10 лет спустя

В мире

В мае 1998 года Россия подписала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Таким образом, она признала верховенство международных законов. Прошло десять лет.
“Как это ни парадоксально, даже при советском строе у простых людей было больше прав, чем сейчас”, - утверждает Тельман Гдлян. В годы горбачевской перестройки и гласности его имя гремело по стране, оно было символом борьбы с коррупцией в высших слоях партийно-советской номенклатуры. Cледователь по особо важным делам при генеральном прокуроре СССР, он вел так называемое хлопковое дело. Тельман Гдлян и его заместитель Николай Иванов во всеуслышание говорили, что из Узбекистана нити тянутся в Москву, в ЦК КПСС, в органы государственной власти. Но твердых, неоспоримых доказательств не предъявили, не получилось. Посадили, да и то не надолго, лишь инструктора ЦК. Хотя было очевидно, что среднеазиатские ханы не могли действовать без покровительства больших московских боссов.
Сейчас Тельман Гдлян - президент Всероссийского фонда защиты прав человека. Он считает, что даже в советские времена рядовой гражданин все же имел защиту от произвола, а ныне... “Тварь дрожащая, не имеющая права, - говорит Гдлян. - Взять нашу нынешнюю судебную систему: я и врагу не пожелаю, чтобы он пошел по прокуратурам, судам и милиции... Там очень много бандитского отребья, которое не защищает простого человека, а отбирает у него последние остатки понятия о праве. Сегодня господствует право тех, у кого есть мешки с деньгами”.
Гдляну возражает знаменитая правозащитница, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева: “За те 10 лет, в течение которых Россия участвует в Евроконвенции по правам человека, конечно же очень многое в нашей стране изменилось в лучшую сторону. Теперь люди стали понимать, что у них есть права. Те же 10 лет назад лишь единицы обращались в суд, потому что это было просто не принято: мол, что я - сутяжник, что ли? А сейчас подобное странно вспоминать. Люди вообще не знали, есть ли у нас правозащитники. В 1998 году их и правда было очень мало, а сейчас все понимают, что в России имеются правозащитные организации, и знают, что они делают”.

Они правы оба. И Гдлян, и Алексеева.
Рядовой гражданин беззащитен и беспомощен. Больше всего он боится вовсе не бандитов, а представителей государственных органов. Произвол милиции, прокуратур, судов, военных структур стал нормой жизни. В советские времена хоть какая-то управа на них, но была.
С другой стороны, тогда само выражение “права человека” употреблялось только диссидентами, считалось крамольным, и если попадало на страницы газет, то лишь в кавычках или с приложением: так называемые права человека. Во сне не могло присниться, чтобы советские люди обращались в Европейский суд. Они и в Москву-то, в Верховный Совет или в ЦК КПСС отправляли жалобы, пользуясь оказией. Просили знакомых, едущих в столицу нашей Родины, опустить конверт там: опасались, что почта перехватывается, были тому подтверждения. О заключенных и говорить не приходится. Никакой сюрреалист не мог представить зека, посылающего “маляву” на рассмотрение в Страсбург...
Между тем недавно оттуда пришло сообщение: Европейский суд постановил выплатить семерым российским заключенным по 10 тысяч евро из государственной казны. Дело началось в апреле 2001 года. Никаких чрезвычайных событий в Чепецкой колонии, Пермская область, не было, только “плановые мероприятия”. Приехал отряд спецназа “Варяг” - и в течение трех дней чинил расправу. Заключенных избивали, издевались над ними. По жалобам 160 человек прокуратура возбудила уголовное дело. Но вскоре закрыла. Потому что спецназовцы были в масках, опознать их невозможно, стало быть, и судить некого. Семь зеков - Михаил Дедовский, Александр Матросов, Станислав Бухман, Виктор Видин, Игорь Колпаков, Дмитрий Горохов и Алексей Пазлеев - не смирились и написали в Страсбург. 15 мая Европейский суд вынес решение.
В тот же день, 15 мая, Европейский суд приступил к рассмотрению жалобы двенадцати российских военных. Случаи по нашим меркам заурядные, связанные с ветеранами Чеченской войны. К примеру, Алексей Балагуров получил множественные ранения в голову, стал инвалидом. Ему полагалось 50 тысяч рублей компенсационных выплат. Он не мог добиться их 4 года, прошел все инстанции. После чего и обратился в Страсбург.
Если уж заключенные и военные не боятся и апеллируют к международным законам, то нельзя не согласиться с Людмилой Алексеевой: многое изменилось за 10 лет. В то же время Европейский суд стал лакмусовой бумажкой, точно определяющей состояние правоохранительной системы в нашей стране. Более четверти (26 процентов) от общего числа всех дел, разбираемых в Страсбурге, - российские. Румынских – 10 процентов, украинских – 7, польских – 4 процента.
С каждым годом поток жалоб из России нарастает. Больше становится произвола в стране, отечественная правоохранительная система несостоятельна, граждане не верят, что она их защитит. Соответственно всё больше узнают о европейском правосудии и всё больше уповают на него. Потому слова нового президента о пребывании нашего народа в правовом нигилизме тоже следует принимать с оговорками - в нигилизме по отношению к нашему правосудию. Виновата в этом прежде всего сама власть. Для нее правозащитные организации и адвокаты - досадное и непонятно почему разрешенное недоразумение. В последний день своего президентства В.В.Путин внес в Госдуму законопроект об ограничении прав и возможностей адвокатов. Предлагается упразднить адвокатскую неприкосновенность, допрашивать адвоката по любым вопросам, связанным с защитой клиентских интересов, разрешить чиновникам обращаться в суд с заявлением о прекращении адвокатского статуса. В 2006 году Государственная дума рассматривала схожий проект. И отвергла под давлением адвокатского сообщества. Удастся ли новая попытка?
Показательно, что в конференции, посвященной 10-летию подписания Европейской конвенции, участвовал только председатель Верховного суда Вячеслав Лебедев. Главы Высшего арбитражного и Конституционного (КС) судов, министр юстиции, Генеральный прокурор, председатель Счетной палаты и даже директор Федеральной службы исполнения наказаний не пришли. Российская власть на генетическом уровне воспринимает Европейский суд по правам человека как вражеский, как ошибку ельцинских времен.
Однако обратного хода нет и быть не может.
Москва