Вера, Надежда и Идея

Продолжение. Начало - в предыдущем номере

Знаете, чем старше становишься, тем сложнее с кем-то ужиться. Да что там ужиться – элементарно подружиться! Я вот с возрастом стала очень избирательна в общении. Конечно, могу с кем-то поприятельствовать, но так, чтобы стать настоящими подругами...  Думаю, не я одна такая – у многих самые лучшие друзья исключительно те, с кем они сошлись в юности и молодости. Бог его знает почему оно так, но оно так. 

Да, я сказала Наде, что она может остановиться в моем доме – не могла же я, в самоме деле, ей отказать. Но в душе моей, между тем, царило смятение. Утром я люблю полежать в тишине, а Надежда – жаворонок, больше того, к делам она предпочитает приступать с утра. Я люблю по вечерам сидеть в полумраке около лампы, а в ее доме всегда иллюминация – свет горит даже в комнатах на втором этаже. 

Но дело даже и не в этом, а в моих вредных привычках. Я много лет тщательно скрываю их от посторонних, потому что стесняюсь. Например, я люблю читать за едой и не делаю это при других, потому что считаю эту привычку плохой и, главное, мужской. Ведь так в свое время делал мой отец, и - никогда мама, а потому в моих глазах книжка, лежащая около тарелки, всегда выглядит как проявление исключительно мужского характера. Я всегда забываю закрывать двери и дверцы. После каждого моего визита на кухню она выглядит ужасно – как будто третья мировая уже началась, и кто-то в спешке собирал продукты для эвакуации. Я ненавижу грязную посуду также сильно, как сам процесс мытья. Конечно, у меня есть домработница, но она не живет со мной целыми сутками и семь дней в неделю. А это означает, что иногда в моей раковине скапливается некоторое количество тарелок и чашек, что плохо характеризует меня как хозяйку дома. И etc, etc, etc...  

Но мои страхи оказались напрасными. Надя оказалась идеальной соседкой. Для начала она читала за едой. 

- Прости, пожалуйста, ненавижу себя за это, но сделать ничего уже нельзя, эта привычка у меня в крови, - обратилась она ко мне за завтраком, раскрывая свежую газету. – Как бы не советовали врачи, что за едой надо думать только о еде и тщательно жевать – я не могу. 

Я молча села напротив и открыла свежий журнал «National Geographic». Говорить мы начали только тогда, когда хлопья с молоком и омлет были съедены, и пришла пора чая – горячего, душистого, с медом, лимоном и свежим печеньем в придачу.  

- Послушай, у меня к тебе просьба, - обратилась ко мне раскрасневшаяся от чая Надежда, наливая себе вторую чашку. - Ты видела один из приступов Виктории. Для меня это очень важно. Пожалуйста, посиди сейчас, подумай, вспомни все, даже самые маленькие подробности этого дня, а потом расскажи мне. Да, когда будешь вспоминать, возьми, пожалуйста, ручку и листок, чтобы ничего не упустить! 

- Ты знаешь, - ответила я. - За свою жизнь я, конечно видела немало сумасшедших, но вот такой приступ - впервые...


Поэтому я запомнила его до мелочей! И могу рассказать хоть сейчас, но сначала пообещай мне – если вдруг ты услышишь какое-то несовпадение в моем рассказе, укажи мне на него сразу. Иначе это будет несправедливо – ты живешь со мной, а узнаю я все потом, на заседании,  вместе со всеми!

Надежда засмеялась своим фирменным смехом – звонким и переливчатым. 

- Хорошо, хорошо, моя ревнивая подруга, я расскажу тебе все до заседания. 

- Передай мне, пожалуйста, еще малинового варенья.  Спасибо. А теперь слушай. 

Ты знаешь, дом Виктории находится прямо напротив моего, как бы по диагонали. Но я никогда особо ее раньше около дома не видела, я имею в виду – мы живем каждая своей жизнью, встречаемся на заседаниях или случайно на улице... А тут сын решил построить мне беседку. И пригласил дизайнера – очень милую даму, которая, по-моему, не совсем профессиональна в своем деле...

Надежда засмеялась.

- Только ты можешь сделать комплимент так, что жить не захочется!

- Надя, я объективна. Она осмотрела весь  мой задний двор и сказала, что по фэн-шую там сделано все не очень хорошо, но можно, мол, исправить ситуацию, а потом беседку поставим наискосок от дома и напротив дороги! Я была против – все-таки это мой дом, но тут прибежала моя невестка, сказала, что, если мне не будет комфортно находиться в этой беседке, мы все исправим... В общем, непонятно как, но я согласилась поставить беседку около дороги!

- Ну и? 

- Ну, беседка, честно сказать, чудо... Но не в этом же дело...

Надя опять засмеялась.

- Идея, это ты чудо! А невестке передай, что лучшего наблюдательного пункта и не придумаешь!

- Да-да, только теперь и смотрю – кто к кому пошел, кто и что и куда понес... Вязать стала медленнее! Но - про Викторию.
Это случилось в начале августа – то ли первая суббота, то ли первое воскресенье... Помню, что в тот день было очень жарко. А я все равно вышла вязать на улицу, беседка моя стоит в тенечке, да у меня там и вентилятор есть на такие случаи. 

- Время? 

- Это случилось между двумя и тремя часами дня. Я вязала, неожиданно заработала газонокосилка, я посмотрела на дом Виктории. Она копалась в своих цветах, ее младший сын Майкл сидел в кресле-качалке с газетой...

- Майкл? 

- Да-да, именно он! Мы на заседании тоже были все поражены, когда она нам сообщила, что он приехал погостить!

Тут надо сделать отступление. Майкл Эль-Мауля – это младший сын Виктории, любимый и непутевый. Сегодня ему чуть за тридцать. Лет в семнадцать он пристрастился к кокаину. Чуть позже стал употреблять успокоительные. Смесь будоражащего наркотика и валиума сделали из Майкла не то чтобы инвалида, но точно неполноценного человека – двухметровый красавец мог неожиданно упасть на землю и забиться в судорожном припадке. Такое могло с ним случиться в любое время и в любом месте, пару раз это произошло, когда он вел машину. Однажды,  увидев такой припадок, я стала еще осмотрительнее на дорогах, и теперь всегда помню, что в какой-то машине рядом за рулем может находиться такой вот Майкл...

Кокаин поссорил младшего сына со всей семьей, Майкл считал, что все должны были ему помогать, ведь он в беде, он зависим от наркотиков, при этом он не делал ничего, чтобы избавиться от своей зависимости. В августе прошлого года, перед тем, как Виктория неожиданно для всех сошла с ума, ее младший сын также неожиданно появился в отчем доме. Он попытался помириться со старшими братьями, не употреблял кокаин, иногда возился с племянниками во дворе и даже привез познакомиться свою дочку – младший Эль-Муаля пару лет назад быстро женился, стал отцом очаровательной девочки, а потом также быстро развелся. Скорее всего, жена бросила его, когда поняла, что кокаин для Майкла важнее всего на свете, но мы могли только гадать – сама Виктория никогда не видела свою младшую невестку, ее сын не посчитал нужным знакомить мать и жену, поэтому она не знала ни подробностей женитьбы, ни подробностей развода.

- Да, - вновь повторила я. – Майкл сидел в кресле-качалке. Недалеко в гамаке спал Лукас, помнишь его? 

- Конечно, - весело отозвалась Надежда. – Внук Виктории, которого я уличила как-то в воровсте. Как он? 

- Прекрасный мальчик! Хорошо учится, занимается плаванием и еще какой-то борьбой – я не сильна в них. Да, и совсем не ворует. 

- Вот и славно! Урок пошел на пользу. 

- Да уж. Так вот, заработала газонокосилка и я посмотрела на задний двор Виктории. Эрнесто – помощник по хозяйству – косил траву, Виктория копалась в цветах, Майкл сидел в кресле-качалке, а Лукас спал в гамаке. Идеальная картина – три поколения в мире и покое. Потом Эрнесто перестал косить и взял в руки шланг. Я это увидела, потому что когда, наконец, он выключил газонокосилку, я опять посмотрела на дом Виктории. А потом ... потом Виктория стала кричать: «О, господи, кровь, кровь, кровь!!! Мои руки в крови, мои руки в крови!» Она кричала так страшно, что у меня сразу подскочило давление. Но ты знаешь, я всегда держу лекарство под рукой. Я сунула таблетку в рот и побежала туда. Когда я прибежала, Виктория лежала на земле, руки ее были мокрые и чистые, рядом сидел расстроенный Лукас и растерянный Майкл, Эрнесто тоже выглядел потерянным. Очень сильно пахло нашатырным спиртом. 

Я когда это все увидела, тоже очень захотела его понюхать, но Майкл сказал, что такого спирта у них никогда не было, откуда запах - он не знает, и маме они ничего нюхать не давали. Эрнесто рассказал мне, что Виктория положила грабли и взяла лейку в руки, а потом вдруг стала кричать, что у нее на руках кровь, но никакой крови в помине не было. Он пытался ее успокоить, облил ей руки из шланга водой, руки оказались целыми – ни одной царапины, нигде ни следа кровинки. 

- Прости, что перебиваю, а Майкл был рядом с матерью в это время? Он это все видел? – уточнила Надежда. 

- Нет, он только слышал. Он был в доме, выскочил оттуда на крики, пытался успокоить мать, но она твердила как ненормальная, что ее руки в крови. Я тогда подумала – возраст, жара, напекло человеку голову. Но вечером история повторилась... 

- И ты опять видела это?

- Нет. Это было в доме, мне Виктория потом рассказала. Эрнесто что-то делал по хозяйству и вдруг она увидела кровь на его руках, и опять стала кричать: «Руки в крови, руки в крови!» Майкл был рядом, он успокоил ее, сделал ей мятный чай. После этого наша Вера, доктор, ну ты помнишь Веру, сказала ей – езжай-ка в госпиталь на пару деньков. Ведь, как оказалось, Виктория видела кровь и до этих двух случаев тоже – в самый первый раз она включила воду в ванной и обнаружила кровь на ручке крана, подумала, что поранила руку, смыла кровь и стала искать рану, но не нашла. А один раз увидела, что, пардон, в унитазе плавает какой-то мусор, решила смыть – ты же знаешь, что она фанат чистоты и порядка. Нажала кнопку спуска и в унитазе появилась кровь! Потом был сад... в общем, она поняла, что у нее проблемы.

- Она звонила мне, - задумчиво произнесла Надя. – Мы с ней подробно обо всем поговорили, после чего я и посоветовала ей: переезжай в санаторий и жди моих дальнейших указаний. Ведь ей не показалось, Идея, она действительно видела кровь. Кто-то сводит ее с ума. Планомерно и рассчетливо. Вопрос: кто и зачем?   

 

Часть 2. Вы плохо подготовились к преступлению!

- Она видела кровь? Но как такое возможно? Откуда она могла взяться, если никто не поранился? – я буквально засыпала Надю вопросами.

- Подожди. Я обещала сообщить тебе подробности первой, и я сообщу, не переживай. Но ты подумай сама – тебя не смутил запах нашатыря, когда ты увидела Викторию без сознания на земле в саду? Учти, что в тот день Виктория не использовала никаких удобрений, она только поливала и прореживала. 

- Я не знаю...

- Хорошо. А скажи мне еще, пожалуйста, был ли около Виктории, когда она лежала на земле, какой-то источник тепла? Что-то очень горячее? 

- Звучит так, что ты заранее знаешь ответ... Да, был! У нее как раз в этом месте под углом стоит лист оцинкованного железа, потому что там растут какие-то специальные цветы и этот лист то ли отражает солнце, то ли наоборот направляет лучи куда-то... в общем, он всегда очень горячий, об него обжечься можно. 

- Хорошо... слушай, а что ты знаешь об этом Эрнесто? 

- Ну в общем-то немного. Он приехал из Бразилии несколько лет назад. И он хороший малый: немногословный, трудолюбивый, терпеливый. Очень терпеливый. Он, например, помог Лукасу выучить испанский язык. Занимался и разговаривал с ним каждый день!  

- Испанский? Ты уверена? 

- Ну да, это же родной язык Эрнесто, он разговаривал с внуком Виктории на этом языке, объяснил ему грамматику и фонетку и  –  вуя-ля! Ребенок теперь тоже говорит на испанском.  

- Идея, я не могу пока раскрыть тебе все карты. Мне надо еще кое-что проверить. Но одно могу сказать точно – Виктория не сумасшедшая, а Эрнесто что-то от нас скрывает. 

Какие факты навели Надежду на эти мысли?

Ответ - в тексте.

 

Продолжение в следующем номере