна!

Ты отвечаешь шуткой на злословье,

Но криком вдруг срывается зурна,

И в каждой капле кислого вина

Есть неизменно сладкий привкус крови!

Когда дымки плывут из-за реки

И день дурной синоптики пророчат,

Я вижу, как горят черновики!

Я слышу, как гремят грузовики

И сапоги охранников грохочут…

Эти сапоги прогрохотали в свое время и по семье Гоциридзе. Мне оставалось лишь поражаться не только пронесенной через всю жизнь любовью этой пары, но и ее любовью и верой в свою Грузию.

За столом (к нашему приходу хозяйка позаботилась, чтобы он был кошерным) Мэри, разумеется, вспомнила своих израильских друзей, бывших сокурсников сначала по бакинскому, а затем тбилисскому мединституту, а также многочисленных коллег, работавших в ведущих больницах и НИИ Тбилиси, Москвы, Ленинграда и других городов бывшего "единого и могучего". Ну а дальше как-то само собой пошли воспоминания о том, что самыми близкими их друзьями и подругами были евреи. Да и у отца Мэри тоже: будучи в годы войны руководителем эвакуационного центра, он помогал обустраиваться прибывшим в Тбилиси евреям – ученым, художникам, музыкантам, и эти знакомства потом тоже превратились в дружбу на всю жизнь.

И вот тут, наверное, самое время поговорить о том, как живется в сегодняшней Грузии евреям…

ГЛАВНОЕ – НЕ КОЛИЧЕСТВО, А КАЧЕСТВО

Так пошутил один из прихожан Большой Тбилисской синагоги в ответ на мое замечание, что евреев в Грузии осталось с гулькин нос – порядка трех тысяч человек.

- Как видите, мы продолжаем существовать и хранить еврейские традиции, - сказал мне староста синагоги Мераб Чханхалашвили. – Если у нас и есть в этом смысле какие-то проблемы, то скорее не с нашими грузинскими евреями, а с вами, израильтянами. То и дело приходится с вами ругаться! Израильтяне, к примеру, могут явиться в субботу на молитву и начать фотографировать, что, как вы понимаете, в этот святой день категорически запрещено. Или прийти в Песах, когда еврею запрещено даже видеть квасное, и начать здесь есть булку с колбасой. Я вообще на Песах запрещаю впускать в синагогу посторонних, но как, скажите, я могу запретить входить сюда евреям?! При этом если кому-то другому делаешь подобное замечание, относятся к нему с пониманием, а вот евреи из Израиля принимают в штыки.

Чханхалашвили – коренной тбилисец, его детство и юность прошли на Мейдане, районе старого города, где расположена синагога и который традиционно считался еврейским.

- Большинство жителей квартала тогда составляли евреи. В школе, что неподалеку отсюда (я в ней  учился), было две тысячи учеников, 90% из них составляли евреи, - вспоминает Чханхалашвили. – И, само собой, почти все грузинские евреи соблюдали традиции. У нас всегда были резники, обеспечивавшие общину кошерным мясом. Одному из них разрешили торговать на рынке, но было еще несколько шойхетов, которые занимались своим делом нелегально. Вино тоже сами делали, чтобы было кошерным. Правда, скажу честно, таких понятий как "халак", "глат-кошер" и других, завезенных к нам в последнее время, мы не знали. Для нас все было либо "кошер", либо "треф", мы кошерное по сортам не разделяли. Любой ребенок с малых лет знал, какая посуда в доме мясная, а какая – молочная, как кошеровать мясо и т.д. Все это впитывалось с детства и считалось само собой разумеющимся. Я и сейчас, если честно, домашнему кашруту доверяю иногда больше, чем фабричному или какому-либо другому, так как речь идет о традиции, передававшейся из поколения в поколение.

- Мераб, в Тбилиси ведь жили бок о бок две общины – грузинская и ашкеназская?

- Не две, а четыре. Были грузинские евреи, которые жили здесь две с половиной тысяч лет, со времен разрушения Первого Храма; были лахлухи – персидские подданные, азербайджанские евреи и ашкеназы. Если честно, ашкеназы уже тогда почти не соблюдали традиции. Синагога, которая сейчас называется ашкеназской, на самом деле была лахлухской, а ашкеназская находилась в другом месте. Вообще тогда в Тбилиси было шесть синагог. Но затем лахлухов выселили в Узбекистан, и ашкеназы перешли в их синагогу…

В саму синагогу я попал, когда там полным ходом шла подготовка к Хануке – на зажигание ханукальных свечей ждали премьер-министра, мэра, израильского посла и других уважаемых лиц.

Из разговоров с начавшимися подтягиваться на молитву евреями выяснилось, что еще несколько лет назад Большая синагога влачила жалкое существование, но после того как старостой был избран Мераб Чханхалашвили, в ней снова все закипело – он оказался отличным организатором.

Сам Мераб предпочитает говорить не об успехах, а о проблемах.

- Было время, - вспоминает он, - когда наша синагога содержала примерно половину всех действующих синагог бывшего СССР. Не секрет, что грузинские евреи и при коммунистах успешно занимались торговлей и другими бизнесами и из этих денег щедро жертвовали на нужды синагог не только Тбилиси, но и других городов. Среди ашкеназских евреев в России, надо заметить, тоже было немало цеховиков, ворочавших огромными деньгами. Но они боялись афишировать свои капиталы; боялись собственной тени. Некоторые из подпольных еврейских миллионеров даже не решались купить машину; ездили на автобусе. А мы не боялись. И нам было важно, чтобы в стране продолжали действовать хотя бы те синагоги, которым разрешили существовать. А потом настали времена, когда мы сами стали нуждаться в помощи, в поддержке Государства Израиль. Но сейчас, слава Богу, вроде встали на ноги и даже можем помогать нашим бедным.

А евреев, живущих на грани или даже за гранью нищеты, оказывается, в Тбилиси не так уж мало. В основном это ашкеназские евреи-старики, дети которых уехали в Израиль или еще куда-то, а они остались доживать здесь, на насиженном месте.

С одной из таких евреек автор этих строк столкнулся во дворе синагоги.

- Родом я из Черкас, у моего деда была там большая винокурня, - неспешно, явно радуясь возможности поговорить, рассказывала Энтель Лейбовна Винокур. – В войну с мамой я была в Ташкенте, потом мы вернулись в Черкасы, а в Тбилиси попала случайно: после развода осталась с маленькой дочкой на руках, и тут познакомилась с армянином-инвалидом. Он взял меня в Тбилиси, а я ухаживала за ним до конца жизни. Хороший был человек, дочку помог вырастить. Она сейчас с мужем и детьми живет в Черкасах, а я тут, как видите. Спасибо синагоге, помогает. Да и добрые люди иногда помогут…

Одна из главных проблем небольшой местной еврейской общины – смешанные браки и будущее детей от этих браков, говорит Мераб Чханхалашвили.

- На самом деле эта проблема существовала всегда, - объясняет Мераб. – Просто когда в Грузии было более ста тысяч евреев, тысяча-полторы смешанных браков не так бросались в глаза, и наши раввины (мы их называли "хахамами") обычно решали эту проблему, проводя гиюры нееврейских жен. Сейчас, когда нас не так много, эта проблема, безусловно, заметнее. В то же время пройти гиюр в Грузии сегодня невозможно – наших раввинов лишили этих полномочий, а раввины, приезжающие из Израиля, заняли слишком жесткую позицию по данному вопросу. Мы не успеваем сказать им "здравствуйте", чтобы начать разговор о гиюре, как они тут же говорят "до свидания". Запрещают записывать детей из смешанных семей в еврейскую школу, могут заявить еврею, недавно женившемуся на грузинке: "Ты должен с ней развестись!" Они что, не понимают, какие чувства может вызвать подобное требование у мужчины, который любит свою жену?! А я вам вот что еще скажу: многие грузинские жены из уважения к мужу начинают соблюдать кашрут даже строже, чем некоторые еврейки. И то, что им и их детям не дают пройти гиюр, по-моему, очень неправильно!

Несмотря на все трудности, Чханхалашвили верит, что у еврейской общины в Грузии есть будущее и она просуществует здесь еще не одно десятилетие, а то и столетие.

- Во-первых, кто-то же должен сохранять все это, - говорит Мераб, обводя рукой стены синагоги. – Во-вторых, как раз сейчас сохранение общины приобретает особую важность: многие грузинские евреи, живущие в России, США, Израиле и других странах, вспомнили в последние годы о своих корнях, стали часто приезжать сюда с детьми, чтобы показать места, где жило не одно поколение их предков; некоторые купили здесь квартиры. Так что, как говорится, не дождетесь – грузинская еврейская община существует в Грузии 2500 лет и будет существовать и дальше.

В заключение я не удерживаюсь от вопроса о том, насколько все же правдивы утверждения о том, что в Грузии никогда не было антисемитизма? И когда Чханхалашвили говорит, что это так, напоминаю ему историю, рассказанную коллегой. Она тогда подчеркнула всю ее нетипичность, исключительность, но сама история-то имела место.

- Что тут сказать? – ответил Чханхалашвили. - Свое отребье есть у каждого народа, в том числе, кстати, и у нас, евреев. Но если такой тип когда-либо появлялся среди грузин, он тут же наталкивался на осуждение и презрение со стороны соплеменников. Это однозначно. И это – главное!

И уж совсем напоследок не могу не заметить, что в Тбилиси у религиозного еврея нет проблем с едой – в городе два кошерных ресторана: один - при большой синагоге, а второй неподалеку. Хинкали здесь хороши. И вдобавок Тбилиси - это единственное место, где можно купить кошерное грузинское вино, как красное "Саперави", так и белое "Ркацители". Но вот в расположенном в двух шагах от синагоги винном погребе соблюдающему кашрут еврею делать нечего. Хотя мимо выведенной на его двери надписи нельзя пройти равнодушно. "Бесплатная дегустация вин (мамой клянусь!)" - гласит надпись.

ВСЕ – ПОЛИТИКА

На протяжении всего времени нашего пребывания в Грузии местные жители пристально следили за тем, что происходит в Украине с их бывшим президентом Михаилом Саакашвили.

Из бесед с тбилисцами у меня возникло ощущение, что грузинское общество, так же, как и израильское, расколото на два политических лагеря, придерживающихся прямо противоположных взглядов. Если одни называли Саакашвили мошенником и проходимцем, то другие высказывали резкое недовольство нынешним руководством страны; говорили, что Грузии сейчас катастрофически не хватает подлинного лидера и в качестве такового называли именно Саакашвили. Многие утверждали, что он покончил с коррупцией и преступностью в стране, а вот сейчас все постепенно возвращается на круги своя… Впрочем, это как раз те внутренние дела, в которые нам влезать не нужно.

Грузия и в самом деле прекрасна, и побывать там хотя бы раз в жизни, безусловно, стоит. Очень хочется верить, что над ее холмами однажды забрезжит рассвет.   

"Новости недели"