ДРУГИЕ времена

Совпадение, что ли, - именно с таким заголовком в одной пенсильванской газете – довольно крупной – вышла недавно статья журналиста Джереми Бартона. Бартон озабочен проблемой бомжей: нью-йоркские хоумлессы двинулись в Пенсильванию в надежде на лучшие социальные службы и возможность найти крышу над головой. Причем, это не те бомжи, что, прикрывшись целлофановыми пакетами, спят в дверных проемах Манхэттена, а «новенькие» бедолаги, оставшиеся без дома и работы благодаря финансовому кризису.
Отправиться в путь их подвигло хвастовство мэра Скрэнтона, в прошлом году заявившего, что в Скрэнтоне полным ходом идет процесс создания новых рабочих мест, и никакой кризис ему не страшен, а также вполне правдивые слухи о том, что жилье в Пенсильвании стоит гораздо дешевле, чем в соседних штатах. Особенно сейчас, когда множество домов, перешедших в собственность банков, продаются по очень низким даже для сегодняшнего рынка ценам.
Между тем, U.S. Department of Housing and Urban Development сообщил нынешним летом, что бездомность среди американцев возросла на 9% только в промежутке между 2008 и 2009 годами. Про безработицу и говорить не стану – страшные слухи муссируются нашими соседями день за днем. Кое-кто утверждает, что только по официальным данным она уже почти достигла 20%.
Пятидесятидевятилетний Марк Франджипайн, - рассказывает журналист, - добрался до Скрэнтона после месяца в Нью-йоркском шелтере. Он говорит, что жизнь бомжа в Нью-Йорке – это ад, и что он, в одночасье лишившийся работы, а вслед за ней и дома, никогда не предполагал даже, что такое может случиться с ним, всю свою жизнь работавшим и исправно платившим налоги человеком.
- Их, таких, много у нас сегодня, - признается Тара Финетри, директор Community Intervention Center. – Люди обращаются к нам за помощью в оплате коммунальных и госпитальных счетов, за фудстемпами, за социальной защитой: они не знают, что наш Центр не предоставляет таких услуг, и не знают, куда им следует обращаться. Это говорит о том, что они впервые в жизни попали в такую ситуацию.
Маленькая благотворительная столовая при Центре испытывает шок: у них никогда раньше не было такого наплыва голодных людей. Если раньше сюда приходили одни и те же бездомные – старые, немощные, психически больные или алкоголики, которых тут все давно знали, - то нынче восемьдесят пять новых посетителей за утро уже никого не удивляют. На улице холод, и благотворительный горячий суп – единственная надежда согреться и поесть для тех, кто неожиданно для себя упал ниже черты бедности.
- Раньше мы баловали своих нищих омлетом, готовили их любимые блюда – к нам ходил десяток-другой хоумлессов, которые давно стали старыми знакомыми, мы знали их привычки... А теперь не до разносолов: хватило бы еды на всех нуждающихся.
Самое страшное в этой ситуации то, что штат урезал фонды на социальную защиту бездомных на 10%, что составляет $34 000 только в одном из пенсильванских графств. Такая же, или похожая картина в других графствах.

Скрэнтон от нас не так уж и далеко, и одно время мой муж даже надеялся найти там работу. Но мэр города обманул – работы нет. Там тоже нет, как и везде, кроме, может быть, Нью-Йорка. Но до Нью-Йорка далеко, и, говорят, в нем выросли цены абсолютно на все, не только на жилье.

Правда, ньюйоркцы, за исключением бомжей, пока не верят, что может случиться новая Великая Депрессия, хотя пресса уже вовсю перемалывает мнения экспертов о том, что нынешний кризис очень похож на тот, что случился в Америке много лет назад.

Одной из наших соседок, Мари-Роуз, почти восемьдесят лет.
- Я помню Великую Депрессию, - вздыхает она. – Я была тогда ребенком, и мой отец до последнего сохранял работу. Но я помню, как нам выдали одни детские ботинки на всю семью, и я не могла гулять, потому что в них старшие дети по очереди ходили в школу.
- Значит, сейчас еще ничего! – с надеждой смотрит на нее Триш из дома напротив. У Триш трое детей, младшему год, и муж недавно остался без работы.
- Да, сейчас еще ничего, - кивает Мари-Роуз. – Но идет зима... У Вагнеров банк отобрал дом, и старый Вагнер куда-то делся. Может, он живет в шелтере?.. Не знаю, деточка... 

Идет зима, это правда. Метеорологи вконец запугали жителей Пенсильвании небывалыми морозами, которые должны начаться под Рождество. Метеоролог центра  AccuWeather Эндрю Ульрич сообщил журналистам, что эта зима будет холоднее обычной, а январь вообще обещает быть “brutal”. Брутал – это действительно кошмар. Особенно в горах, наверное.
Соседи посматривают на нас с сочувствием: здесь, в антрацитовом краю, у всех печки, топящиеся углем и дровами, - а дров полно в окрестных лесах, да и поленницы аккуратно заготовлены в рассыпанных по горам огороженных двориках. И только у нас, новичков, щелястый старый дом отапливается «ойлом», цена на который с наступлением холодов неуклонно ползет вверх.
- Купи печку, - советует Триш. – Чугунную, которая топится дровами. Посмотри на крейгслисте, там бывают объявления. Вдруг электричество отключат? Слышала, что случилось недавно на Тримайл Айленде? Ужас. Такого не было с 1979 года. Мне мама рассказывала, я сама еще не родилась тогда.
Я растерянно киваю. Электричество отключат?!.. Надо же: ведь это американцы, неистовые патриоты, которых трудно было заподозрить в панических настроениях. Что это с ними произошло?
- Посмотри, у нас в округе полно домов, которые банки отобрали у людей, потерявших работу, - говорит Карл и сердито хмурится. – Это несправедливо! Люди годами выплачивали кредиты, их дома уже многократно окупились, но они так и остались в должниках... Плюс таксы! Если не сумеешь заплатить таксы, дом наверняка отберут. Мы с моей старухой держимся из последних сил.
Карл – инженер, но ему уже под шестьдесят, а фирма, на которой он служил, перенесла свои офисы куда-то в Индию, что ли. Найти достойную службу ему уже не светит, и сегодня он хватается за любую работу, лишь бы суметь заплатить «таксы» и коммунальные платежи. Его добротный дом, к счастью, уже полностью выплачен, но большой участок – это высокие налоги, и не заплатить их чревато «шерифским сэйлом».
- Пока силы есть, я буду делать все, чтобы сохранить дом. Вот только впереди зима, и на улицах, ты видишь, стало много чужих людей. Если экономика не выправится, эти люди будут стучаться ко мне и просить хлеба. И еще преступность. В тяжелые времена всегда возрастает преступность, все это знают. А ты спрашиваешь, зачем мне столько оружия! Ты спроси соседей, у них у всех есть ружья...
В одном из интернет-блогов некоторое время назад стали популярны записки парня из Аргентины, переведенные хозяином блога на английский язык. Парень рассказывает, как развивался экономический кризис в Аргентине, дает советы по выживанию, практические руководства по запасанию необходимого на самый крайний случай... Но то Аргентина, там хотя бы тепло.
- Мне не нравится Обама, - решительно говорит Триш и горделиво озирает белокурые головки своих трех детей. – Я вообще сомневаюсь, что он имел право стать президентом в этой стране. Мы, в наших краях, не верим, что из него будет толк. Посмотри, куда мы катимся! И не надо сваливать на Буша: все стало гораздо хуже, чем при нем. И делается только хуже. А все потому, что нечего было его выбирать!
С ростом безработицы преступность растет. И очень сильно растет вандализм: слишком много заколоченных домов, слишком велик соблазн для подростков, слишком велика вероятность найти в брошенной, «ничейной» частной собственности что-то ценное, вроде водопроводных труб из меди, стальных кухонных раковин или очень популярных тут «французских» дверей, что можно потом выгодно продать и оплатить хотя бы коммунальные услуги...
- Еще я не люблю иммигрантов, - Триш ловко подхватывает опасно высунувшегося из коляски младшего. – Извини, я не о тебе. Вы хорошие люди. Но все-таки иммигранты стали причиной того, что у нас теперь кризис. Они забрали все работы! Вон, у Карла на фирме, когда еще фирма процветала, уволили двоих и взяли вместо них одного русского. Ничего не скажу плохого, Карл говорит, он был хороший мужик, и работал хорошо, но ведь его взяли не за ум или там трудовые навыки... Его взяли потому, что ему можно было платить только одну зарплату и только одни бенефиты, а работал он за двоих. И у него маленькая семья, только один ребенок, затрат на бенефиты вон насколько меньше. У уволенных было у одного четверо, у другого трое. Конечно, хозяину это выгодно, но двое американцев оказались на улице, и их детям стало нечего есть! А я, извини, всегда за американцев. Мы живем в Америке, не правда ли?
Две старших девочки Триш, одинаково беленькие и хорошенькие, смотрят на меня во все глаза. Я боюсь даже думать, что из сказанного матерью осядет в их белокурых головках.
- Еще иммигранты не верят в Бога. Извини, я не о тебе, я видела, вы ездите в церковь. Здесь у многих далекие славянские корни, и они посещают эту вашу церковь в Сен-Клере... У меня у самой подруга, у которой бабушка была чешкой. И Мэри-Роуз, ты знаешь, она ведь из Польши! Конечно, она сама родилась в Америке, но ее родители... Мои родители, слава Богу, натуральные американцы. И их родители тоже. Конечно, когда-то наши предки откуда-то там приехали, и по телевизору раньше всегда говорили, что Америка – страна иммигрантов. Я сама знаю несколько семей... Они хорошие люди, и верят в Бога. Но в основном иммигранты не верят в Бога! А я считаю: если ты живешь рядом, изволь ходить в церковь по воскресеньям.
И вот смотри: к тебе приходили дети на Хэллоуин? Нет. Хотя у тебя висели гирлянды и стояла тыква. А почему нет? А потому что все знают: вы чужие. И, извини конечно, но как вы разговариваете?.. Ничего не понять. Я тебе дам совет: говори на улице по-английски. Даже если ты в своем дворе. Мы ведь живем в Америке, правда? Людям не нравится, когда они не понимают, о чем говорят соседи. Может, вы говорите о них. Может, вы говорите плохое. Вот они и не пустили детей к вашим дверям на Хэллоуин.
- А я приготовила конфеты, - оправдываюсь я.
- Потому что вы хорошие люди, - смягчается Триш. – На следующий Хэллоуин я приду к тебе со своими детьми... Если не настанут тяжелые времена.
- Вэл, - кричит Карл. – Один мой знакомый продает чугунную печку. Не хочешь поехать посмотреть? Я помогу тебе погрузить, она очень тяжелая. Знакомый недорого просит. А зима будет холодной.
Мой супруг идет к машине, а я смотрю вдоль улицы. Сегодня хороший день, и соседи толкутся на крылечках, развешивая рождественские гирлянды. Наши соседи хорошие люди. Вообще, у нас хороший, приветливый и дружелюбный городок. И все украшают свои дома к празднику. Они верят в счастливое Рождество, или просто привыкли?
Возможно, развешивание гирлянд придает американцам уверенности в завтрашнем дне. Домики постепенно приобретают нарядный вид, а вечером, когда стемнеет, и все это великолепие засияет на фоне черного неба, невзирая на экономию электричества, наш прелестный горный городок превратится в сказочную картинку.
И, может быть, тяжелые времена как-то отодвинутся или вообще не наступят. Может же такое быть?.. Или мы зашли уже слишком далеко по пути кризиса, и нет спасения от суровой зимы?..
Надо, действительно, купить печку.