Ватто, которого мы не знали

Он изобразил солдат на марше и на отдыхе, и эти его ранние работы равны лучшему, что создал он в зрелые годы. Его кисть показала образец настоящей живописи: здесь гармония красок и чёткая концепция видения персонажа. 

 

Анна Клод де Тюбери, графиня де Кайлюс

 

Он, сын кровельщика Жан Антуан Ватто, в своей не слишком долгой жизни (а умер он в роковые 37) перешагнул из XVII в XVIII столетие и сумел показать армейскую “на марше и на отдыхе” жизнь так, что военные историки именно на его картинах и рисунках основывают свои суждения о составе, вооружении и обмундировании французской армии начала XVIII века. А это важно, ещё и потому, что позволяет сравнивать с теми новшествами, которые Пётр I привнёс в армию российскую.

 

 

Конечно же, не эти четыре “воинских” живописных полотна и бесчисленные эскизы к ним составляют основу творческого наследия художника. Его сюжетика - а отчасти и его стилистика - были куда богаче и куда разнообразней. 

 

Это и театральная тематика (в этой серии картин потрясает трагический “Жиль”), но главным образом, знаменитые галантные сцены - не документальное изображение быта аристократов, нет, они, очень близкие по духу к сценам театральным, сами в полной мере театрализованы, в чём мы могли убедиться, побывав в Эрмитаже и полюбовавшись окутанным дымкой поэтического вымысла “Затруднительным предложением” Ватто, купленным ещё чуть ли не четверть тысячелетия тому назад Екатериной II. 

 

Убедились в этом и те, кому посчастливилось побродить по парижскому Лувру и постоять перед шедеврами  художника “Общество в парке” или “Паломничество на остров Цитеру”. В них, как и в прославленной “Лавке Жерсена”, которую мы видели в нашем музее Метрополитен, ничего существенного не происходит: нет ни сильных чувств, ни энергичных движений - всё построено на полутонах, на недоговорённости, над всем царит любовь и лирическая грусть, иногда переплетающаяся с горечью и иронией. 

 

Но сложная гамма чувств художнику всё же подвластна, особенно тогда, когда объектом его внимания становятся влюблённые. Любовь бурлит в его полотнах нечасто, но очень звучно. Даже в армейскую жизнь она ненароком прокралась.

 

Разумеется, тема войны, армии и всего, что с ними связано, Антуана Ватто - как и всякого юношу - увлекала. Но что послужило для молодого художника толчком к тому, что стал он одну за другой писать картины, изображая все стороны военной жизни? 

Не бой даже, не жаркие схватки, не кровь и ужасы войны, а трудный солдатский быт?

 

 

Может, именно тот момент, когда в 1710 году увидел, как кавалькада конников скачет туда, где небо затянуто дымом пожарищ, где бушует пламя войны? И первая его армейская картина так и названа: “На марше”. 

 

Динамика потрясает. Движение, стремительность, огонь... Фигуры - и людей, и лошадей - образуют как бы единый поток, подчинённый определённым ритмическим чередованиям. Каждая поза, каждый поворот выдают острую наблюдательность художника, делавшего перед выдачей живописного решения сюжета массу зарисовок, большинство из которых выполнены сангиной, т.е. специальным карандашом без оправы из каолина и окислов железа. 

 

Два таких эскиза - “Пехотинцы, барабанщик и кавалеристы” и “Солдаты, которые стоят” сделаны до создания первой армейской картины. Они сейчас в музее Фрика.

Там же на выставке представлены несколько десятков таких рисунков, каждый их которых имеет огромную самостоятельную ценность. 

 

Как, например, “Солдаты, зарисованные со спины”, “Три солдата”, снова “Вид трёх солдат” со шпагами наголо и даже трое солдат, вооружённых мушкетами, т.е. мушкетёров. 

 

 

Не с этих ли очень точных и подробных зарисовок и полотен Ватто почерпнул Дюма доскональное своё знание мушкетёрской одежды и повадок? 

 

Как, например, с холста “Ворота Валансьена”, кстати, родного города художника, куда он часто наезжал из Парижа и где подсмотрел эту сцену -  усталых солдат и двух разгневанных офицеров, которые, вероятно, велят им немедленно подняться и - в бой! 

Выразительность фигур и поз сидящих, и того, кто бессильно прислонился к стене, удивительны.

 

Кстати, ещё одна послевалансьенская картина Ватто была приобретена Екатериной II и названа “Военный роздых”.

Так перевели.

 

И две картины, в которых на какое-то отдалённое даже сражение и намёка нет. Это и  “Обоз с припасами” с маркитантками, торгующими нехитрым, но столь нужным солдатам товаром, а то и собой.

 

 

 

И знаменитый “Привал” - ещё одна сторона французской армейской жизни того времени, когда и возлюбленные офицеров, и стосковавшиеся по мужской ласке солдатки пробирались в лагерь, чтобы повидать любимых. 

Мы встречаем их, вглядевшись в полотно Ватто - кто-то из них уже рядом с мужем, иные в нетерпеливом ожидании, а вот та сражена горестным известием... 

Но картина радостна, полна любви и веры в воинскую удачу. Она мажорна и может быть названа преддверием к прославленным галантным празднествам мастера. 

 

 

 

Как и в других картинах Ватто, притемнённый передний план, где и происходит сюжетное действие, сменяется светом, льющимся с небес, и как и везде, в них царит поэтически выписанный пейзаж. 

 

В военных сценах, в которых творчески претворено влияние фламандского искусства, с наибольшей полнотой проявляется реализм Ватто. Эта часть наследия художника вызвала шквал подражаний. 

 

Одна такая картина в экспозиции музея Фрика: “Лагерь кавалеристов” Филипса Воурмана.Не правда ли, голландец добросовестно  списал сюжет с одной из первых военных картин Ватто? 

 

И вот ведь, что интересно: до наших даже дней армейские сюжеты Ватто повторяются самыми разными художниками - солдатская форма и оружие другие, а вот композиция - как у Ватто.

 

Пойдите в музей “Фрик коллекшн”. Каждое посещение этого всем миром признанного “Музея шедевров” - праздник наслаждения искусством. Находится он в Манхэттене, на  1  70 Street, на углу 5 авеню. Поезд метро  6  до 68 Street. и автобусы 1,2,3,4 до 70-ой.