Летний балетный сезон в Москве и Петербурге

После того как в 1987 году в железном занавесе, разделявшем Россию и нормальный мир, появились первые трещины, я полетела в Санкт-Петербург (тогда еще - Ленинград). Несколько лет ушло на то, чтобы я привыкла к возможности видеть беспрепятственно своих друзей.
Поначалу только встречи с друзьями были главной причиной того, что я придумывала сложнейшие комбинации, как переложить долг одной кредитной карточки на другую и купить билет на самолет. Но балетные спектакли Мариинского театра тоже играли важную роль в этих путешествиях: все-таки, по-моему убеждению, петербургский балет до сих пор первый в мире.
Вот уже два года подряд я летаю в Петербург на международные фестивали балета, а в Москву - на возобновление спектаклей Юрия Григоровича в Большом театре. И поскольку этим моим визитам предшествовали два года перерыва, то я сразу обратила внимание на некоторые перемены балетной жизни этих городов: возродилась та категория зрителей, которая исчезла после революции, - богатые балетоманы. Причем эрудированные, стремящиеся узнать о балетном искусстве как можно больше и по мере сил что-то делать для этого искусства. Так, в октябре в Санкт-Петербурге на сцене Большого зала Филармонии начнется ся «балетный сезон», который организован при помощи одного из директоров петербургского банка. В Москве подобные любители балета открыли новое издательство и начинают издавать книги о любимых танцовщиках. Первая книга издательства «Алеаторика « скоро выйдет из печати, это воспоминания матери двух бывших балерин Большого театра, сестер Рябинкиных.
В связи с новым проектом издательства, в котором и я принимаю участие, мне пришлось в этом году несколько раз летать в Россию, в основном в Москву.
В Москве я оказалась в августе, когда жара уже спала, но дым и запах пожаров, которые окружают Москву, только усиливались. Были дни, когда утром в окно можно было увидеть разве только совсем рядом стоящий дом, был день, когда закрыли аэропорт. Жить в Москве вообще тяжело: суетливый, беспокойный город, воздух такой загрязненный (даже без дыма), что дышать тяжело. По радио бодро сообщают, что экологическое загрязнение достигло 4-й степени, но это не опасно для жизни, опасна - пятая степень. Потоки машин на улицах превышают уже все пределы. Представьте себе машинные пробки в Нью-Йорке в часы пик, такую картину можно наблюдать на улицах Москвы в любое время. А уж авариии...да и как им не быть: мало кто соблюдает дорожные правила. Водители без предупреждения меняют ряды и даже разворачиваются на ходу, чтобы поменять направление...Когда я в ужасе спрашивала водителей машин, как такое возможно, мне отвечали: « А иначе так и будешь на одном месте стоять целый день». В Москве любят рассказывать такой анекдот: на перекрестке столкнулись две машины. Подходит милиционер, спрашивает одного из водителей: «Ты зачем на желтый свет поехал?» - «&Я всего два дня за рулем, думал, успею проскочить». - «&А ты что скажешь?» - обращается милиционер к другому водителю. - - «А я - водитель с тридцатилетним стажем. Хрен он у меня проскочит..»
В Петербург я съездила на несколько дней, как на курорт: просторный город, дыма нет, с Невы дует свежий ветер. В городе, правда, идет ремонт: многие здания занавешаны, улицы перерыты: идет подготовка к юбилею, празднованию трехсотлетия со дня основания Санкт-Петербурга. Естественно, как всегда, ремонтируют только центр, но хотя бы центральная часть города будет сверкать ослепительной красотой.
В Москве я не ходила в театры, видела только репетицию и даже еще не генеральную: известные московские хореографы Наталия Касаткина и Владимир Василёв ставят новую версию балета «Спартак» на музыку Арама Хачатуряна в театре, которым руководят с 1977 года, - в «Московском классическом балете». Эта премьера готовится к юбилею - столетию со дня рождения композитора..
Это будет уже третья постановка «Спартака» на музыку Хачатуряна, которую увидят московские зрители. В Большом театре танцевали сначала балет Игоря Моисеева, затем его сменил «Спартак» Леонида Якобсона, который перенесли из Мариинского театра. Затем триумфальная постановка Юрия Григоровича затмила все предыдущие и с успехом держится в репертуаре до сих пор. Касаткина и Василев написали новое либретто и ставят спектакль, как они говорят, ближе к исторической действительности, которую постановщики внимательно изучили по источникам. Поскольку, повторяю, я видела еще не готовый спектакль, я не имею определенной точки зрения на новый балет, могу только сказать, что отдельные сцены мне показались очень интересными. Мне понравился мужской состав труппы, а уж экс-диктатора (Суллу) в исполнении Сергея Белорыбкина я не могу забыть. Роль Спартака на премьере в конце октября будет исполнять ведущий танцовщик Большого театра Юрий Клевцов. Поскольку он сам уже многие годы танцует эту роль в балете Григоровича, я поинтересовалась, не трудно ли ему осваивать новую хореографию. Когда-то Нина Ананиашвили и Андрис Лиепа, молодые премьеры Большого театра, танцевали в Линкольн-Центре «Вариации на тему Раймонды» Баланчина. Они рассказывали, что мышцы с трудом привыкали к новым движениям, потому что на эту самую музыку они уже танцевали другую хореографию ( В Большом Ананиашвили и Лиепа танцевали редакцию этого классического балета М.Петипа в редакции Григоровича).
Клевцов говорил мне, что эти трудности он испытывал только в начале работы, а затем привык. Интерсен и такой факт: эту роль с Клевцовым готовит репетитор театра Михаил Лавровский, один из главных прославленных исполнителей Спартака в Большом театре (в свое время).
В Петербурге я застала конец балетного сезона. В Мариинский театр я пошла на «Лебединое озеро» с Юлией Махалиной и Ильей Кузнецовым в главных ролях. Я давно не видела Махалину в этом спектакле, да и она не танцевала ее три года. Как многое изменилось за последние годы не только в театре, но и в сознании зрителей! Когда-то в начале 90-х годов, когда Махалина начинала становиться настоящей большой балериной, как ее дружно ругали и зрители и репетиторы театра за то, что она слишком высоко поднимает ногу, что ее завышенные арабески и экарте вне хорошего стиля классического балета! Прошло десять лет... Сегодня не только молодые балерины поднимают ногу почти к голове, но и линии арабесков кордебалета гораздо выше, чем в прежнее время. И мало кто обращает на это внимание: такой сегодня стиль исполнения. Когда-то в начале 50-х годов считалось дурным тоном поднимать ногу заметно выше 90 градусов. А во времена Петипа, судя по сохранившимся изображениям, линии этих самых арабесков были еще ниже. Словом, стиль меняется непрерывно, но люди вообще с трудом привыкают ко всему новому, на голову молоденькой Махалиной тогдя сыпались шишки со всех сторон. Сегодня ее исполнение казалось почти старомодным...Но не только это открытие меня поразило. Я была счастлива увидеть, что Махалина вернула «белому адажио» и всей партии белого лебедя смысл, который сегодня понемногу балеринами утрачивается. Современные исполнительницы будоражат воображение зрителя причудливыми движениями рук, особой гибкостью движений, красотой линий, все это у них есть. Но за внешней красотой исчезает смысл данного адажио и самого образа Одетты. Экзотичная Лебедь остается, но страдающая заколдованная девушка постепенно уходит на второй план. При первом же появлении Махалиной из кулис (еще спиной к зрителю) на сцене сразу возникла атмосфера таинственности. Это умение балерины создавать вокруг себя особую атмосферу мне известно. Весь первый выход этой белой птицы был выходом волшебной королевы. Неторопливо, с достоинством отряхивала она невидимую воду со своих рук-крыльев, как бы постепенно освобождаясь от лебединого обличья. Адажио с Принцем Махалина станцевала так музыкально, что казалось, печальная музыка Чайковского превращалась на наших глазах в движение. А уж как выразительны были руки Махалиной! Балерина то уподобляла их движения взмахам крыльев лебедя, то как будто заламывала их в девическом отчаянии. Махалина изливала свою душу в этом дуэте с Принцем. Это было печальное адажио, нежное внимание красавца Принца-Кузнецова не радовало Лебедь Махалиной. Она слишком свыклась со своей трагедией, чтобы верить в счастливый конец. Отчего и счастливое окончание балета, которое существует в петербургском спектакле, в тот вечер казалось особенно проитивоестественным.
В остальном я увидела артистов в новых для меня балетах и познакомилась с новыми именами петербургских танцовщиков в разных театрах.
В балете «Бахчисарайский фонтан», который время от времени всплывает на поверхность репертуара Мариинского театра, я впервые увидела красавицу Александру Исифиди в роли Заремы (вместе с Гиреем - Д.Корнеевым они составили прекрасный эмоциональный дуэт, который явился стержнем спектакля). Удачно ввелась на роль Марии молоденькая танцовщица Виктория Кутепова. Григорий Попов, который первый год работает в театре, танцевал роль татарского военачальника Нурали. Хотелось бы верить, что Попов увеличит собой число характерных танцовщиков театра. Настоящий характерный танцовщик - уникальная в мировом балете профессия (очень немногие хореографические училища мира учат танцевать характерные танцы). Современные характерные танцовщики часто работают как бы на границе двух разных жанров, исполняя в одинаковой степени как характерные, так и классические партии. Попов обладает не только высоким прыжком, но и выразительной пластикой, что особенно ценно..
Среди новых имен на петербургском небосклоне появилась Ирина Колесникова. Завоевав награды на разных международных конкурсах, молодая танцовщица поступила работать в небольшой коллектив Константина Тачкина. Я видела танцовщицу только на съемках современного номера, поставленного для нее Наталией Осиповой под песни Эдит Пиаф. Колесникова мне понравилась своей актерской эмоциональностью, пластичностью, но надо увидеть ее в большой роли, чтобы понять по-настоящему возможности начинающей балерины. В петербургских балетных кругах о ней уже говорят.
«И вновь я посетил тот уголок земли...» Была я вновь на спектаклях труппы Бориса Эйфмана. И также смотрела новую танцовщицу труппы Нину Змеевец. Она танцевала очень сложную роль Балерины в «Красной Жизели». Змеевец - интересная актриса она несомненно, будущее театра. Но над ролью Балерины ей надо еще работать и работать, хотя отдельные эпизоды она и сегодня танцует значительно и оригинально. Но по сути своего таланта Змеевец - властная, волевая, «фатальная» женщина. Балерина в балете - жертва, она потому и сходит с ума, что не в силах совладать с реалиями жестокого мира. Так что на данный момент индивидуальность молодой актрисы идет несколько вразрез с сутью образа. Однако смотреть на нее было все равно интересно..
Но говоря о театре и театральных неожиданностях, должна признать, что главное потрясение я пережила в Берлине на спектакле «Жизель». Но об этой поездке я расскажу в следующем номере.