Иностранцы, выигравшие грин-карту, всё больше и больше разочаровываются в Америке. К такому выводу пришли профессора университета штата Висконсин и ряд иммиграционных организаций. Исследователи считают, что только треть обладателей грин-карт, въехавших в Соединённые Штаты в 2007 – 2009 годах, довольна своим нынешним положением.
«Четверть века назад Америка очаровывала иммигрантов, она давала им шанс начать новую жизнь, найти хорошую работу, купить собственный дом, - рассказывает Чарльз Хантли, один из авторов исследования. – Во второй половине 80-х – начале 90-х годов люди делали головокружительные карьеры. Сегодняшняя Америка – это жалкое подобие того, что было раньше».
Объектом исследования, отмечу ещё раз, стали исключительно победители лотереи грин-карт. То есть люди, которым вид на жительство в США в буквальном смысле свалился с неба. Они не проходили через сложные процессы получения политического убежища, не оформляли рабочие визы, не получали грин-карты через американских супруг и супругов и, уж конечно, не жили в стране нелегально. Им просто улыбнулся счастливый случай.
Интернет-форумы пестрят негативными отзывами победителей лотереи. Многие люди, прожившие в Соединённых Штатах несколько месяцев, честно признаются, что жалеют об иммиграции. «С одной стороны, в Чили я зарабатывал в четыре раза меньше, чем в Америке, - рассказывает иммигрант Николас Суарес. – С другой стороны, 80% заработанных в Штатах денег уходят на аренду жилья и налоги. Пока трое наших детей ходят в школу, мы с женой работаем по шесть дней в неделю. Нам хватает денег, но даже лишних центов не остаётся».
«Я думаю, скоро американцы начнут играть в лотерею, чтобы перебраться в Европу, - считает уроженец Мальты Жак Донроу. – Наш переезд был большой ошибкой. Мы жили сначала во Флориде, потом в Иллинойсе, затем в Нью-Йорке. Везде одно и то же – безработица и очень высокие цены на товары и услуги».
Как не трудно догадаться, больше всего победители лотереи разочарованы отсутствием работы. Многим приходится трудиться на низкооплачиваемых специальностях, таких, как хоуматтендент, хаускипер, бебиситер, продавец, грузчик, водитель и т. д. «После 2 – 3 месяцев ежедневной работы начинаешь осознавать, что Америка далеко не лучшая страна в мире, - рассказывает аргентинец Пол Домингес. – Сюда нужно приезжать в подростковом возрасте. Когда тебе за сорок, ты женат и имеешь двух маленьких детей, то лучше оставаться на родине».
Очевидно, что у победителей лотереи гораздо меньше стимулов «покорять Америку», чем, например, у мексиканцев-нелегалов, проработавших на мойке посуды по 15 – 20 лет. По неофициальным данным, от 10% до 15% всех обладателей грин-карт либо садятся на пособие по безработице, либо возвращаются на родину. Зачастую американские документы им нужны лишь как гарант стабильных государственных льгот.
«Наше правительство должно приостановить грин-кард-лотерею или кардинально изменить правила розыгрыша, - считает Стив Хьюстон, член Коалиции против нелегальной иммиграции (Coalition Against Illegal Immigration – CAII). – В последнее время в Америку въезжает слишком много людей, у которых отсутствует какая-либо мотивация. 50 тысяч победителей в год... Что нам известно об этих людях, кроме их имён и возраста?»
Точку зрения Хьюстона разделяют многие американские политики. Считается, что среди «лотерейщиков» очень мало целеустремлённых людей, мечтающих достигнуть в Соединённых Штатах уровня Рокфеллера. «Поскольку шансы на выигрыш минимальны, люди, как правило, вообще не думают о том, чем будут заниматься в Америке, - говорит другой противник иммиграции Сюзан Пэрроу. – Победа становится для них настоящим шоком. Они понимают, что теперь им придётся уволиться с работы, прервать учёбу, оставить недвижимость, покинуть друзей и родственников. Далеко не каждый готов к таким кардинальным переменам».
Иммигранты из стран СНГ – не исключение из правил. Россияне, белорусы, украинцы честно делятся своими впечатлениями от Америки. «Мы арендовали 1BDR в Бруклине за 1200 в месяц, - пишет победительница лотереи Анна. – Это квартира в старом доме с трещинами на стенах и скрипучим полом. Чтобы снять нормальную квартиру, нам надо показать заработок за последний год, а мы только приехали...»
«Наша семья уже девять месяцев живёт во Флориде, - пишет иммигрант Аркадий. – Чего мы добились за это время? Только одного: долг на наших кредитных картах увеличился до $7 тысяч. Жена предлагает ехать обратно и никогда не возвращаться».
Самым откровенным можно назвать комментарий обладательницы грин-карты Ларисы: «Я не вижу вокруг ни одного человека, которому можно доверять. Все хотят заработать на нас деньги. Даже если бы мы умирали с голоду, то вряд ли кто-нибудь обратил бы на это внимание. Постоянные жители Америки относятся к иммигрантам так, как напёрсточники на советских рынках к деревенским простакам. Мы – лёгкая нажива».
Самое удивительное заключается в том, что многие обладатели грин-карт, шагнувшие на американскую землю, не могут получить банальной информации о том, как снять квартиру, как заполнить иммиграционные документы на грин-карту, как записать детей в садик, как найти работу и т. д. Для многих иммигрантов единственным источником информации становятся русскоязычные газеты.
И всё это происходит во времена, когда количество некоммерческих организаций, помогающих вновь прибывшим иммигрантам, исчисляется не тысячами, а десятками тысяч. Нисколько не удивлюсь, если узнаю, что на каждого победителя грин-кард-лотереи приходится сразу несколько организаций.
В заключение остаётся сделать простой вывод, который, как ни крути, напрашивается сам собой. Америка всегда была и остаётся страной иммигрантов, которые стремятся сюда сами. Которые готовы работать по 16 – 20 часов в сутки, жить в стране без документов, медицинской страховки и даже элементарного удостоверения личности. Именно этот социальный слой Эмма Лазарус и назвала «изгоями, отверженными и бездомными»...
Комментарии (Всего: 168)
Если изучить распределение доходов в экономике времен Великой депрессии и нынешней Великой рецессии, то можно заметить, что большие потрясения наступают после того, как финансовая мощь страны оказывается излишне сконцентрированной в руках 1% самых богатых американцев. Разумеется, сама по себе концентрация капитала не вызвала краха фондового рынка в 1929 году или кризиса в 2008-м, но именно она является симптомом слабости системы, в которой доминирует искаженная экономическая мотивация.
Богатые богатеют, бедные беднеют. По данным американской налоговой службы, в 1928 году 1% самых богатых граждан получал 24% всех доходов в США. После Второй мировой войны и до 1980 года эта группа забирала лишь 9–11% доходов. И именно в это время американский средний класс совершил впечатляющий скачок в уровне жизни. Но начиная с 1980 года 1% сверхбогатых стал забирать все большую долю доходов страны. Она достигла 22% в 1999 году, на пороге краха рынка доткомов, и несколько снизилась после того, как он стал реальностью. Но ненадолго. Бум ипотечной секьюритизации и других сомнительных финансовых нововведений приносил колоссальные прибыли Уолл-стрит, и богачи принялись наверстывать упущенное. К 2007 году, накануне нового кризиса, «верхний» 1% опять уносил домой 23% национального дохода, почти как в 1928-м.
Рост расслоения в американском обществе не ограничивался отрывом 1% самых богатых от остальных 99%. В тех же 1920-х доходы 10% самой богатой части населения США (верхнего дециля) колебались около уровня в 45% от общих доходов. После Второй мировой войны эта верхушка начала «делиться», и к 1980-му ее доля упала до 32%. Затем начался новый рост, и к 2007 году доля верхнего дециля дошла до 48% национального дохода. Интересно, что даже тут весь прирост пришелся на сверхбогачей – доля в общем доходе верхних 5% выросла с 21% в 1980 году до 37,5% в 2007-м, в то время как доля просто богатых (вошедших в верхний дециль, но не в топовые 5%) снизилась с 11 до 10,5%.
А как же успехи среднего класса и бедных? Никак. Их доля в общем доходе начиная с 1980 года стабильно снижается. На менее богатую половину населения в общем доходе приходилось 17,5% в 1980 году и только 12,3% в 2007-м. Типичные середнячки, находящиеся между 25% самых бедных и 50% самых богатых, получили 25,6% доходов в 1980 году и лишь 19% в 2007-м.
Аналогичные изменения происходили и в оплате труда. Отношение средней зарплаты топ-менеджера компании к средней зарплате работника держалось в 1960–1970-х годах на уровне ниже 30:1, однако с 1980-го начался резкий рост. К началу нынешнего столетия СЕО компании получал в среднем в 300 раз больше, чем простой сотрудник*. Интересной особенностью этого рывка было то, что как раз в это время происходил массовый выход предприятий на рынок акций с параллельным увеличением числа собственников-акционеров. При этом появлялась классическая проблема принципала-агента – топ-менеджеры компаний выходили из-под прямого контроля слишком большого числа собственников и могли назначать себе астрономические зарплаты, обращая все меньшее внимание на мнение акционеров. «Рынок труда США за последние 30 лет характеризовался резким ростом неравенства», – отмечает известный американский исследователь, профессор экономики Калифорнийского университета Эммануэль Саэз. Он объясняет этот рост несколькими факторами. Например, тем, что происходил постепенный отказ от политики экономически эффективного прогрессивного налогообложения и сильных профсоюзов. «Мы должны, наконец, решить, является ли рост неравенства в доходах эффективным для экономики и приемлемым с социальной точки зрения, и провести необходимые социальные реформы для противостояния ему», – призывает Эммануэль Саэз.
Кредиты вместо доходов. Чрезмерный рост неравенства неэффективен для экономики в целом, так как он искажает нормальную динамику потребления. В своей статье «Неравенство и кризис: совпадение или причина?» известный американский экономист, нобелевский лауреат Пол Кругман разъясняет эту взаимосвязь. С одной стороны, рост неравенства вызывает общее недопотребление в экономике из-за того, что доля потребления в доходах у богатых слоев общества меньше, чем у среднего класса и бедных, которые почти весь доход «проедают». Таким образом, перераспределение доходов в пользу среднего и бедного классов могло бы создать дополнительный спрос в экономике и повысить уровень потребления. С другой стороны, однако, растущее неравенство вызывает у середняков и бедных локальное перепотребление относительно их низких доходов. Для сохранения уровня жизни они вынуждены опираться не на свои скромные финансовые возможности, а на заемные деньги.
Именно доступные и дешевые кредиты стали, по мнению Пола Кругмана, конкретным механизмом трансляции растущего расслоения в полномасштабный экономический кризис. Соглашается с ним и бывший главный экономист МВФ Рагурам Раджан. Он считает, что американские власти ошибочно концентрировались именно на поддержании уровня потребления, а не на доходах населения. «Ответом политиков на растущее неравенство – независимо от того, было ли оно тщательно спланировано, либо является результатом следования путем наименьшего сопротивления, – было увеличение кредитования семей, особенно с низким уровнем доходов, – отмечает Рагурам Раджан. – Преимущества в виде растущего потребления и создания большего количества рабочих мест являются мгновенными, в то время как оплату долгов можно отложить на будущее. Каким бы циничным это ни казалось, кредиты исторически использовались в качестве смягчающего средства правительствами, которые не могли напрямую успокоить растущую обеспокоенность среднего класса». Интересно заметить, что и в России чиновники предпочитают закрывать глаза на коррупцию и растущее расслоение общества, ублажая электорат такими программами, как «Доступное жилье» с акцентом на «дешевую ипотеку».
Доступные кредиты для семей с низким и средним уровнем доходов создали иллюзию улучшения уровня их жизни, несмотря на стагнирующий и даже снижающийся доход. Подключились к пиршеству и банки – финансовая индустрия генерировала 41% всей прибыли бизнеса в 2007 году, в то время как начиная со Второй мировой до 1980 года его доля колебалась от 10 до 15%. В кредитной гонке, питающей строительный бум, были забыты и первоначальные взносы, и хоть какая-то уверенность кредитора в платежеспособности заемщика. Ситуация дошла до абсурда – человек был не в состоянии платить даже арендную плату за дом, но при этом он с легкостью мог купить его в кредит. На банкирском жаргоне такие ипотечные кредиты назывались Ninja loans (Ninja – no income, no job and assets) или Liar loans – «займ лжеца» (заемщик мог легко исказить информацию о своей работе и доходах). Кого тогда волновала невозможность расплаты по таким кредитам? Банки получали отличные комиссионные со сделок, показывали прекрасный рост прибыли, капитализация компаний на рынке росла, а их топ-менеджеры выписывали себе шестизначные бонусы. Все были довольны.
И политики тоже. «Левые» получали новый электорат в своих традиционных округах, а «правые» – новых «владельцев» собственности, которых можно было убедить сменить партию, которую они поддерживают, – объясняет Рагурам Раджан. – С большим количеством кредитов для граждан с низким уровнем доходов согласились и администрация Билла Клинтона, поддержавшая программу строительства доступного жилья, и администрация Джорджа Буша-младшего со своей поддержкой общества «собственников». Дешевые кредиты позволили политикам проигнорировать угрожающий рост имущественного неравенства и отложить вопрос о более справедливом и экономически эффективном перераспределении национального дохода.
Расплата. Чем все закончилось – известно. В 2007 году пузырь недвижимости начал сдуваться, в результате чего финансовая система США сейчас способна функционировать лишь с государственной поддержкой. При этом богатейшие слои населения вовсе не пострадали – государство спасло финансовых гигантов вроде AIG, Fannie Mae и Freddie Mac, а их топ-менеджеры продолжали и продолжают спокойно получать астрономические бонусы. Как отметили в своей книге американские экономисты Билл Боннер и Лайла Раджива, «в списке Forbes вы найдете множество миллиардеров – руководителей хедж-фондов, но ни одного человека, ставшего миллиардером из-за того, что воспользовался их услугами».