Возвращение «Сумеречной зоны»

Вот уж действительно, свежо предание, а верится с трудом! Я приехал в Америку в допотопную эпоху, когда не было никаких видеоплейеров – ни с кассетами, ни тем более – с дисками. А потому мне ничего не оставалось, как просиживать день и ночь перед телевизором два раза в году – в День независимости и под Новый год, когда с небольшими перерывами на коммерческую рекламу шел этот 26-часовой телемарафон «The Twilight Zone» - классика шестидесятых. И то сказать, это было только избранное избранного. Судите сами: каждый эпизод –  по полчаса, всего 52 сюжета! А их было не меньше не больше, как полторы сотни, даже сверх -156! Фантастика – да, но ненаучная, а скорее  –  философско-моральная. Ну, типа моральных моралите, заимствуя этот средневековый термин. 

Конечно, есть разница: смотреть эти короткометражки еженедельно, в нормальном режиме времени, и совсем другое – шпарить их подряд в течение суток. А тогда люди спешили домой, чтобы усесться перед ящиком не просто в ожидании очередной теленовеллы, а в надежде на сюрприз.

«Жан, удиви меня!» - говорил великий Дягилев своему либреттисту Кокто. Нечто подобное говорил, но самому себе, Род Серлинг, потому как был создателем, сценаристом, режиссером и ведущим этого обалденного сериала, который шел пять сезонов кряду! 

Как бы лучше перевести его название? Если прямо, буквально, дословно - «Сумеречная зона». Я, однако, предпочел бы вольный перевод. Ну, типа «Между небом и землей». 

Этот сериал был суперпопулярным, а стал – легендарным. Вот почему все эти марафонные телепрокаты в 80-х, к которым я так прикипел, что никак не мог оторваться, как алкаш от бутылки. Регулярные съезды фанатов, а то и фанатиков этого великолепного сериала. Бесконечные и, увы, разочаровывающие римейки, верные букве, но не духу оригиналов: худо-бедно остались только выхолощенные, оскопленные сюжеты, зато начисто исчезли глубина и тонкость первоисточника. Да и разноцветье мешает, потому что изначальная версия была черно-белой. А это не просто техника, а эстетика серии, которая римейкируется теперь в цвете. Ну, в самом деле, представьте себе, скажем, фильмы Чарли Чаплина цветными...   

Куда удачнее были репродукции этого сериала: сначала –  на VHS – десятки кассет, у меня есть несколько, а потом  –  на DVD: компактный набор из 5 дисков, по диску на каждый сезон «Сумеречной зоны». 

Цена, правда, была кусачая – 300 долларов! Того стоит! Зато сейчас CBS and Image Entertainment выпустило новое издание всех 156 телеминиатюр этого уникального сериала по цене в два раза дешевле. Какой шикарный подарок  на Новый год!

А теперь представьте, кто эти фильмы не видел, а только слышал про них: получасовая киноновелла минус два рекламных перерыва, вмешательство самого Рода Серлинга и заставка с часовым маятником, бегущими стрелками часов и формулой теории относительности. На само действие остается двадцать минут с небольшим. Однако эти двадцать минут сами оказываются спрессованным временем – «сумеречным» сюжетом, помноженным на морально-философское резюме. К слову, на дисках «Сумеречная зона» воспроизведена без рекламных вставок.  

Само собой, у меня были в этой серии любимые и менее любимые сюжеты. Меньше нравились космические. Допускаю, что это субъективно. Будучи всю жизнь, как себя помню, запойным книгочеем, я не любитель ни научной, ни псевдонаучной фантастики. Оттянуться, расслабиться предпочитаю на британских детективах. Не без исключений, конечно. В том числе в «Сумеречной зоне». 

Один космический сюжет врезался в память: как преступника в наказание отправляют на далекую планету, а чтобы как-то смягчить там его пребывание, доставляют туда женщину-робота, ничем не отличающуюся от настоящей. Ну, понятно, у них роман и даже любовь, а когда истекает срок наказания, за заключенным прилетает космический корабль с одним только дополнительным местом. Чтобы убедить его, что женщина, с которой он ни в какую не хочет расстаться, всего лишь робот, пилот корабля стреляет в нее и под женской кожей обнажается железный каркас, но мы-то видим, что по лицу искусственной женщины стекает настоящая человеческая слеза. 

Или схожий, но земной сюжет с женщиной-манекеном. То есть зритель не знает, что это манекен, а видит молодую, красивую, чувственную, сентиментальную женщину, сомнамбулически бродящую по универсаму, ищущую знакомства – она сама не помнит своего манекенного прошлого, пока лифт не уносит ее ввысь на последний необозначенный на табло этаж, в отдел манекенов, которым раз в годy  полагается отпуск: побывать в человечьей коже.  

У любителей этого цикла –  свой фаворитный фильм. Недавно, в связи с выходом этой антологии на дисках, «Нью-Йорк таймс» опубликовала – в добавление к рецензии –  отзывы знаменитостей: писателей, драматургов, кинорежиссеров, композиторов, музыкантов... В том числе – дочери автора «Сумеречной зоны» писательницы Энн Серлинг. Что поразительно: ни одного совпадения в их предпочтениях,  у каждого –  свое. 

Как и у меня.иСамый шикарный фильм, на мой взгляд, про затюканного женой и работой человека, который каждый день возвращается на поезде из Нью-Йорка к себе в Уэст-Пойнт, и стоит ему прикрыть шторку на окне и закрыть глаза, как вагон пустеет, в нем появляется незнакомый кондуктор и объявляет остановку «Малберри», которой нет на этом маршруте. Поезд замедляет ход, за окном вместо мокрой зимы  – разгар лета, идиллическое время лет на сто раньше, мальчики идут с удочками и пойманными рыбками, играет привокзальный оркестр, девушки катаются на старинных велосипедах с большим передним и маленьким задним колесом – ну, чисто Аркадия. И кондуктор в старинной форме манит героя пальцем сойти на этой остановке. Но стоит ему открыть глаза – тот же мокрый снег, ворчание жены, придирки начальства. И вот, как в волшебной сказке, после третьего видения герой решает: «Следующий раз – сойду!». 

И сходит. Его приветствуют жители сказочного городка, которые, оказывается, знают его по имени, то же вечное лето, та же идиллия, та же самая прельстительная музыка, которая вдруг резко обрывается. На снегу около железнодорожного полотна лежит тело нашего героя-мечтателя, а вокруг фигуры врача, полицейского и современного кондуктора, который рассказывает, что покойник несколько раз спрашивал про станцию Малберри, которой нет и никогда не было здесь. И вот тело вдвигают в катафалк и закрывают крышку, на которой мы читаем:  МАЛБЕРРИ И СЫНОВЬЯ.  Похоронный дом 

В этой миниатюре-притче так много символических смыслов, она заставляет надолго задуматься зрителя, а потому воздержусь от комментариев, оставив читателя наедине с этим сюжетом. 

Признаться, я в затруднении определить жанр «Сумеречной зоны». Хоррор? Триллер? Или все-таки фантастика? 

Скажу про себя: это одни из самых фантастических путешествий, которые я когда-либо совершал в моей жизни – в реале или в художке, без разницы. 

Однако, при всей фантазийности эти телерассказы скорее того же рода - прошу прощения за высокие сравнения – что «Одиссея», «Гулливер», «Неведомый шедевр», «Нос» или «Роковые яйца».

Род Стерлинг со своей «Сумеречной зоной», несомненно, жанрово примыкает к этому ряду, все равно – дотягивает до шедевров или нет. Рискну сказать, что в некоторых своих запредельных сюжетах – почти дотягивает. 

Пару слов об авторе, который был, конечно же, явлением нестандартным, но ему пришлось довольно долго пробиваться в литературу.

Род Серлинг родился в 1925 году в Сиракузах, штат Нью-Йорк, во время войны был парашютистом на Тихом океане, а после, воспользовавшись льготами для военнослужащих, окончил Антиох колледж, который лично мне опосредованно знаком по весьма интеллигентному журналу «Antioch Review», в котором мы с Леной Клепиковой одно время печатались. А дальше Род Серлинг стал писать свою ни на что не похожую прозу и рассылал в редакции, откуда ему приходил, как водится, отказ за отказом. Так ему были возвращены 40 рассказов, пока не был напечатан сорок первый! 

Литературно, можно сказать, автору повезло, потому что судьбой ему был отпущен не слишком большой жизненный срок – он умер пятидесяти лет. К тому времени, правда, он уже был знаменит – благодаря сериалу «Сумеречная зона» и фильму «Планета обезьян». 

Вот он с папироской в руке появляется на экране в разгар действия, вмешиваясь в сюжет собственной киноновеллы. Не для того, чтобы объяснить ее смысл, а чтобы подсказать зрителям ее философскую и моральную подоплеку. 

Незабываемый образ!