Одессит с Евбаза

Литературная гостиная

О Борисе Сичкине, горчащих конфетах и манной каше...

Михаил ФРЕНКЕЛЬ, собственный корреспондент “ИсраГео” в Киеве

«Я – одессит. Я из Одессы, здрасьте. Хочу открыть вам маленький секрет» – так начинались куплеты Бубы Касторского, никогда не унывающего персонажа из вышедшего более полувека назад на экраны кинофильма «Неуловимые мстители».

А маленький секрет артиста Бориса Сичкина, не менее жизнерадостного и остроумного, чем сыгранный им киногерой, заключался в том, что был он вовсе не одессит. Сичкин был родом с Евбаза. И именно отсюда началась его артистическая карьера. 

Младший из семи детей бедняка-сапожника, он лишился отца в четыре года. Еще в детстве он здорово выучился танцевать и благодаря этому стал кормильцем семьи. Он плясал прямо посреди Евбаза и главными ценителями его таланта оказались представители местного криминалитета и их подружки. 

Уже находясь в Америке, Борис Михайлович иронизировал: 

«От чего ушел, к тому и пришел: первыми моими зрителями в эмиграции стали тоже воры и бандиты, только в Нью-Йорке они называли себя русской мафией. Я выходил на сцену и говорил: «Здрасьте, отщепенцы и предатели Родины!». Все заходились смехом...».

Артистическая карьера Сичкина была бурной. Его талант ценил Леонид Утесов. А знаменитый поэт Михаил Светлов посвятил ему веселое двустишие:

Друзья! Я не умру от горя –

со мной везде, повсюду Боря!

В СССР артист снялся почти в тридцати лентах, а после роли Бубы Касторского к нему пришла популярность. Но, невзирая на огромную народную любовь, в конце 1973 года Сичкин по несправедливому обвинению был арестован и более года провел в тюремном изоляторе города Тамбова. Но даже там Сичкин не терял чувства юмора. 

Артист вспоминал:

«Нас, заключенных тамбовской тюрьмы, окрыляла тихая, маленькая радость: проходя мрачными коридорами на допросы, мы видели на стене транспарант «Ленин – с нами!».

Да, головотяпству советских чиновников не было предела.

В конце концов с Бориса Сичкина были сняты все обвинения и он вышел на свободу. Тем не менее, его перестали снимать в кино, не давали возможности выступать в театре и на эстраде. И Сичкин принял решение эмигрировать из «советского рая». 

Решил. Собрался. И тут с ним произошла еще одна неприятная история. Булгаковский Воланд сетовал на то, что москвичей испортил квартирный вопрос. Испортил он и композитора Марка Фрадкина. 

В свое время Сичкин помог ему вступить в престижный жилищный кооператив, в котором был членом правления. Увы, композитор отплатил ему черной неблагодарностью. Когда семья Сичкина покидала Союз, Фрадкин выступил на собрании кооператива с демагогической речью, после которой мать жены Бориса, оставшаяся в Москве, не смогла сохранить за собой квартиру Сичкиных, на которую имел виды сам Фрадкин.

Сичкин отплатил ему так, как это мог сделать только очень остроумный человек. Он, уже находясь за границей, прислал оттуда Фрадкину несколько писем за подписью вымышленных людей, которые чуть не довели неблагодарного композитора до кондрашки.

Не могу отказать себе в удовольствии привести одно из них:

«Дорогой Марик!

Все в порядке, вся наша мишпуха уже в Вене, все удалось провезти и твое тоже. Как ты правильно сказал, таможенники такие же тупые, как вся вонючая советская власть и бигуди осмотреть не догадаются. 

Так и вышло, только у Симы очень болит шея, все-таки каждый весил три кило. Пусть Рая до отъезда тренирует шею, у тебя шея, конечно, покрепче, но ты ж в бигудях не поедешь. Как нам сказали, в Америке иконы сейчас идут слабо, а ты знаешь, израильтяне из голландского посольства совсем обнаглели и хотят за провоз 20%.

Марк, вот прошло, казалось бы, всего несколько дней, а мы уже очень соскучились. Все со слезами на глазах вспоминают твое последнее напутствие: 

«Я рад и счастлив за вас, что вы покидаете эту омерзительную страну, кошмарное наследие двух мерзких карликов: картавого сифилитика Ленина и рябого параноика Сталина. Дай вам Бог!». 

А как мы смеялись на проводах, когда ты сказал, что был и остаешься убежденным сионистом, а все твои якобы русские песни на самом деле основаны на еврейском фольклоре, сел за рояль, начал их одним пальцем наигрывать и объяснять, из какого синагогального кадиша они взяты... 

Короче, ждем тебя и Раю с нетерпением, дай Бог, уже скоро.

Крепко обнимаем, целуем

Арон, Пиля, Сима, Двойра и Ревекка».

После получения такого рода писем совершенно убитый Фрадкин бегал по различным инстанциям, включая «контору глубокого бурения» и на полном серьезе доказывал, что он не «верблюд». Оперативники так же серьезно отвечали, а когда за ним закрывалась дверь, истерически хохотали.

Что ж, артист отомстил Фрадкину достойно и со вкусом. Вот таким он был, Борис Сичкин. Наш человек с Евбаза...

Имели место на Евбазе не только танцы, но и своя «литературно-художественная программа». В одной из статей известный киевовед Александр Анисимов, с которым я был немного знаком, приводит интересный текст – рекламное объявление, сорванное поэтом Бенедиктом Лифшицем со стены на Евбазе в 1923 году, позднее попавшее в коллекцию забавных фраз и эпистолярных перлов Корнея Чуковского.

В литературных кругах вспоминали, что этот текст любил зачитывать вслух Борис Пастернак. Вот это объявление (орфография и пунктуация оригинала сохранены):

«Приехал жрец!

Северо-Американской Индийской Знаменитости Ясновидящий оккультист Психолог, Великий поэт мышлитель телепатии и ясновидения на не ограниченное расстояние. Любитель всемирной публики указатель судьбы, отгадчик чужих мыслей и как зовут, сколько лет, сколько душ, месяц и день рождения, до прихода ко мне задумывайте нужный вам вопрос я вам отгадаю. Предсказываю прошедшее, настоящее и будущее по телепатии мыслей глаз ли, рук и по книгам древних жрецов, а отсутствующим по фотографической карточке и почерку и по желанию устраиваю спиритические Астральные и зеркальные сеансы и по средствам телепатии, ясновидения, показываю в несколько минут отсутствующего от вас человека и узнаите жив ли и что думает о вас и много других тайн нетерпеливых жизни.

Предсказываю судьбу и счастливые года месяцы и дни талант искусство к чему больше способны для достижения успеха в жизни даю советы и познания кому жизнь тяжела предупреждаю чего остерегаться и чего удерживаться до какого года проживете и что вас ждет впереди. Талисманы и Амулеты и их действия для не имеющих успеха в выборы спутника или спутницу жизни, также и в семейной жизни. Принесите карточку его и почерк, а если нет, неважно, прийдите я вам помогу. Излечиваю болезни гипнотизмом, дурные привычки, заикания, удуша, душевные страдания, любовь, влечение расстрой и ослабления нерв и злоупотребления от падучей болезни и галюцинаций, от пьянства и вечного запоя и глазу и предупреждаю как избегать всяких недуг и ни кротиков жизни. Плата в зависимости от подробностей. Прием с 11 до 7 час. вечера.

Жрец-паук

Б.Владимирская, 71

Госфортуна»

Прочитали? А не напоминает ли вам этот текст некое другое рекламное объявление? 

Лично мне очень напоминает. И я полагаю, что с объявлением на Евбазе ознакомился не только Пастернак, но и другие известные литераторы. 

Для сравнения привожу афишу Остапа Бендера из знаменитого романа «Золотой теленок», вышедшего в свет в 1931 году:

«!!! ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ !!!

знаменитый бомбейский брамин (йог)

сын Крепыша

Любимец Рабиндраната Тагора

ИОКАНААН МАРУСИДЗЕ

(Заслуженный артист союзных республик)

Номера по опыту Шерлока Холмса.

Индийский факир.

Курочка невидимка. Свечи с Атлантиды. Адская палатка. Пророк Самуил отвечает на вопросы публики.

Материализация духов и раздача слонов.

Входные билеты от 50 к. до 2 р.»

Не правда ли, очень похоже? И мне кажется, не будет безосновательным, если мы предположим, что Ильф и Петров также ознакомились с объявлением с Евбаза.

К слову, текст афиши, придуманный талантливыми писателями, наверное, смешнее. Хотя словосочетание «сын Крепыша» вызовет у современного читателя скорее не смех, а некоторое недоумение. Между тем в годы, когда «Золотой теленок» был опубликован, эта фраза вызывала особое веселье, поскольку Крепышом звали лучшего бегового жеребца московского ипподрома.

Впрочем и о жизни Евбаза запросто можно было бы написать смешной роман – забавные сценки «а ля Одесса» здесь случались нередко.

По соседству с моей бабушкой жила некая Валентина Семеновна со своим мужем Вениамином. Детей у них не было, зато имелся роскошный сибирский кот Лорд. Как-то Валентина Семеновна зашла в гости к нам, держа своего любимца на руках.

– Вы понимаете, Анна Львовна, – лепетала соседка, – Венечка любит твердую манную кашку, а Лордик жидкую. Так я варю жидкую. Венечка же писатель, он все поймет, а Лордик нет.

При этих словах якобы дремавший котяра приоткрыл один глаз, и, как показалось, одобрительно подмигнул хозяйке. 

А я себе живо представил, как Венечка – на самом деле не писатель, а составитель тонюсеньких научно-популярных брошюр – грустно размазывает по тарелке жидкую кашу, и чуть было вслух не рассмеялся.

За всей этой сценой с подоконника наблюдал наш кот Васька. Лицезрел он ее с невыразимой гримасой презрения на морде, расцарапанной Лордиком во время драки на крыше из-за прекрасных хвостатых дам, гулявших там по ночам. Васька манную кашу терпеть не мог. Он предпочитал дешевую отварную рыбу. О существовании дорогой рыбы Васька ничего не знал, в бабушкином доме таковая не водилась.

И все же будь благословенна манная каша – главная пища моего детства. В нашей коммунальной квартире жили три семьи. Я, папа и мама – в шикарных десятиметровых апартаментах, где даже две кровати не могли поместиться. Еще одна еврейская «мишпуха» из четырех человек – в двенадцатиметровой комнате. А в самой просторной, чуть больше двадцати метров – украинская семья из шести человек плюс дядя Ваня, о котором я, уже повзрослев, узнал, что был он не просто квартирант, а в общем-то родной человек – сожитель хозяйки комнаты. 

Детворы в квартире было четверо – я, Зойка, которая была старше меня на три месяца, а также брат и сестра Юрка и Людка, немного младше. В отличие от взрослых мы почти никогда не ссорились. 

Впрочем, и взрослые скандалили не очень часто. В советских кинофильмах любили показывать комедийные сценки споров в коммунальных квартирах из-за очередей в ванную и туалет. В нашей квартире подобных ссор не было никогда. По одной простой причине – в квартире не было ни ванной, ни туалета. Уборная – во дворе, ванна – в расположенных здесь же на Евбазе Караваевских банях.

 

Об этом можно говорить долго и отдельно. Но я продолжу о манной каше.

Часто по утрам на кухне проходил сеанс одновременного кормления. Мама потчевала меня традиционно-обязательной манной кашей, а Зойкина бабушка Елизавета Захаровна, кроме каши, давала ей еще и различные вкусности – мандарины, апельсины, шоколадные конфеты.

Когда я был поменьше, то спрашивал маму, почему она мне тоже не дает апельсин и конфет. И мама отвечала, что они вредны для детей, а манная каша очень полезна. Я недоумевал: неужели добрая Елизавета Захаровна так не любит свою внучку, что кормит ее вредными продуктами? Однажды я спросил Зойку, вкусны ли конфеты.

– Фи, – ответила она, – шоколадные горчат.

И я подумал – какая хорошая у меня мама, что кормит меня сытной кашей, а не горьким шоколадом!

Много лет спустя я как-то напомнил маме те годы. И она с улыбкой ответила:

«А что я могла тебе тогда сказать? Зойкин отец Боря был немножечко «гешефтмахером», а твой папа – рабочим на обувной фабрике. А что, разве каша не была сытная, и ты не вырос?»

Я рассмеялся и подумал о том, что несмотря на те несытые годы, мы росли. И бывали чаще веселы, чем грустны.

И дело было на Евбазе...