ТВОРЧЕСТВО или САДИЗМ?

Досуг

Деревья и кусты, “обработанные” садовниками-дизайнерами, всегда вызывали у меня смешанные чувства. Когда их подстригают в форме животных или геометрических фигур, вырезают из их крон буквы, узоры и прочие художества – как деталь городского или паркового ландшафта, это, возможно, и красиво, но на душе оставляет какой-то осадок. И невольно думается: как хорошо, что Бог не создал никого сильнее и самоуправнее нас, кто пожелал бы вот так же, ради прихоти, видоизменять наш собственный облик.
Уж казалось бы, ну дерево и дерево, растет себе, как природа диктует. Им можно либо любоваться, пользуясь его тенью и плодами, либо спилить его. Ан нет. Иные энтузиасты творят с ними такое, что просто уму непостижимо. Используя пластичность и податливость молодых ветвей, они заставляют дерево в процессе роста принимать нужные им формы, выгибая арками, козырьками, завязывая морским узлом, закручивая в корзинки, колечки, сердечки, кренделя, заплетая косичкой, превращая в симметричные ажурные решетки и т.д. и т.д.
Подобный вид творчества, очень уж смахивающий на вивисекцию, получил свое название: арборскульптура (от латинского arbor - дерево). Впрочем, излишне не драматизируя, можно отнестись к этой самой арборскульптуре и просто с познавательной точки зрения, по принципу: чего только в жизни не бывает.
Пионером в данном виде “творчества” считают жителя Калифорнии Акселя Эрландсона, посвятившего “дрессировке деревьев” сорок лет своей жизни. Правда, пионером он может быть разве что для Америки, поскольку подобным образом люди периодически развлекались еще в древности.
Axel Erlandson родился в 1884 году, в семье шведских иммигрантов, в Канаде, где прожил полжизни, выращивая бобовые и зерновые культуры на собственном поле. А в свободное от работы время, в порядке хобби, экспериментировал с садовыми деревьями, создавая из их ветвей и стволов замысловатые узоры и композиции. Продолжая расти, деревья срастались корой, ветвями, стволами в заранее запрограммированных “позах” и конфигурациях, и уже начинало казаться, что такими их создала сама природа, поскольку во вмешательство человека просто не верилось. Особенно привлекало к себе внимание его “четырехногое дерево”. Он изогнул четыре дерева под прямым углом, срастив их вершинами. Получилось что-то вроде кубообразной арки, под которой Аксель любил фотографироваться.
Жена и дочь, наблюдая за творчеством Акселя и восхищаясь достигнутыми результатами, в один прекрасный день решили, что люди должны видеть такое чудо. А увидев, заплатить за полученное удовольствие. Иными словами, у них зародилась идея превратить хобби их мужа и отца в бизнес – в цирк, в аттракцион, и извлекать из него выгоду. Акселю идея понравилась, он тут же придумал название коллекции своих живых творений – “Цирк деревьев” (Tree Circus). Решая, куда с этой коллекцией податься, на семейном совете пришли к общему мнению, что в Штатах, как нигде, люди падки на зрелища, главное, чтобы оно само бросалось им в глаза.
Конкретный выбор остановили на Калифорнии. Аксель купил дом и участок земли в Долине Санта-Клара, вплотную примыкавший к основной трассе. И в 1945 году семья перебралась из Канады в США. Они нашли возможности и средства выкорчевать и перевезти с собой уникальные зеленые творения. Мутанты послушно прижились на калифорнийской земле. И действительно приносили семье неплохую прибыль. Подумать только! – восклицали пораженные зрители. – Оказывается, с деревом можно делать что угодно, и оно тебя слушается. На расспросы, как ему такое удается, хозяин обычно скромно отвечал: “Я просто попросил их об этом”.
Аксель Эрландсон заведовал своим цирком, выращивая попутно все новые и новые экспонаты, вплоть до 1963 года, а потом как-то разом одряхлел и умер. На смену Эрландсонам пришли Ларри и Пегги Томпсоны, ставшие новыми хозяевами этого то ли парка, то ли шоу, то ли экспозиции, привнеся свои новшества. Между диковинными модифицированными деревьями они расставили скульптурные изображения динозавров, сотканных из стекловолокна, а название Tree Circus поменяли на Lost World. Только вот Ларри вскоре умер, и Пегги пришлось с “Затерянным миром” распрощаться.
Поскольку век у деревьев намного длиннее, чем у человека, древесные мутанты пережили своего создателя-мучителя и всех последующих хозяев, основательно заматерев в своих непривычных формах.
Однако на парк с уникальными уродцами новых покупателей не находилось. В конце концов участок забрали под коммерческое развитие района. Власти, не зная, что делать со странными деревьями, уже решили было пустить их под бульдозер. В 1985-м живую коллекцию спас владелец сети продуктовых магазинов Nob Hill Foods. Майкл Бонфанте купил деревья-скульптуры и перевез их к себе, в калифорнийский город Гилроу. Он как раз собирался открыть детский парк аттракционов, “Сады Гилроу”, и 24 живые скульптуры стали его достойным украшением. Парк этот открыт и сегодня, и диковинные мутанты, достигшие уже огромных размеров, неизменно привлекают к себе всеобщее внимание. Среди них и “четырехногое дерево”Акселя, похожее на гигантского паука из триллера, и дерево-решетка – ажурное и полое внутри с пучками зелени на макушке, по которому, как по шведской стенке, с наслаждением карабкаются дети.
Одно из деревьев коллекции украшает Художественный музей Балтимора в Мэриленде, другое – Музей истории искусств Санта-Круза в Калифорнии. Но многие, лишившись ухода, просто погибли.
 Хотя творец-самоучка давно уже отбыл в мир иной, сама идея, запущенная им в обиход, не умерла. Ее подхватили и активно используют отдельные энтузиасты – продолжатели дела Эрландсона, причем каждый вносил что-то новое, свое. Один вырастил беседку с густой зеленой крышей в форме пирамиды и ажурными колоннами из сплетенных ромбиками, намертво сросшихся ветвей. Другой специализируется на растущих живых креслах, крона которых служит естественным зонтиком от дождя и солнца, третий изгибает стволы и ветки в замысловатые и очень эффектные орнаменты, полируя их до блеска, но оставляя живыми. Четвертый заставляет деревья принимать человеческий облик, варьируя позы. Самый известный среди арборскульпторов Ричард Римс, создающий из стволов и ветвей деревьев подлинные произведения искусства. Его кредо: “Представь себе мир, в котором ты хотел бы жить, и сотвори его сам”.
А Митчелл Иоахим, Лара Греден и Хавьер Арбона из Массачусетского технологического института (MIT) пошли еще дальше. На основе методики Акселя Эрландсона они создали небольшой сельский домик из живых, не срубленных деревьев. Их научно обоснованный проект Fab Tree Hab, что примерно означает “Дерево-дом”, получивший уже широкую огласку, был номинирован на престижную всемирную премию в области дизайна – INDEX 2005 (присвоение премии и церемония награждения проходит в Копенгагене, раз в 4 года).
Очередные утописты призывают общество отказаться от домов, построенных “из бездушной мертвой древесины”, и начать выращивать себе дома-сады, обвитые, скажем, виноградниками. Представьте себе целый квартал, говорят они, построенный из живых фруктовых деревьев, которые являются одновременно основой для структуры здания вместо промышленных материалов и к тому же способны вас прокормить. Этакие съедобные дома.
Представила. Просыпаешься утром в таком доме, а тебе прямо в рот свешивается живописная гроздь винограда или сочный персик – готовый завтрак, не вставая с постели. Кайф! Правда, авторы проекта не учитывают (или умалчивают), что вместе с фруктами (да и без них) в таком доме-шалаше обязательно поселятся пчелы, осы, муравьи, жуки, пауки, белки и прочая живность.
А вольные творцы, застрявшие где-то между наукой и природой, уже подводят под идею Fab Tree Hab теоретическую базу и концепции, манипулируя такими звонкими словечками, как эволюционный дизайн, генетическая модификация, экоцентризм или антропоцентрические доктрины. Концепция Fab Tree Hab, с умным видом словоблудствуют они, нацелена не только на то, чтобы обеспечить здоровую биологическую обстановку обществу, но и должна сделать свой вклад в положительное изменение качества жизни каждого человека. Или вот такой, совсем уж маразматический перл: “Проект Fab Tree Hab преследует цель защитить и оградить экосистему как источник экологической устойчивости антропогенной среды, ведет к сохранению структуры дерева на макроуровне, а следовательно, живая форма рассматривается как суперструктура.”
Возможно, не стоило бы вообще затрагивать эту явно нежизнеспособную и спорную затею, если бы не экзотические формы, которые может принимать дерево по указке и под давлением человека. На них действительно стоит взглянуть хотя бы из любопытства.