Вопросы без ответов

В мире

Неонацистские партии и по сей день действуют во многих странах мира. Это  американский «Национальный альянс» и британский «Национальный фронт»,  ирландская «Платформа контроля иммиграции», националисты в Швеции и Франции и т.д. Власти этих стран втолковывают своему населению и остальному миру, что такие партии малочисленны, не пользуются поддержкой народа и ни малейшей угрозы для общества не представляют. Ну что ж, пусть тамошние общества сами разбираются со своими проблемами. Но есть две страны, где само существование таких партий представляется вызовом здравому смыслу и осквернением памяти миллионов жертв национал-социализма. Это Россия и Германия. Но если за происходящим в России могу наблюдать только со стороны, хотя и с болью и стыдом, то иное дело Германия, в которой живу уже 10 лет. Здешние процессы затрагивают трехмиллионную русскоязычную диаспору самым непосредственным образом. Вероятно, поэтому месячной давности преступление  – покушение на начальника полиции баварского города Пассау Алоиза Маннихля и последовавшие за этим события видятся не как уголовщина (в какой стране бандиты не нападают на полицейских?), а как явление, характеризующее сегодняшнее состояние немецкого общества.
Нацисты взялись
за комиссаров
В субботу, 13 декабря, в половине шестого вечера у входа в дом Маннихля раздался звонок. Когда хозяин распахнул дверь, он увидел незнакомого ему высокого, коротко стриженного молодого мужчину. «Большой привет тебе от Национального сопротивления, вонючая левая полицейская свинья! Тебе больше не топтать могилы наших товарищей!» – выпалил «гость» и ударил комиссара ножом в левую часть груди. Одиннадцатисантиметровое лезвие (нож нашли брошенным в саду дома Маннихля) прошло всего в 2 см от сердца. Киллер убежал в сторону параллельной улицы, где, вероятно, его ждал сообщник с машиной (раненый слышал звук отъезжавшего автомобиля). Жена Маннихля тут же вызвала “скорую помощь” и полицию. До отправки в больницу комиссар сообщил приметы напавшего. К его розыску приступили немедленно.
Все силы следствия были брошены на отработку версии о причастности к покушению неонацистов («Национальным сопротивлением» себя называют ультраправые, борьбу с которыми 52-летний комиссар ведет уже многие годы). Мотив был вполне очевиден: месть за события 23 июля 2008 года. Тогда около сотни неонацистов хоронили на кладбище в Пассау одного из основателей своей партии (Национал-демократической партии Германии) - 79-летнего бывшего эсэсовца Фридхельма Буссе. Перед опусканием гроба в могилу на него возложили знамя со свастикой. Сделавшего это активиста НДПГ задержали по приказу Маннихля, попытку соратников его отбить пресекли, могилу позже вскрыли, а знамя изъяли.
С начала 1990-х годов Пассау стал местом постоянных сходок ультраправых. Более тысячи бритоголовых не только со всей Германии, но и многих европейских стран собирались в арендованном ими городском «Зале нибелунгов» (Nibelunghalle). Почти всегда это заканчивалось ожесточенными схватками с полицией и леваками из анархистского движения «AntiFa» (их еще называют «автономами» и «хаотами»). Маннихль не скрывал своей нетерпимости к правым радикалам. Под его руководством городская полиция усилила контроль за их  деятельностью. Но с недавних пор «коричневые» опять здесь активизировались. Так, в 2008 году в Пассау ими совершены 83 преступления, что более чем вдвое превысило показатель 2007-го. В целом же по Федеративной Республике на 18 декабря 2008 года зарегистрировано 18 332 преступления ультраправого характера. И это при том, что, по данным, недавно объявленным баварским министром внутренних дел, всего в стране правых радикалов всех мастей «аж» 13 750 человек (из них 6.730 членов НДПГ).
Кто в лес, кто по дрова
Сообщение о покушении на Маннихля мигом облетело все СМИ Германии. Со времен RAF (левацкой террористической организации «Фракция Красной Армии», державшей в 1970–80-х годах в страхе всю Германию) таких целенаправленных акций против стражей порядка не совершалось. Уже на следующий день выступить по этому поводу сочла необходимым канцлер Ангела Меркель: «Покушение правых экстремистов на представителей государства, как и на любых других людей, является нападением на всех нас», - заявила она. В том же ключе выступил и ряд других видных немецких политиков. Но при этом большинство из них высказались против запрета НДПГ, ссылаясь на печальный опыт 2003 года (тогда Конституционный суд отклонил иск о запрете неонацистской партии, мотивировав свое решение тем, что главными свидетелями обвинения оказались платные осведомители Ведомства по охране Конституции – политической контрразведки ФРГ).
Против запрета выступают даже «зеленые», позиционирующие себя как непримиримые противники «неокоричневых». Управделами фракции «зеленых» в Бундестаге Фолькер Бек объяснил это тем, что «правоэкстремистские силы в Германии состоят не из одной НДПГ. Поэтому не следует ожидать больших успехов в борьбе с правым экстремизмом от нового иска о запрете этой партии. В Германии есть и другие правоэкстремистские партии, а феномен самой НДПГ в ее нынешнем виде – это отчасти результат запретов других организаций, члены и функционеры которых перебежали в нее. Вот и деятели НДПГ быстро нашли бы для себя оболочку для продолжения политической работы».
Указал Бек и на юридические трудности на пути процесса о запрете неонацистской партии: «С точки зрения Европейского суда по правам человека, чтобы оказаться вне закона, партия должна не только быть агрессивно антиконституционной, как раньше указывал Конституционный суд. Она должна на деле представлять непосредственную и реальную угрозу существованию демократического порядка в стране».
Что судьи подчас мыслят категориями, непостижимыми для простых смертных, известно: достаточно вспомнить недавнее решение суда о помиловании ни в чем не раскаявшегося террориста RAF Кристиана Клара (см. статью «Цена жизни по-штутгартски» в «РБ» № 48/2008). Но суды-то руководствуются действующим законодательством! И если оно не отвечает реалиям сегодняшнего дня, то привести его в соответствие с духом времени – не только во власти, но и обязанность законодателей, коими являются депутаты Бундестага. Что же мешает им это сделать? Что еще должны совершить неонацисты, чтобы политики признали наличие «угрозы существованию демократического порядка в стране», о которой говорит Бек?
Вот на местном уровне эту угрозу хорошо понимают. «Правые – это проблема для Пассау, - признал член окружного совета Бруни Майер. – Это не бритоголовые скинхеды: в свои ряды НДПГ привлекает умных и образованных молодых людей. Правые имеют отлаженные структуры в Баварии и в соседней Австрии. Они регулярно проводят церемонии по возложению венков (на могилы эсэсовцев. – С.Д.), устраивают концерты и распространяют среди школьников CD с репертуаром ультраправого содержания».
Непотопляемая партия
Такая позиция ведущих политиков вызвала резкую реакцию немецких СМИ. «Обсуждение правого экстремизма приобретает ритуальный характер, - писала Suddeutsche Zeitung. – Если случается какое-то ЧП – нападение на иностранца или крупная демонстрация неонацистов, - то на короткое время взметаются волны возмущения, но очень скоро все успокаивается. Правый экстремизм в Германии - это проблема, которую стараются не замечать».
А тем временем со своим заявлением выступила пресс-служба НДПГ. В нем, в частности, отмечалось: «У нас есть много оснований политическими и юридическими методами бороться с шефом полиции Пассау Алоизом Маннихлем. Но подлое нападение на него, отца двух детей, - это не наш метод, и со стороны НДПГ этот метод подвергается самому решительному осуждению <...> Еще не нашли преступника, но уже раздается крик о запрете НДПГ <...> Кем бы ни был человек, применивший нож против шефа полиции Пассау, он сослужил плохую службу НДПГ».
Одним заявлением неонацисты не ограничились. Ровно через три недели после покушения на Маннихля они провели в Пассау свою демонстрацию. И это не было недозволенной акцией. Отказ мэрии в удовлетворении заявки НДПГ на ее проведение сперва отменил местный  Административный суд, а затем его решение утвердил Высший административный суд Баварии. «Демонстрировали» же неонацисты в знак протеста «против полицейского произвола и травли со стороны средств массовой информации». Так было указано в их заявке, под этими лозунгами они в субботу, 3 января, маршировали по городу.
Демонстрации предшествовал митинг, начавшийся с двухчасовым опозданием (собравшиеся ждали своих лидеров – в частности, спикера НДПГ Роланда Вуттке). Все это время они находились под «обстрелом» негодующих возгласов участников тысячной контрдемонстрации, организованной левыми силами. Не обошлось и без «хаотов» из AntiFa: они не раз пытались прорвать полицейские заслоны и схватиться с бритоголовыми. Но стражей порядка в этот день в городе было больше, чем демонстрантов и контрдемонстрантов, вместе взятых: к тысяче полицейских Пассау и региона добавили 480 сотрудников управления полиции Баварии. Такая концентрация силовиков обеспечила полный контроль за происходящим, так что все обошлось без эксцессов.
Взрыв возмущения контрдемонстрантов вызвала реплика Вуттке, отпущенная им в адрес прорвавшегося к его микрофону пожилого мужчины. Когда тот крикнул: «Нацисты, вон из Пассау!» – Вуттке издевательски спросил: «А что, кто-то способен нас выдворить?»
Увы, на это, похоже, сейчас в Германии не способен никто. Так же, как никто не смог воспрепятствовать прохождению мимо Мемориала жертвам национал-социализма в Пассау горланящей колонны из примерно 300 ультраправых. И ни малейшего впечатления двигавшаяся параллельным курсом тысячная колонна контрдемонстрантов на них не произвела.
По всем канонам жанра тут можно было бы попенять властям на пассивность и поставить точку. Но не все в этом деле столь просто, как кажется на первый взгляд.
Молчание – знак согласия?
Ровно через неделю после неонацистской демонстрации в Пассау и почти через месяц после покушения с заявлением выступил глава контрразведки Хайнц Фромм. «У нас нет никаких данных, позволяющих сделать вывод, что нападение на Маннихля организовано неонацистами, - сообщил он. - То, что перед нанесением удара ножом преступник упомянул «Национальное сопротивление», еще не указывает на причастность к этому ультраправых. Мы наблюдаем все ультраправое движение, в том числе и с помощью внедренной агентуры. И если бы у нас появились какие-либо сведения на этот счет, мы бы сразу передали их следствию».
Руководящий следствием по этому делу обер-прокурор Пассау Хельмут Вальх, «сохраняя лицо», заявил в связи со сказанным Фроммом: «Да, мы действительно в первую очередь отрабатывали версию ультраправых. Но одновременно работали и по другим направлениям».
И тут Вальх сделал примечательную оговорку. Рассказывая журналистам об уже проделанной следствием работе, он сказал: «Огорчает молчание соседей Маннихля, которые могли бы предоставить важную информацию о покушении. Многие из них согласились дать показания только после того, как мы стали проводить второй, более прессинговый опрос».
Не будем упрекать розыск в том, что этот второй, «более прессинговый» опрос проводился лишь в воскресенье, 4 января. В любой работе случаются промашки, и следствие не исключение. Но чем объяснить такую закрытость соседей потерпевшего? Страхом вперед возможной местью неонацистов? (Фромм тогда еще не сделал своего заявления.) Нежеланием сотрудничать с полицией? Или какими-то иными причинами? Уж не теми ли, о которых сообщалось в статье «Иностранцы, евреи и велосипедисты» ( «РБ» № 49/2008): «Каждый шестой немец разделяет агрессивно-националистические идеи».
Не тут ли собака зарыта? Да, в Пассау состоялась тысячная контрдемонстрация левых сил. Но жителей в городе более 50 тыс. человек, а с прилегающим регионом - 1 млн.200 тыс. И что такое тысяча контрдемонстрантов на этом фоне? Не отсюда ли появляется уверенность Вуттке в том, что никто не способен пресечь деятельность неонацистов?