"Левая, правая - где сторона?"

Волны антиамериканизма - в связи с предстоящей войной в Ираке - захлестнули Европу, и американцы там чувствуют себя париями, изгоями и козлами отпущения за политику Буша, голливудские фильмы и даже за еду в Макдоналдс, которая всюду потеснила национальную кухню. А один рассерженный американ так даже опубликовал недавно статью в «Нью-Йорк таймс мэгазин», объявив себя антиантиамериканцем. Так и называется: «The Anti-Anti-American».
Тем временем, мой сын с невесткой отправились из своей тишайшей Ситки, что на Аляске, в Европу, а учитывая, что война на носу, я посоветовал им притвориться канадцами, австралийцами, да хоть новозеландцами - все безопасней, чем американцы, живые мишени для фанатиков и идиотов. Чтобы хоть как-то успокоить свои волнения, решил порыться в книгах и разобраться в корнях этого явления, которое называется американизмом. И сразу же напоролся на две книги. Одна - глупее в последнее время не читал! А я - как мой читатель, наверно, уже догадался - книгочей и даже книгоглотатель. Но тут, признаться, опешил: стоит ли представлять взгляды ее автора читателям «Парадоксов Владимира Соловьева»?
Впрочем, я никому не давал слова комментировать только правильные идеи и хорошие книги. Более того, комментируя неудачное сочинение, из него можно порою извлечь больший урок, чем даже из шедевра. Вот именно - от обратного! И потом, поди разбери по обложке и издательской аннотации, что это за книга? Разочарования здесь неизбежны.
Так у меня и произошло на этот раз. Книга меня привлекла по двум причинам: имя автора плюс название. Пол Холландер был в свое время научным сотрудником Русского Исследовательского Центра в Гарварде: как тут не заинтересоваться! А название чего стоит: «Антиамериканизм: критики дома и за рубежом». Как раз то, что нужно, хоть примеры там, понятно, не современные, а с бородой - десяти- и двадцатилетней давности. Как говорил Пушкин в такие ответственные моменты, «решено - я женюсь». Сказано - сделано: взял, как здесь говорят, комплиментарный, то есть бесплатный экземпляр этой книги в редакции одной из нью-йоркских газет и углубился в чтение.
Прямо скажу - не пожалел: оказывается, возможен и такой уровень «защиты» родины от атакующих ее повсюду врагов.
Книга эта необычайно информативна - в том смысле, что она сообщает факты, которые больше нигде не сыщешь, ибо в реальности они не существуют. К примеру, узнаешь, что один из главных антиамериканистов - самый популярный в свое время телевизионный анкормен - Уолтер Кронкайт.
Помню, на одной вечеринке мои друзья американы пытались понять, какая самая привлекательная черта Кронкайта, что именно делает его таким популярным? И все сошлись на том, что Уолтер Кронкайт привлекает телезрителей тем, что никогда не высказывает своего собственного мнения, даже когда волнуется, нервничает, заикается, вытирает глаза - все равно, всегда оставляет самим телезрителям сделать последний вывод, никогда их не опережает.
Иного мнения придерживается Пол Холландер: он считает Уолтера Кронкайта ответственным за критику военных акций США за границей, за протесты против программы Пентагона «Звездные войны», возмущается тем, что Кронкайт однажды посмел назвать «бедность настоящей угрозой демократии». И вообще Кронкайт, по утверждению Холландера, слишком уж завышает роль журналиста в обществе - это с одной стороны, а с другой - неосновательно уравнивает «левоцентристских интеллектуалов с оппозицией властям и истеблишментным институтам».
Тут более менее четко выясняется, в кого метит эта страстная и бездоказательная книга - во все, что слева от центра. Вот откуда, по мнению автора, исходит критика Америки! А это уж в самом деле безграничное поле для исследователя - еще странно, что его книга уместилась в полтысячи страниц! Ведь кто только не оказывается в числе врагов Америки - имя им легион. Что там Уолтер Кронкайт! Чуть ли не вся американская пресса - причем автор перечисляет: первая страница, комментарии, письма в редакцию, карикатуры, даже реклама и объявления - вплоть до заметок наблюдателей за птицами, в которых Холландер обнаруживает жалобы на порчу в Америке экологической среды! А телевидение - прежде всего, конечно, так называемый «общественный сервиз», который весь подпорчен антиамериканской крамолой. О киноиндустрии и говорить нечего!
Профессор Холландер делит «враждебную» продукцию Голливуда на три категории. В первую входят фильмы, которые тревожат старые американские раны - к примеру, фильмы о Вьетнаме, тот же «Апокалипсис сейчас». Во вторую категорию входят фильмы, идеализирующие коммунистов, все равно чьих - американских или русских: например, фильм «Красные». И, наконец, третья, самая обширная категория включает просто подозрительные фильмы, которые в той или иной степени критикуют американские институты: от «Китайского синдрома» до «Всей президентской рати», вплоть до - хотите-верьте, хотите-нет! - вплоть до «Е.Т.» Вы спросите, в чем провинился перед автором детский фантастический фильм Стивена Спилберга? Ваша недогадливость, дорогой читатель, может быть также сочтена подозрительной. Ведь в этом антиамериканском фильме инопланетное существо оказывается морально и интеллектуально на голову выше американских туземцев, которые устраивают за ним травлю.
Дойдя до «Е.Т», я на всякий случай заглянул в выходные данные книги - нет, она издана не в исторические и в истерические сенатора Маккарти, но пару лет назад вполне пристойным издательством «Оксфорд Юниверсити Пресс». Может быть, автор так много сил и времени отдал изучению несуществующего более Советского Союза, что в конце концов проникся тамошними - тогдашними - идеологическими фобиями и клише?
В любом случае, автору можно искренне посочувствовать, потому что выводы его книги малоутешительны, чтобы не сказать безнадежны.
Этих выводов четыре - вот каким образом враждебные антиамериканские взгляды проникают в Америку и отравляют здешнюю атмосферу.
Первое. Газеты, журналы, радио и телевидение предоставляют место и время как домашним, так и зарубежным критикам. Недавний пример, автором, понятно, не задействованный - интервью Дэна Разера с Саддамом Хусейном, которое Белый дом поспешил назвать пропагандой.
Второе. Само американское общество непрерывно обсуждает свои социальные проблемы и недостатки.
Третье. Постоянное, изо дня в день, напоминание о разрыве между американскими ценностями, идеалами и надеждами и отстающей от них реальностью.
Четвертое. Общее воздействие на аудиторию потока плохих новостей и негативной информации о жизни в США.
Пол Холландер не доводит дело до конца и не сообщает своим читателям, что же делать в таком случае. Но вывод из его книги следует один-единственный: отменить Первую Поправку к Конституции, запретить свободу слова! Тогда - и только тогда - все встанет на свои места!
Меня нисколько не смущают антилевые диатрибы автора - среди моих любимых американских журналистов такие правофланговые, как Уильям Сэфайер, другой Уильям -Бакли, Джордж Уилл. Речь не о взглядах, а об уровне аргументации, к счастью, все-таки достаточно редком. Автор подвергает сомнению одно из главных свойств американской демократии - ее тотальный самокритицизм, иногда доходящий до самоедства и мазохизма. Хочу напомнить: самая до сих пор популярная здесь книга иностранца об Америке - это «Демократия в Америке» Алексиса де Токвиля, книга отнюдь не комплиментарная. А из собственных - «Простаки за границей» Марка Твена, беспощадная сатира на путешествующих в чужих странах американцев.
Отложив книгу этого оголтелого правофлангового, я решил - для равновесия, что ли? - посмотреть что-нибудь о левом фланге здешней политической шеренги.
Долго искать не пришлось.
Хотя Джон Патрик Диггинс озаглавил свою книгу об американском радикализме «Расцвет и упадок американских левых», в самой книге он следует куда более сложной траектории событий, описывая по крайней мере три расцвета и такое же количество упадков. Более того, несмотря на то, что Вифлеемская звезда социализма с распадом СССР окончательно закатилась, автор считает, что левофланговые США могут существовать и без примера для подражания, которым был для них Советский Союз, а потому окончательного креста на них не ставит.
Он относит первый расцвет леворадикальной идеологии в Америке к началу столетия, когда Социалистическая партия Юджина Дебса удесятерила число своих членов и голосующих за нее избирателей. Второй расцвет связывает с борьбой в 30-е годы социалистов, коммунистов и троцкистов за влияние в организованных тогда индустриальных профсоюзах. Наконец третий, последний расцвет приходится на 60~е, когда американское общество боролось за гражданские права, а война во Вьетнаме вызывала все большее возмущение - вот тогда радикалы и приобрели новых сторонников и сорганизовались в так называемую Новую Левую. Движение это в основном захватило крупные города и студенческие кампусы. Спустя несколько десятилетий многие из тогдашних буйных студентов стали мирными преподавателями, но сохранили верность юношеским идеалам. Именно эти ветераны радикализма 60-х годов и составляют, по мнению Джона Патрика Диггинса, основной контингент вялотекущего четвертого периода американского радикализма, который автор - не знаю, справедливо или нет, но остроумно - называет его «загробной жизнью». Между прочим, Диггинс сам стал преподавателем - профессором истории нью-йоркского университета. Это помимо того, что он - автор многих книг об интеллектуальной и политической истории Америки. Именно к этой истории он и подключает американский левый радикализм, несмотря на его постоянные рандеву с европейским марксизмом: американские левые довольно ловко манипулировали марксистскими идеями, оставаясь при этом американцами.
Американская левизна - это идеализм-подранок, с точки зрения Диггинса, сугубо американское явление. Что касается его собственных политических воззрений, профессор Диггинс считает, что находится вправо от левых и влево от правых, и это позволяет ему относиться к своим героям объективно. К некоторым из них он относится прямо-таки с нежностью - не к их взглядам, а к ним самим. Речь идет о так называемой «лирической левой» или «лирических бунтарях» - о писателях, художниках и артистах, которые незадолго до Первой мировой войны почковались в Гринвич Виллидж в Нью-Йорке /самые знаменитые из них Джон Рид и Макс Истман/, а в 60-е были разбросаны по всей Америке, но прежде всего, конечно, на ее восточном побережье. Влюбленный в них Диггинс пишет не столько об их левацкой идеологии, сколько об их анархистской браваде.
Такое личное, лирическое отношение, такая увлеченность своими героями нисколько не мешают серьезному, аналитическому, научному подходу к объекту исследования - просто впервые левые рассмотрены не в политическом контексте, но сквозь призму американской интеллектуальной истории, с подключением произведений литературы и искусства и вообще богемной жизни.
Конечно, где находим, там и теряем - какие-то довольно крупные, с точки зрения левых, политические события Диггинс оставляет без внимания либо посвящает им по две-три страницы. Его книга научна, но не академична и не всеохватна. Как исследователь, он субъективен - минует общеизвестное, зато подробно останавливается на том, что лично ему, Диггинсу, интересно. К примеру, целые три главы он посвящает нынешним левым, «академическим» левым - плохо скрепленной коалиции бывших марксистов, феминисток, черных националистов и деконструктивистов, которые в 90-е годы стали предметом ожесточенных споров на университетских кампусах и в прессе. Противники называли их «обеспеченными радикалами» - за ними и в самом деле не дует, у них надежные профессорские синекуры, они ничем не рискуют, высказывая неординарные политические взгляды. Диггинса больше интересует их влияние на гуманитарные дисциплины - прежде всего, на литературу и историю. Многие в Америке полагают, что с помощью литературы и истории нынешние радикалы берут своего рода реванш за устранение из большой политики. Хиггинс придерживается иного мнения, утверждая, что для радикально настроенной гуманитарной профессуры мир за пределами текста - создаваемого или анализируемого - не существует.
С этим в США мало кто согласится, потому что в радикалах - пусть даже гуманитариях! - привыкли видеть людей, которые интерпретации мира предпочитают его переделку. К чему это привело на «одной шестой» - известно любому из моих читателей. Хиггинс считает, что с концом интернационального коммунизма и холодной войны у американских левых появилась слабая надежда на выживание либо даже на возрождение. Все может быть, но по мне пусть власть этой идеологии ограничивается художниками - от Аллена Гинзберга до Джейн Фонды, не затрагивая народы и континенты.
Вообще, идеологически отравившись в бытность мою в СССР, я заболел идиосинкразией к любой идеологии, и для меня что левая сторона, что правая - без разницы. Любые идеологические крайности меня смущают. Экстремисты анти-американисты мне так же чужды, как экстремисты американы. В самом деле, какая разница между ненавистью к Голливуду и Макдоналдсу и ненавистью к тем, кто ненавидит Голливуд и Макдоналдс? Представьте себе ангела с пеной на губах. А пока что жду с нетерпением, когда мой сын с невесткой благополучно возвратятся из своего трипа по Европе.