Спор на крови

В мире

Различные исследователи по-разному классифицируют и оценивают вооруженные конфликты. По большому счету, они сходятся лишь в двух заключениях: во-первых, в последние десятилетия количество конфликтов уменьшается, во-вторых, в современном мире подавляющее большинство конфликтов протекает не между различными странами, а внутри государств.

По данным Гейдельбергского Института Исследований Международных Конфликтов, в 2008 году в мире было отмечено 345 политических конфликтов, 39 из которых перешли в военную стадию, среди них было девять “полноценных” войн. Кроме того, в 95 случаях конфликты переходили в стадию спорадического насилия, то есть там вели бои и проливалась кровь, однако число жертв было относительно небольшим. По сравнению с 2007 годом ситуация значительно ухудшилась - в частности, потому, что тогда военная стадия наблюдалась в случае с 32 конфликтами. Международный Институт Стратегических Исследований насчитал в 2008 году 16 конфликтов, некоторые из которых тянутся десятилетиями.
До сих пор не ясно, когда и по каким причинам внутренний конфликт может перейти из “холодной” в “горячую” фазу. Долгое время основной виновницей гражданских войн называлась разница в уровне доходов конфликтующих сторон. Тем не менее однозначной связи между бедностью и гражданскими войнами установлено не было. Некоторые исследования показывали, что если государство является слабым, повстанцы имеют больше шансов на удачу в случае начала конфликта. Именно надежда на слабость и неподготовленность государства во многих случаях воодушевляет повстанцев на проведение насильственных действий. Еще одним фактором риска принято считать отсутствие единства в том или ином обществе: если власть принадлежит представителям лишь одной-двух этнических или религиозных групп, а остальное общество не имеет шансов изменить статус-кво, то высока вероятность, что их недовольство выльется в вооруженную борьбу.
Дэрон Асемоглу из Массачусетского Технологического Института, Саймон Джонсон из Национального Бюро Экономических Исследований и Джеймс Робинсон из Гарвардского Университета в своем исследовании “Колониальные Корни Сравнительного Развития” сделали любопытный вывод: стабильность в странах Африки зависит от того, какое государство их некогда колонизировало. В странах, которые когда-то были британскими владениями, гражданские войны происходили намного реже, чем в бывших французских колониях. Авторы объясняют этот парадокс следующим образом: в странах, использующих английскую систему общего права, частная собственность намного лучше защищена, чем в государствах, основой законодательства которых является “Кодекс Наполеона”. Еще одним фактором был экологический: в тех колониях, где средняя продолжительность жизни населения была традиционно низкой, европейцы селились редко, и, следовательно, они не укореняли на африканской почве соответствующей системы права: результатом стал вакуум, который впоследствии привел к кровавым гражданским конфликтам.
Экономисты Всемирного Банка Симеон Джанков и Марта Рейнол-Кверолl в своей книге “Причины Гражданских Войн” выдвигают свою версию. Авторы проанализировали 211 стран мира, 113 из которых являются бывшими колониями. В период с 1965 по 2005 год в 94 странах проходили гражданские войны или иные крупномасштабные внутренние конфликты (только 22 из этих государств не имели колониального прошлого). По их логике, основными причинами гражданских войн являются незащищенность прав собственности и неадекватная правоохранительная система. То есть риск начала вооруженного конфликта зависит от “качества” государственных институтов. Беспристрастность и честность правоохранительных органов и судов являются залогом мирного сосуществования граждан, в то время как уровень бедности и величина доходов населения имеют лишь второстепенное значение.
Экономисты Пол Коллер и Анке Хеффлер в своем исследовании “Жадность и Недовольство в Гражданских Войнах” показывают, что наличие в стране богатых природных ресурсов повышает риск возникновения вооруженных конфликтов. Природные ресурсы могут быть использованы повстанцами для финансирования военных действий, а в случае победы над правительством являются главным трофеем. Чем меньше развита экономика той или иной страны и чем меньше она диверсифицирована, тем больше шансов, что в ней начнется гражданская война. Для стран, обладающих одним или двумя основными ресурсами, используемыми в качестве главной статьи экспорта (например, нефть или какао), вероятность того, что они столкнутся с проблемой гражданской войны, в пять раз выше, чем для диверсифицированных экономик.
Исследователи из Стэндфордского Университета Джеймс Фирон и Дэвид Лэйтин пришли к выводу, что при прочих равных условиях большая численность населения в стране повышает шансы начала гражданской войны. Ход их рассуждений выглядит следующим образом: для того, чтобы получить в свое распоряжение экономическую базу, инсургентам достаточно обеспечить контроль над частью территории - сборы с местного населения позволят содержать повстанческие армии. Кроме того, государствам традиционно сложнее контролировать многочисленное население, что создает  дополнительные возможности для развертывания антиправительственной деятельности.
В свою очередь Франческо Кассели и Вилбур Колмэн из Университета Дьюка выдвигают следующую гипотезу: если у власти находится этническое большинство, то у данного большинства может появиться соблазн милитаризировать общество с целью контролирования и подчинения себе национальных меньшинств. Чем выше риск гражданских войн, тем лучше государство должно быть подготовлено к подавлению восстаний в стране, следовательно, страны, где есть одна крупная этническая группа и несколько мелких, постоянно скатываются в милитаризацию. В свою очередь, если в стране нет доминирующего народа, а население состоит из нескольких, примерно равных по численности этносов, то возникает меньше причин для милитаризации общества и меньше угроз безопасности страны.
Как правило, конфликты не вспыхивают внезапно - в подавляющем большинстве случаев войне предшествует долговременное усугубление кризисной ситуации, которая при определенном стечении обстоятельств может перейти в военную стадию. С другой стороны, в последние десятилетия международным сообществом был накоплен колоссальный опыт предотвращения и смягчения вооруженных конфликтов. Однако эффективность их действий невелика. К примеру, только в 2008 году структуры ООН организовали 20 миротворческих миссий в различные страны мира, страдающие от вооруженного насилия. По подсчетам Университета Нотр-Дам, в 2008 году международные посредники разного рода участвовали в процессе урегулирования примерно 77 конфликтов разной степени интенсивности, в общей сложности с их помощью было подписаны 52 мирных соглашения, половина из которых не выполнялась даже на начальном этапе.
ООН в 2008 году тем или иным образом участвовала в урегулировании 20 конфликтов, в том числе в 17 случаях проводились миротворческие операции или операции по поддержанию мира. Ни одна из попыток самой влиятельной международной организации разрешить спор враждующих сторон не была успешной. Некоторые миротворческие миссии ООН продолжаются с конца 1940-х годов (к примеру, “разделение” Индии и Пакистана началось в 1949 году), однако лишь в единичных случаях эти операции способствовали окончательному разрешению конфликта.
Карл ДеРуен и Ук Хео, авторы книги “Гражданские Войны Мира”, отмечают, что исключительно редко внутренние конфликты удается разрешить окончательно. Конфликты имеют свойство “мутировать” и проявляться в каком-то новом качестве. К примеру, в 1978-1979 году в Никарагуа “левые” сандинисты воевали с диктатором Сомосой, а в 1982-1988-е- годы бывшие сторонники Сомосы - “контрас”- развернули партизанскую войну против победивших сандинистов. Руанда пережила три периода гражданских войн:1956-1954-е годы, в 1990-1992-е и геноцид 1994-го.
По оценкам Питера Валленстина, который руководит аналитическим проектом Uppsala Conflict Data Program - базой данных, в которой аккумулируется информация о вооруженных конфликтах в мире, после окончания “холодной войны” в мире резко увеличилось количество внутренних конфликтов. Это, по мнению Валленстина, означает, что многие из инструментов, которые имеются у международного сообщества, не очень подходят для урегулирования внутренних конфликтов. Дело в том, что иностранные миротворцы сталкиваются с фундаментальной дипломатической проблемой: с одной стороны, им необходимо уважать государственный суверенитет и в то же время каким-то образом находить способы поддерживать мирное урегулирование внутри независимых государств.