Украина – не Россия

Беседа с Ольгой Оликер, старшим аналитиком исследовательской корпорации RAND
– Картина происходящего на юго-востоке Украины сложная и противоречивая. Какие ее признаки, по-вашему, указывают на то, что конфликт разрастается и что в будущем нас ждет большая война, и какие могут свидетельствовать об обратном – о том, что противостояние останется более или менее в нынешних пределах?
– Мне кажется, до самых последних дней настроение в Киеве было такое, что война вот-вот закончится победой и что большого кровопролития удастся избежать.  А после победы можно будет уже вести переговоры с позиции силы. Эскалация, на которую пошла сейчас Россия, доказывает, что Киев немного поспешил со своими выводами. Насколько эта эскалация массивная, мы пока не знаем. Как не знаем и того, готова ли Россия на дальнейшую эскалацию, чтобы отнять у Украины шанс на сравнительно легкую победу в сравнительно мелкой войне, и поставить ее перед тяжелейшим выбором между тотальной войной и переговорами? Что касается России, то мне не кажется, что она настроена на большую войну на Украине, без которой невозможна оккупация или аннексия юго-востока страны, не говоря уже о ее столице и западных регионах. Слишком уж затратным и болезненным должно выглядеть это предприятие в глазах Москвы. Впрочем, тут же должна оговориться: события последних месяцев доказывают, что калькуляции западными аналитиками предполагаемых затрат и выгод Кремля в различных сценариях развития ситуации плохо корреспондируют с тем, как рассчитывает эти затраты и выгоды сам Кремль.
– Как, с точки зрения западного аналитика, должна была бы выглядеть сегодня большая война на Украине?
– Чтобы война на Украине была большой, она должна вестись без нее. Я имею в виду, что Украина в настоящее время не располагает ни армией, ни экономическим потенциалом, чтобы воевать по-крупному. Не будучи членом НАТО, Украина не может рассчитывать и на прямое вмешательство западных армий в эту войну, что автоматически привело бы к ее укрупнению.  Но эта оценка западного аналитика. С точки же зрения украинцев, того, что уже произошло, вполне достаточно, чтобы квалифицировать конфликт как большой: сотни убитых военнослужащих, тысячи погибших мирных жителей, триста тысяч беженцев. Огромные разрушения. Я уже не считаю погибших украинских граждан из числа сепаратистов.
Говоря о России, для нее война на Украине, в исторической перспективе, есть всего лишь колониальная экспедиция. Пока что. Вот если Россия попытается занять и удержать значительную часть территории Украины, то это имеет все шансы стать и для нее большой войной. Если взять Европу, то для нее эта война, с одной стороны, большая, так как она бушует вблизи границ НАТО; она заставляет европейцев нервничать, боязливо поглядывая на Россию. Она подталкивает восточных европейцев к тому, чтобы просить у Брюсселя дополнительные гарантии безопасности. А с другой стороны – не очень большая, ведь пока ни одну страну НАТО она прямым образом не затронула. В США и Европе раздаются голоса, что конфликт на Украине обнажил несостоятельность Статьи 5 основополагающего договора НАТО, предусматривающей оказание коллективной военной помощи члену союза, подвергшемуся вооруженному нападению. Я не разделяю это мнение, и могу сказать, что и Кремль не думает, будто Статья 5 – это пустой звук. Иначе он не реагировал бы столь эмоционально на совершенно призрачную на настоящий момент возможность, принятия Украины в Северо-Атлантический оборонительный союз. Призрачную, несмотря на агрессию со стороны России.
– Есть мнение, что открытие Россией «третьего фронта» у Новоазовска имеет целью проложить сухопутный коридор от российской границы к Крыму? Это  был бы тот самый сценарий удержания территории, сопряженный с риском большой войны, о которым вы говорите, не так ли?
– Вот именно. И поэтому я считаю, что эта последняя операция задумана не с целью осуществления сухопутной смычки с Крымом, а с тем, чтобы посодействовать сепаратистам и не дать напряженности на Украине понизиться ниже точки кипения, на которой она сегодня находиться. В долгосрочной перспективе, как мне кажется, Россия бы также хотела проложить через юг Украины коридор к Приднестровью. С сугубо военной точки зрения тут, казалось бы, логичнее было действовать через Одессу, но политически сепаратисты там обожглись, и не жаждут повторения печального одесского опыта. В любом случае выход России к Молдове будет не столько итогом побед в отдельно взятых сражениях на Украине, сколько следствием общей политической капитуляции Киева.
– Что насчет ядерного варианта? Может ли Россия пригрозить Украине ядерным оружием, если конвенциональными средствами она не вынудит ее к уступкам? На сегодня, я понимаю, это звучит фантастически...
– Преимущество России в обычных вооружениях такое, что ей нет нужды прибегать к ядерному шантажу Украины. Ну, по крайней мере, пока в конфликт не вмешалась какая-то крупная держава. Все-таки, ядерное оружие – это мера крайняя, о которой задумываются только перед лицом экзистенциальной угрозы. А существованию России как страны Украина, хочется думать, не угрожает».
– Вашими устами да мед пить. Автократическим правителям свойственно отождествлять выживание своего режима с выживанием страны в целом, а о том, что либеральную, демократическую Украину Кремль воспринимает как брошенный ему смертельный идеологический вызов, разговоры ведутся уже очень давно. Но я хочу задать вам вопрос, лежащий в политико-дипломатической плоскости, во многом, наверное, независимый от военных реалий. А именно: как бы вы оценили степень поддержки Вашингтоном, Лондоном, Берлином, НАТО как организацией прозападного стратегического выбора Киева? Допускаете ли вы нечто похожее на Мюнхенский сговор 1938 года, скажем, договоренность Запада и Москвы по Украине за ее спиной и во вред ее национальным интересам?
– Если политической сделке суждено состояться, то заключать ее будет Киев от своего имени, а не кто-то иной от лица Киева, по его поручению или против его воли. Ведь дело в том, что Украина – не член НАТО, у НАТО нет ровным счетом никаких обязательств в отношении Украины, а потому, грубо говоря, НАТО и не может предать Украину, то есть не прийти ей на помощь в случае вооруженного нападения, отдать ее на милость победителя. Запад симпатизирует Украине и будет помогать ей, но только в политически приемлемых для себя пределах. Что на практике значит – вводя более или менее жесткие финансово-экономические и визовые санкции в отношении России за дестабилизацию Украины. Конечно, Украина финансово зависит от Международного валютного фонда, от Вашингтона и Берлина. И сильно зависит от Запада в психологическом отношении. Но при этом спросите себя, как бы Запад мог использовать эту зависимость Украины против нее? Вырвать у нее согласие не стремиться стать полноправным членом Европейского Союза, чтобы угодить России? Это нереально! Не пускать Украину в НАТО? Да она и сама туда не особо рвется! Торжественно объявить, что у НАТО нет планов принятия в организацию Украины? – Пожалуйста, таких планов действительно нет. Да и вообще, вслушайтесь в то, что последовательно провозглашают западные столицы: Украина – независимое государство, и она должна принимать собственные решения.  
Именно потому, что память о Мюнхене жива в европейских столицах, маловероятно, что Запад даст Украине обещания, которые затем не выполнит. Предательство – скользкая дорожка: раз встав на нее, ты уже катишься без останова, теряя попутно всех союзников и партнеров».

Евгений Аронов