Тиллари-стрит

История далекая и близкая

Почему Брайтон зовётся Брайтоном? Какой секрет таится в названии Эммонс-авеню? В чем провинился человек, давший название Фултон-стрит? И кто такие Крапси, Бенсон, Белмонт, Кнапп и Мермэйд, в честь которых названы улицы? На все эти вопросы вы сможете найти ответы в нашей рубрике, посвящённой истории названия нью-йоркских улиц.

Небольшая улочка Тиллари-стрит, расположенная в районе Бруклин-Хайтс, названа в честь легендарного доктора медицины Джеймса Тиллари (1756 - 1818). Этот человек стал свидетелем двух страшных эпидемий, которые обрушились на Нью-Йорк в 1795 и 1798 годах. Когда биографы попросили Тиллари описать свою карьеру одной-единственной фразой, он сказал: «Я всегда хотел наслаждаться жизнью, но каждый день видел смерть...»
Доктор Тиллари приехал в Америку из Шотландии в 30-летнем возрасте. Как и многие представители его профессии, он мечтал открыть в Америке свой медицинский офис. Когда Тиллари проходил карантин в нью-йоркском порту, чиновник сделал отметку в его досье: «Тучный и невысокий человек в пенсне с густой бородой и усами. Лицо не выражает никаких эмоций. Выглядит гораздо старше своих лет. Курит трубку».
Тиллари снял небольшую квартиру на территории нынешнего района Парк-Слоуп и развесил на дорожных столбах объявления об оказании экстренной медицинской помощи. Как это ни удивительно, но первым клиентом доктора стал 7-летний маленький мальчик, отцом которого был нью-йоркский мэр Джеймс Дуэйн.
Легенда гласит, что отец с сыном сидели в кафе, когда последний стал неожиданно задыхаться. Взволнованный градоначальник выбежал на улицу в поисках доктора и наткнулся на Тиллари, расклеивающего объявления. Врач моментально определил, что ребёнок подавился грецким орехом, которым были украшены сладости, и успешно произвёл необходимые процедуры.
Неожиданное знакомство с Дуэйном закончилось тем, что уже через несколько месяцев Тиллари был назначен главным участковым врачом на северо-западе Бруклина. Он получил от города небольшой одноэтажный дом и прилегающую к нему палату на 10 коек. Личный извозчик отвозил и привозил Тиллари в любую точку города. В пересчёте на сегодняшние деньги Тиллари получал за свою работу ежемесячное жалованье в размере $2.700 (сумма приблизительна).
Надо сказать, что Тиллари был доктором широчайшего профиля. Он сам делал всевозможные операции, прекрасно разбирался в анатомии и даже изобретал новые лекарства. Например, самым известным его изобретением стала концентрированная мазь из ментола, эвкалипта и коры апельсинового дерева. Она спасала людей от насморка и головной боли.
Тиллари работал без выходных и посещал около двадцати пациентов ежедневно. «Каждый день я вижу самых разных больных – от сифилитиков до людей со вспоротыми ножом животами, - писал доктор в своих заметках. – К сожалению, Нью-Йорк предоставляет людям тысячи разных способов заболеть и умереть. Это не самое хорошее место для беззаботной жизни...»
Тиллари был не просто доктором. Он наблюдал за пациентами, вёл подробную статистику всех болезней и давал городским чиновникам полезные советы. Например, он настоятельно порекомендовал расширить улицу Кралли-авеню (ныне не существующую), потому что резко увеличилось количество местных жителей, попавших под колёса проезжающих повозок.
Однажды Тиллари помог поймать банду грабителей, сопоставив виды ножевых ранений в разных частях города. Мэр Дуэйн высоко ценил заслуги доктора и расширил его профессиональные возможности. Так, Тиллари стал ещё патологоанатомом и частным детективом.
В 1794-м году доктор пишет в шотландский медицинский журнал статью, в которой рассказывает, что в ближайшем будущем в Нью-Йорке начнётся эпидемия. В качестве главного аргумента Тиллари приводит результаты собственного наблюдения: в городе начали умирать крысы. Тогда никто не отнёсся к словам Тиллари всерьёз, однако уже через год город захлестнула жёлтая лихорадка (yellow fever).
Эпидемия распространялась так быстро, что доктор приказал отвезти всех больных в здание бывших военных казарм на юге Бруклина. «Поздно спасать заболевших, теперь мы должны защитить их родственников», - констатировал Тиллари. Некоторые исследователи считают, что своим поступком доктор поспособствовал заражению десятков ньюйоркцев. Ведь в казармы привозили даже тех, кто чувствовал всего лишь лёгкое недомогание. Причём за сокрытие больных родственников люди приговаривались к большим штрафам.
Лихорадка длилась менее трёх месяцев и унесла жизни 732 человек. Однако это лишь официальная цифра. За этот период в Нью-Йорке было сожжено дотла более тысячи жилых домов. Поджигателями оказались простые ньюйоркцы, панически боявшиеся заразиться от собственных соседей. К сожалению, властям так и не удалось осудить ни одного убийцу с факелом...
В 1796 году Тиллари написал в своём дневнике: «Жёлтая лихорадка развеяла миф о высоких человеческих идеалах. Паника заставила людей превратиться в равнодушных и трусливых созданий, готовых заплатить любую цену за собственную жизнь. После пережитого мне хочется уйти в лес и стать отшельником...»
Однако худшее было впереди. В 1798 году город пережил самый страшный период в своей истории. В Нью-Йорке (преимущественно в Манхэттене) началась так называемая «Большая эпидемия». Тогда многие свидетели этого страшного события назвали его «началом конца света». Будничная жизнь умерла на четыре месяца, потому что жёлтая лихорадка убила сначала всех животных (лошади, собаки, домашний скот) и птиц, а потом принялась за людей.
Люди даже не могли выйти на улицу, так как все тротуары и проезжие части были завалены гниющими трупами. Когда мэр Ричард Варик попросил жителей убрать с улиц тела животных, птиц и людей, его чуть не растерзала разгневанная толпа. Притрагиваться к трупам голыми руками было смертельно опасно.
Единственными полноправными «хозяевами» в городе стали мухи. Их количество, по некоторым данным, увеличилось за лето 1798 года в миллион раз. «Стоградусная жара и бесконечное жужжание насекомых – эта невыносимая атмосфера сводит меня с ума, - писал Тиллари. – Даже извращённое сознание палачей Испанской инквизиции не могло бы породить такой пытки, которой подверглись все без исключения ньюйоркцы...»
На этот раз лихорадка унесла жизни 2086 человек, но Тиллари всячески опровергал эту цифру. Официальный подсчёт был сделан на количестве могил, но никто не упомянул о том, что в целях экономии в могилы бросали по 10 – 12 человек. «Бюрократам, которые правят этим городом, лень переделывать официальные документы, - говорил доктор. – Свидетели умрут, а наши потомки будут твёрдо верить в эту абсурдную цифру, написанную чернилами каким-то равнодушным клерком...»
Так или иначе, но в каждой современной энциклопедии по истории США и Нью-Йорку написано, что в «Большой эпидемии» погибло ровно 2086 человек. Такая точность не может не наводить на определённые подозрения. Однако перепроверить эти данные уже вряд ли представится возможным.
Тиллари ушёл в отставку в 1804 году. В своём послании мэру ДеВитту Клинтону он написал, что многолетняя докторская работа уничтожила в нём все самые лучшие человеческие качества: «Я выгляжу на восемьдесят лет, а чувствую себя на все сто. Мне ещё нет пятидесяти, а жизнь уже потеряла для меня всякую ценность. Не за горой тот день, когда я присоединюсь к тем, кого не смог спасти. Назначьте на моё место какого-нибудь молодого оптимиста. Пусть ему повезёт больше, чем всем нашим докторам, пережившим две ужасные лихорадки...»
Тиллари прожил до 62 лет и умер в полном одиночестве. В Америке у него никогда не было ни жены, ни детей, ни друзей...