Дело Ц: торжество правосудия

С пощечиной на щеке

Ничего удивительного, что в субботу ровно в 10 часов вечера главные телестанции страны – ABC, NBC и CBS  - прервали свои регулярные программы ради экстренного выпуска новостей. В конце концов, дело 29-летнего общественного патрульщика Джорджа Циммермана, застрелившего 17-летнего Трейвона Мартина, было полтора года сенсацией, ажиотаж сверх головы, Америка раскололась во мнениях, страна ждала вердикта, затаив дыхание - кто на чьей стороне, а кто и просто из спортивного интереса. Как заявил один вуайерист, затесавшийся в ряды демонстрантов перед зданием суда во флоридском городе Санфорде: «Я – нейтрал и стою здесь из чистого любопытства». 

Удивительно, однако, другое: хотя обычно в таких чрезвычайных случаях на экране перед страной появляются главные анкермены, на этот раз мы не увидели ни Скотта Пелли, ни Брайена Уильямса, ни Дайен Сойер. 

В чем дело? Почему эти супержурналисты - в нарушение неписанного телеэтикета - манкировали таким общенациональным ЧП? 

Мнения расходятся. Одни считают, то их появление было бы оскорблением телеаудитории, которую они дезинформировали, другие – что предсказуемый вердикт был не только поражением прокуроров, но и фиаско для всей (почти) журналисткой братии, которая, фильтруя факты, однозначно взяла сторону жертвы, вынесла Джорджу Циммерману приговор задолго до вердикта жюри и стала застрельщиком и подстрекателем травли подсудимого, но еще не осужденного.

Что для  возбужденной, вздрюченной толпы нет презумпции невиновности – нормалек, зато непростительно журналистам и юридическим телеконсультантам типа голубоглазого Дана Абрамса, который – вот именно! – на голубом глазу предсказывал, что Циммерману век свободы не видать, пользуясь тюремным жаргоном.

Пренебречь этим основополагающим принципом мировой юрисдикции, мягко говоря, непрофессионально, а потому появляться на экране в день оглашения оправдательного вердикта вопреки их предсказаниям и, хуже того, суфлерским подсказкам – все равно, что с прилюдной пощечиной на щеке.

 

Подросток или юноша?

Собственно, кампания против Джорджа Циммермана началась еще до предъявления ему обвинения: больше месяца после происшедшего он гулял на воле, потому как полиция после расследования приняла его версию, что он действовал в целях самозащиты, пока под давлением общественного мнения Джордж Циммерман не был арестован. 

Чем объясняется эта шестинедельная заминка? Вряд ли все-таки тем, что кое-кто вздрогнул, услышав его подозрительную фамилию и даже припомнив, что так же звучала настоящая фамилия прославленного Боба Дилана. Однако мгновенно проведенное «Вашингтон пост» генеалогическое расследование показало, что полубелый-полулатинос Джордж Циммерман мог бы сказать словами нашего поэта, что «еврейской крови нет в крови моей», а такая фамилия досталась ему от папы-юриста, по происхождению немца. Успокоившись на этот счет, СМИ вместе с черными гражданскими активистами типа пасторов Джесси Джексона и Эла Шарптона начали крестовый поход против Джорджа Циммермана, обвинив его в убийстве чернокожего юноши на расовой почве. Демонстрация в Санфорде весной прошлого года зашкаливала аж за 25 тысяч. 

Здесь, по-видимому, требуется оговорка. Трейвона Мартина американские СМИ называют teenager, а журналисты-русскоязыки, включая меня, – подросток, парень, пацан,  а то и мальчик, что не совсем грамотно. Трейвону было 17 лет, а, согласно словарям, «после достижения зрелости (13-15 лет) мальчика называют юношей». Точно также растиражированный снимок улыбающегося Трейвона сделан давно, за несколько лет до его убийства, когда он был подростком. Прошу прощения, но того же пиарного свойства кулек конфет, который был в руке жертвы – трогательно, конечно, но не имеет никакого отношения к судебному разбирательству. Как и противоположные, со знаком минус биофакты – та же, к примеру, марихуана, которую употреблял юноша. Всё это типа «характеристики с места работы» на нашей географической родине.

Такого рода спекуляции в ту или другую сторону не имеют никакой юридической ценности. Верховенство, примат закона над эмоциями, над мщением, возмездием или милосердием, даже над справедливостью и моралью. На этом я настаиваю.   

Вот почему лично для меня ничего неожиданного в оправдательном вердикте не было. Наоборот, я бы очень удивился, если бы суд нашел Джорджа Циммермана виновным. О чем читатель мог легко догадаться по моей предыдущей статье три недели в “РБ”. Признание Джорджа Циммермана невиновным означает, что его вина юридически не доказана, а не то, что он не виноват в смерти черного юноши или что этот юноша заслужил смерти за предполагаемое нападение на добровольца-патрульного. 

 

Утопающий хватается за соломинку

Можно до хрипоты спорить, чей голос звал на помощь, кто был в предшествовавшей убийству драке сверху – я склоняюсь к аргументам Марка О’Мары и Дона Уэста, адвокатов обвиняемого, которые провели прекрасную работу, чтобы убедить жюри в верности изначальной версии подзащитного - что он вынужден был действовать в рамках самозащиты. Думаю, члены жюри тоже приняли эту версию. А, главное, что оказалась недоказанной версия обвинения о злонамеренном, без повода, расово мотивированном убийстве второй степени, тогда как Джордж Циммерман утверждал, что не виноват ни в чем, кроме защиты своей жизни, и его выстрел был ultima ratio – последним доводом, крайней, вынужденной мерой.

А что если в самом деле так, и Циммерман не лгал, утверждая, что вопрос для него стоял – жизнь или смерть, и если бы он не убил Мартина, то Мартин убил бы его, будучи на порядок сильнее и ловчее? Представим теперь суд над Мартином...

Возникают и другие гипотетические вопросы: а что, если бы убитый был белым, а Циммерман, наоборот – черным? А если оба были черными – дружинник и юноша? Или оба белыми?

Убежден, никаких волнений, никаких демонстраций, никакого ажиотажа, никаких сенсаций, никаких судов.

Утопающий хватается за соломинку, вот почему в самый последний момент, в аварийном порядке, когда обвинение Циммермана в убийстве второй степени стало разваливаться на глазах у всей Америки, прокуроры подбросили на рассмотрение жюри еще один вариант - manslaughter, непредумышленное убийство, но и он был отвергнут жюри, как недоказанный и несостоятельный.

 

Высокая драма или театр абсурда?

Да, высокая драма в суде – определение верное. Одновременно театр абсурда, цирк, гротеск с элементами пародии и профанации. Как, например, адвокат О’Мара тащит цементную плиту, об которую будто бил головой патрульщика его будущая жертва. Или лежащий на судебном полу манекен, который изображает то Мартина, то Циммермана – в зависимости от того, кто его седлает и что есть силы трясет - обвинитель или защитник. В заключительной реплике Марк О’Мара поблагодарил жюри за то, что оно воспрепятствовало тому, чтобы трагедия превратилась в фарс и карикатуру (travesty), а высокий суд в позорное (disgraceful) судилище. 

Что говорить, обвинители были куда менее убедительны, чем защитники, но и то сказать им в извинение, что досталось им заведомо проигрышное дело, которого и заводить не стоило, если бы не давление общественного мнения. Хотя стоп -  зависит опять-таки от того, как посмотреть. Если судить по газетам и телевидению, по шумным демонстрациям и публичным выступлениям, то да – народ настроен против Циммермана и требует крови (увы, не только в переносном смысле). Однако в бесцензурном и политнекорректном Интернете, особенно в многоголосом чате, который не утихал все эти полтора года и буквально взорвался после оправдательного вердикта (комментов под завязку - три миллиона в первые пару часов!) симпатии были, наоборот, скорее на стороне «убийцы» - вплоть до его героизации и сбора денег в его фонд – на судебные издержки. Два противоположных лозунга: уличный, явный «Справедливость для Мартина» и интернетный, конфиденциальный «Свободу Циммерману». Как воскликнул телеведущий Дэвид Мюир: «Digital firestorm!»

Воздержусь от дальнейших комментариев.

 

Правовая нация

С другой стороны, на улицах относительно спокойно – сотни несогласных с вердиктом демонстрантов, никаких беспорядков (пока что), хотя полиция в их ожидании в Южной Флориде была приведена в состояние наивысшей боевой готовности, а призыв Барака Обамы к спокойствию оказался излишним.

«Не виноват, так не виноват», - разводя руками, сказал мне встречный афроамериканец на улице, не согласный с оправдательным вердиктом.

Это меня поразило больше всего: расколотая, хоть и не пополам, Америка проявляет себя в эти дни как правовая, юридически грамотная нация.   

 

Вот почему американцы доверили решение этих полуторалетних общенациональных дебатов жюри из шести женщин – ну впрямь как в знаменитой античной пьесе «Женщины в народном собрании». Шесть женщин - пять белых и одна латинос.

«Почему ни одного черного?» - спросила меня одна прекрасная спорщица. «А почему ни одного мужчины?» - парировал я. Большинство, однако, сходится на том, что жюри виднее, чем каждому из нас: у нас мнение, а у них – упрямые факты и кропотливая работа над фактами. Им были доступны все материалы, которые они без устали рассматривали и анализировали в течение почти 16 часов, чтобы принять разумное и взвешенное решение в соответствии с законом и правом. Пусть оно и причинило боль близким Мартина и вызвало возмущение людей, которые возненавидели Джорджа Циммермана.

Несмотря на оправдательный вердикт, его карьера окончена, ему никогда не стать, как он мечтал,  профессиональным полицейским, он теперь пария, изгой.

Ошельмованный и затравленный, он должен ныне думать о своей личной безопасности, потому что есть экстремалы, которые посылают ему угрожающие письма и готовы его убить. Теперь, когда суд снял с него вину, он имеет право получить обратно свое оружие, из которого был убит черный юноша – и намерен это сделать: оно ему сейчас нужнее, чем когда-либо. 

Одна надежда, что никто не будет убит на этот раз – ни Джордж Циммерман, ни потенциальный киллер или фанатик.