“Серые” и “черные” августа 1991-го

О так называемом “путче” ГКЧП рассказано и написано много. Одни называют его бездарной пародией на государственный переворот – путчисты лишний раз подтвердили “первую заповедь изменника”: заговор удается в первые три часа или не удается вовсе. Другие отмечают, что переворот очень напоминал симуляцию: обычно его организаторы сразу перекрывают аэропорты, вокзалы и СМИ, а тут танки были без снарядов, солдаты без боевых патронов...

 

Похоже, что путчисты понадеялись на то, что все испугаются самого вида огромного количества введенной в Москву бронетехники и станут послушно ждать решений ГКЧП. Как отмечает бывший первый секретарь московского горкома Ю.Прокофьев, “настроения жителей Москвы разделились. Много войск - значит, все может произойти. Не хотелось повторения Баку, Вильнюса и Тбилиси”.

 

Не купились граждане и на брошенную им в первом указе ГКЧП “кость” - обещание предоставить каждому москвичу бесплатно 15 соток земли. Этого оказалось недостаточно для всенародной поддержки. 

 

Людей настораживала двусмысленность позиции ГКЧП по принципиальным вопросам, да и сообщение о болезни и недееспособности Горбачева мало кто воспринял всерьез. Вместо того, чтобы честно сказать народу, что президент практически самоустранился от руководства страной, ушел в отпуск, отказался возвратиться в Москву, хотя к нему приезжала представительная делегация, и потому, мол, власть до решения сессии Верховного Совета СССР и передается вице-президенту. Это было бы понятно. А здесь была попытка слукавить, схитрить. Так что народной поддержки ГКЧП не получил, тем более, что вся публичная деятельность путчистов ограничилась публикацией обращения к народу и единственным указом (если не считать пресс-конференции, где они совершенно невнятно отвечали на вопросы журналистов).

По свидетельству Ю.Прокофьева, заседания ГКЧП проводились два раза в день и были столь же беспомощны и неконструктивны. План по вводу чрезвычайного положения не реализовывался. По большому счету, и плана-то этого не существовало. (“Камертон” №22, Август 2011 г.). 

 

Собственно говоря, членов ГКЧП привлечение народных масс и КПСС к участию в реализации собственных целей не волновало. В беседе с Прокофьевым Крючков заявил, что партия не должна участвовать во введении чрезвычайного положения, это дело государственное.  

 

                                                                                                                                                   Фото с сайта "Профсоюзные вести"

 

Но и массовое народное сопротивление ГКЧП - тоже из области исторических мифов. Несмотря на призыв Ельцина к бессрочной забастовке, повторенном на следующий день вице-мэром Москвы Лужковым, никаких забастовок ни в Москве, ни в Ленинграде, ни в других крупных городах не было. Единственными забастовщиками оказались шахтеры пяти из тринадцати воркутинских шахт. 

 

Предприятия и учреждения работали в обычном режиме, подавляющее большинство трудящихся наблюдали за происходящим по телевизору. Народ, как говорится, безмолвствовал. 

 

Что касается тех, кто поддержал в те дни Ельцина, то нужно присмотреться к этим “активистам”. Самое активное участие приняли те, кого застойный “совок” успел достать, как говорится, по самое горло - предприниматели и кооператоры, убоявшиеся, что у них отнимут все нажитое непосильным трудом (хотя ГКЧП недвусмысленно высказался за многоукладную экономику и законное частное предпринимательство). 

 

В числе защитников Белого дома было много братков из московских ОПГ, серьезно воспринявших обещание ГКЧП  развернуть борьбу с криминалом. 

 

Кстати, среди организаторов обороны Белого дома особую активность проявило кооперативное частное охранное предприятие (ЧОП) “Алекс” во главе с имевшим две судимости А. Елесиным. 

 

Отметился среди защитников Белого дома и будущий главарь чеченских террористов Шамиль Басаев, который по его признанию видел в ГКЧП угрозу борьбе Чечни за независимость. Скорее всего, он был не единственным представителем чеченской диаспоры в Москве, симпатизирующим Ельцину. 

 

Разумеется, среди сторонников Ельцина были и демократы, и либералы, и даже монархисты. Весь вопрос в том, какую часть из них представляли “белые и пушистые” - идейные сторонники свободы. 

 

Как утверждал один из руководителей созданного позже Движения защитников Белого дома, примерно половина отстаивавших в те дни свободу состояла из коммунистов. 

 

Каким образом он определил их количество -  известно только ему: никакого учета, да еще с данными о партийной принадлежности, на баррикадах и в Белом доме, разумеется, не велось - не до того было. А вот данные о числе граждан, вступивших в Движение защитников Белого дома в эти августовские дни, известно - примерно десять тысяч человек. И оно разительно отличается от оценки числа защитников Белого Дома непосредственно в дни путча. 

 

Примечательно, что учрежденной в 1992 году медалью “Защитник свободной России” были награждены в общей сложности (до прекращения награждений в 2006-м) менее двух тысяч человек. Сама эта медаль после расстрела российского парламента в Белом доме в октябре 1993 года приобрела, мягко говоря, двусмысленный характер.

 

Своего рода трагифарсом представляется и гибель так называемых “жертв путча”. 

 

Как отмечено в книге Башкировой и ее соавторов, трое погибших какое-то время были героями (им было присвоено звание Героев Советского Союза - страны, которую вскоре ликвидировал Ельцин). Между тем, обстоятельства их гибели можно назвать героизмом в равной степени как и вопиющим раздолбайством, скверно поставленным и еще хуже сыгранным фарсом. Погибшим устроили пышные похороны, а о том, как был похоронен погибший водитель БТР, нигде не сообщалось, тогда как именно он стал реальной жертвой событий, к которым не имел никакого отношения. 

 

Постепенно образы “жертв путча” поблекли: в седьмую годовщину событий, в 1998 году, никто из представителей российских властей не принял участия в траурных мероприятиях, посвященных памяти погибших. К тому моменту число сторонников ГКЧП в России, по данным Института социологии парламентаризма, увеличилось с 17 до 25%. А в 2005 году на встречу бывших участников событий на Горбатом мосту и на мероприятие памяти погибших в инциденте в туннеле на Садовом кольце пришли лишь около 60 человек. Мягко говоря, странности в поведении членов ГКЧП отметили и их противники.

 

Ельцин признавал: 

“Нелепости в их (членов ГКЧП) поведении стали бросаться в глаза довольно быстро. Группа захвата из подразделения “Альфа”, присланная сюда (в Архангельское) еще ночью, так и осталась сидеть в лесу без конкретной задачи. Были арестованы депутаты Гдлян и Уражцев, а главные российские лидеры проснулись у себя на дачах, успели сообразить, что случилось, и начали организовывать сопротивление. Пока я обратил внимание только на телефоны. Они работают, значит, жить можно... Я успел почувствовать: что-то тут не так. Настоящая военная хунта так себя не станет вести”. 

 

Ему вторит вице-президент Руцкой: 

“Я бы не называл события 1991 года путчем по той причине, что никакого путча не было. Было стремление определенной группы людей из руководства Советского Союза, направленное на его сохранение как государства любым путем... Никто из них не преследовал каких-либо корыстных целей, никто не делил портфели власти...”

 

О том, что путчисты не собирались совершать государственный переворот, убедительно говорили и они сами. 

 

По словам Янаева, он никогда не признавал и никогда не признает, что совершил государственный переворот. “Мы не разогнали ни одну государственную структуру, не посадили ни одно должностное лицо, даже Гавриила Харитоновича Попова, мэра Москвы, не освободили от работы, хотя он деликатного свойства информацию таскал американскому послу по пять-шесть раз в день”, - отметил председатель ГКЧП.

 

Юридическую несостоятельность обвинений в попытке переворота продемонстрировал юрист по образованию А.Лукьянов: 

“Уже давно спорят, а что же такое было ГКЧП: путч, заговор или переворот? Давайте определимся. Если это был заговор, то где вы видели, чтобы заговорщики ехали к тому, против кого они сговариваются? Если это был бы путч, то это означало бы ломку всей системы государственной. А все было сохранено: и Верховный Совет СССР, и правительство, и все остальное. 

 

Значит, это не путч. А может, это переворот? Но где вы видели переворот в защиту того строя, который существует? Признать это переворотом даже при большой фантазии невозможно. Это была плохо организованная попытка людей поехать к руководителю страны и договориться с ним о том, что нельзя подписывать договор, который разрушает Союз, и что он должен вмешаться. Там были Болдин, Шенин, Крючков, Варенников и Плеханов. Всем им Горбачев пожал руки — и они разъехались. 

 

Это надо знать людям, это была отчаянная, но плохо организованная попытка группы руководителей страны спасти Союз, попытка людей, веривших, что их поддержит президент, что он отложит подписание проекта союзного договора, который означал юридическое оформление разрушения советской страны”.

 

По одной из версий, Горбачев, завершая разговор с прилетевшими к нему в Крым путчистами, назвал их мудаками. Судя по их поведению в последующие дни, они, увы, заслуживали такого определения.

 

Неудивительно, что после ареста членов ГКЧП так и не смогли предъявить обвинительных заключений и, чтобы не оконфузиться, разыграли спектакль с их помилованием, от которого отказался генерал Варенников (и был освобожден за отсутствием состава преступления). А вот  меры, предпринятые Ельциным под предлогом противодействия ГКЧП, вполне можно назвать реальным путчем, направленным на ликвидацию еще существовавших советских государственных структур. 

 

С 20 по 24 августа он издал ряд указов, выходящих за пределы его конституционных полномочий как президента РСФСР и направленных на неправомерное присвоение союзной власти: в том числе, указы о переподчинении союзных органов республиканским, о передаче союзных СМИ в ведение министерства печати и массовой информации РСФСР, о передаче всех видов правительственной связи в ведение российского КГБ, а банков, почты, телеграфа - в ведение РСФСР. 

 

Еще 22 августа Горбачев пытался как-то остановить лавину, но уже 23-го на встрече с российскими депутатами, понимая, что против рожна не попрешь, он фактически согласился с развивающимся на его глазах новым, теперь уже настоящим переворотом, призывая лишь, “чтобы все шло законным путем”.

 

Ельцин не мог упустить возможности добить КПСС. 

 

За месяц до путча он издал указ о так называемой “департизации”, запрещавший деятельность парткомов на предприятиях и в учреждениях. Это привело к параличу работы первичных партийных организаций: стало невозможно проводить партсобрания, собирать членские взносы и т.д. 

 

В первый же день работы Верховного Совета РСФСР, 23 августа, он в присутствии Горбачева - и вопреки его вялым возражениям - подписывает указ о приостановлении деятельности КП России на том основании, что она поддержала ГКЧП. 

 

Вечером того же дня возле зданий ЦК КПСС скопились толпы людей. Перед зданием ЦК собрался стихийный митинг, возникла угроза захвата и разгрома зданий ЦК. Из воспоминаний Ю.Прокофьева, находившегося в тот день в горкоме партии: 

 

“На выходе нас встретила толпа - пьяные агрессивные люди. Было много журналистов, кино- и фоторепортеров: кто-то их предупредил, что мы будем выходить из здания. Меня спросили: “Как вы относитесь к происходящему?”. Ответил: “Разве не видите? Это - фашисты”. 

 

Мэр Москвы Попов оперативно принял меры, по его распоряжению здания ЦК КПСС и МГК КПСС на Старой площади были опечатаны, а после этого органы КГБ и милиции завершили оцепление всех зданий ЦК КПСС. 

 

Уступки Горбачева следовали за уступками: вечером 24 августа он распустил кабинет министров, отказался от поста Генсека КПСС, а ЦК КПСС объявил о самороспуске. Но этого Ельцину показалось недостаточно - в ноябре 1991 года его указом деятельность КПСС и Компартии РСФСР на территории России была прекращена. Это настолько противоречило Конституции, что через год Конституционный суд РСФСР был вынужден признать роспуск всей партии незаконным, законным был признан только лишь роспуск руководящих структур КПСС и ее российской республиканской организации. Суд установил, что указ Ельцина 1991 года не распространяется на организационные структуры первичных парторганизаций КПСС, образованных по территориальному принципу.

 

Так бесславно закончилось существование партии, которая впервые в истории попыталась создать социалистическое общество, возглавляла борьбу страны против фашизма и внесла решающий вклад в победу над ним. 

 

Возвращаясь к августовским событиям, отмечу: уже 23-го стало ясно, что осуществляемый Ельциным реальный политический переворот, по сути, ведет к ликвидации советской власти в стране. Скорость происходивших тектонических сдвигов вызывала вполне обоснованные опасения по поводу будущего России. Исторический опыт свидетельствует о том, что победившая контрреволюция так же, как и революция, часто в своем развитии проявляет склонность к радикализации. Как писали Стругацкие в своем футурологическом романе “Трудно быть богом”, на смену “серым” приходят “черные”.

 

От редакции: 

 

Отмечая руководящую роль КПСС в попытке построения социалистического общества и в борьбе с фашизмом, автор не счел нужным упомянуто и о других “достижениях” партии. Прежде всего, общество, которое на протяжении десятилетий формировала партийная номенклатура на одной шестой части суши, к социализму ни в экономическом, ни в правовом смысле отношения не имеет (в качестве примера можно привести скандинавские страны). Закрытое общество, построенное сначала на страхе, а затем на сплошной идеологической демагогии, общество всеобщего дефицита и запретов - вот детище наследников вождей октябрьского переворота. В результате - ГУЛАГ, голодомор, бегство и массовая сдача в плен в кампании 1941 года.

 

Лидер тех, кто не дал повернуть историю вспять, Борис Ельцин сам был продуктом этого общества. Возможно, именно поэтому его правление завершилось столь бесславно. Но он покончил с властью КПСС, и это оставит его в истории стран, которые возникли на месте СССР, и особенно – в истории России.

 

  “Новости недели”