Литература современной России - Terra incоgnita для Германии, и не только

Культура

Ежегодно в середине марта в Лейпциге проходит книжная ярмарка, заслуженно пользующаяся репутацией одного из крупнейших книжных форумов планеты. Традиционно она проводится совместно с весенним литературным фестивалем «Лейпцигские чтения», собирающим десятки тысяч любителей художественного слова. Для книгоиздательской же отрасли ярмарка важна еще и тем, что задает импульс всему книжному рынку, являясь первой в году площадкой для представления новинок литературы.

История Лейпцигской книжной ярмарки восходит к первой половине XVII века. Уже в 1632 году по числу представленных книг она впервые превзошла Франкфуртскую. Превосходство это достигло апогея в XVIII веке и удерживалось до наступления ХХ. Однако Первая, а затем и Вторая мировая война проблемы книжного дела отодвинули на задний план. С образованием ГДР Лейпцигская ярмарка стала витриной социалистической индустрии. В ее рамках возобновилось и проведение книжных ярмарок, привлекавших десятки тысяч друзей книги из многих стран и ставших важным местом встреч читателей, издателей и книготорговцев обеих частей разделенной Германии. С объединением страны в 1990 году Лейпцигская книжная ярмарка заняла свою нишу: в отличие от Франкфуртской, ориентированной прежде всего на бизнес-контакты, здесь основной акцент делается на встречи авторов с читателями.
Правы ли современные Кассандры?
По данным директора ярмарки Вольфганга Марцина, в нынешнем году за четыре дня работы ее посетили свыше 130 тыс. человек, что почти на 15 % больше, чем в 2007-м. Впечатляющим было и число экспонентов – 2345 из 39 стран. Посетивший ярмарку президент Германии Хорст Кёлер после двухчасового обхода павильонов сказал в заявлении для прессы: «Печально, если бы книга исчезла под натиском телевидения и интернета, но увиденное убеждает, что этого не происходит, и это радует». Радость главы государства разделили присутствовавшие при этом руководители ряда крупных немецких издательств, а также председатель биржевого союза книготорговцев Готтфрид Хоннефельдер. В состоявшейся публичной беседе с президентом он  заявил, что «книга – это главный источник информации и таковым останется в будущем, несмотря на всё, что бы о ней ни говорили современные Кассандры».
Забавно, конечно, что, предрекая книге долгую жизнь, доктор литературоведения Хоннефельдер сам выступил в роли оракула: как было им заявлено на заключительной пресс-конференции, «Лейпцигская ярмарка явилась хорошим индикатором настроений в отрасли книгоиздания. Уже со второго полугодия 2007 года лучше стали продаваться книги для детей и молодежи, что объясняется огромным успехом бестселлера «Гарри Поттер». На 2,6 % увеличился спрос на аудиокниги, на 4,2 % - на детективы и на 8,7 % - на фэнтези. В целом же беллетристика и аудиокниги занимают 29,6 % товарооборота книготорговли». Эту цитату тут же подхватили многие немецкие СМИ, преподнося ее как неоспоримый аргумент в пользу того, что молодежь стала больше читать.
Не буду спорить с цифрами: в количественном выражении, вероятно, действительно читать молодежь стала больше. А вот как быть с качеством прочитанного? Способен ли «Гарри Поттер» вкупе с детективами и фэнтези привить юношеству интерес к серьезной литературе? Сомнительный факт. Что же до аудиокниг, то уместно вспомнить февральское (2008 года) сообщение агентства DPA о выводах экспертов Европейской рабочей программы образования и развития: «В 2006 году проблемы с пониманием письменных текстов испытывали 20% немецких школьников». Но подавался сей факт как позитивный. Еще бы! Ведь, как далее отмечали эксперты, «в среднем по ЕС в 2006 году проблемы с чтением и пониманием прочитанного испытывали 24,1 % школьников в возрасте 15 лет». А в сравнении с Болгарией и Румынией,  где более 50 % опрошенных не могли четко сформулировать, о чем шла речь в прочитанном ими тексте, Германия вообще выглядит страной грамотеев! И то сказать: у нас-то не понимает прочитанного «всего» пятая часть подростков!..
На этом фоне нелепой прозвучала реплика одного из участников “круглого стола” на Лейпцигской ярмарке, посвященного проблемам детской литературы. Детский поэт из Санкт-Петербурга Михаил Яснов заявил модератору этого мероприятия - писателю и главному редактору «Литературной газеты» Юрию ПОЛЯКОВУ, что государство не должно вмешиваться в процесс создания и выпуска детской  литературы, поскольку рынок и так всё расставляет по своим местам.
«Денег дай, денег дай – эту песню каждый знает»
- Интересно получается, - мгновенно парировал Юрий Михайлович. – Когда какому-либо государству нужно обеспечить каждого своего солдата новейшей скорострельной винтовкой, то почему-то все забывают про рынок: идет жесткий бюджет, и в результате каждый солдат такую винтовку получает. Но если речь заходит о том, чтобы каждому ребенку дать качественную детскую книжку, начинаются туманные рассуждения о рынке. Ну что ж, есть писатели, воспринимающие слова «государство» и «литература» в единственном сочетании: «Государственная премия по литературе».
Раздались смех и аплодисменты, завязалась дискуссия, в итоге которой большинство - в основном издатели, в т.ч. и немецкие, - поддержало точку зрения Полякова: в такой сфере, как детская литература, рынок не должен быть определяющим.
- Юрий Михайлович, объясните: зачем, если говорить конкретно о Лейпцигской ярмарке, привозить сюда российскую литературу на русском языке? Ну было среди 130 тысяч посетителей ярмарки какое-то количество славистов – переводчиков, преподавателей и студентов. Но даже при том, что Лейпциг - город восточногерманский, а во времена ГДР русский учили со школы, насколько уж сейчас, по прошествии 18 лет после падения Стены, здесь помнят русский язык... Не целесообразней ли везти сюда произведения российских писателей в переводе на немецкий язык? Или оскудела Россия переводчиками?
- Не переводчиками Россия оскудела. Это вопрос к культурной политике нашего государства. Ведь перевод и издание литературы на иностранных языках может осилить только государство. Почему идею контрпропаганды не трансформировали в идею продвижения наших культурных ценностей – это мне непонятно. Однако такой политической воли на сегодняшний момент нет. «Литгазета» давно пишет: в России нет сформулированной культурной политики, особенно в ее, так сказать, экспортной версии. Наиболее ярко это проявляется в книгоиздательской деятельности. Лейпцигская ярмарка в очередной раз это подтвердила, как прошлой осенью то же сделала и Франкфуртская.

Пушкин – прозаик,
а поэт – Рубинштейн
Не сказать, что в книжных магазинах Германии нет переводов на немецкий язык произведений современных российских писателей. Такие книги есть. Но даже при самом поверхностном ознакомлении с их ассортиментом создается впечатление, что в сегодняшней России из всех литературных течений существуют лишь  авангард всех мастей и детектив (причем последний представлен почти исключительно жанром «иронического» дамского детектива). И совершенно отсутствует гигантский пласт современной русской литературы реалистического направления. Чем же объяснить столь тенденциозный отбор?

Живущий в Дюссельдорфе поэт, переводчик и публицист, лауреат многих немецких литературных премий Александр НИТЦБЕРГ, чье мастерство в области литературного перевода стихов выдающихся русских поэтов высоко оценивает немецкая литературная критика, так ответил на этот вопрос:

- Конечно, принимается во внимание эстетическая сторона творчества автора. Однако на первое место ставится ожидаемый коммерческий успех. А значит, чтение должно быть легким и завлекательным. Но основной акцент делается, как мне кажется, на политической составляющей. То есть какова позиция автора к российской власти, каково его отношение к Западу. На мой взгляд, в настоящее время ситуация в некоторой степени напоминает эпоху «холодной войны». Может, не в столь откровенной форме, но близко к тому. На Западе совершенно отчетливо делают ставку на тех российских литераторов, которые находятся в оппозиции к политической системе в России. И каким бы талантливым ни был писатель, но если он не отвечает такому условию, если он даже просто нейтрален к власти, то на него не обращают внимания.
И наоборот: например, российских прозаиков-авангардистов Виктора Пелевина и Владимира Сорокина преподносили немецкому читателю как представителей не просто авангарда, а именно политического авангарда.
Или взять писателя Виктора Ерофеева. Он же настоящий политический флюгер! А уж как его раскручивали! Возили не только по Германии, но и по всей Европе. В одной из крупнейших в стране газет ему предоставили вести еженедельную авторскую рубрику. Но ведь нужно расплачиваться за оказанное внимание. Вот он и пропагандирует в России какие-то размытые западные представления, которые его самого, как я думаю, совершенно не волнуют.
То же относится и к российской поэзии, которую я знаю намного лучше, чем прозу. Ведь сам я поэт и перевожу преимущественно русскую поэзию. И вижу, что современные поэты России, которых тут переводят и издают, - поэты весьма специфические. Например, недавно умерший Дмитрий Пригов и поныне здравствующий Лев  Рубинштейн.
Да, их поэзия была определенной формой авангарда, но она не являлась чем-то из ряда вон выходящим. Но на Западе их выдавали именно за уникумов. И получилось, что эти поэты, а также Геннадий Айги, ныне тоже покойный, вдруг оказались представителями всей современной русской поэзии.
Это, конечно, перебор, поскольку они представляли собой лишь некоторый сегмент русской поэзии. Но в Германии знают только их да еще немного Ольгу Седакову. Ну и, естественно, знают Иосифа Бродского: его как нобелевского лауреата обойти трудно.
- Но, наверное, знают и величайших русских поэтов XIX века – Пушкина, Лермонтова?
- Нет, Пушкина, на самом деле, не знают. Пушкина в течение последних лет, наверное, немецкому читателю представляли большей частью как прозаика – автора «Повестей Белкина». И Лермонтова тоже знают большей частью как прозаика, написавшего «Героя нашего времени».
- Но это же абсурд: предпочтение отдают не великим поэтам России, а Айги, Пригову и Рубинштейну! Чем вы можете это объяснить?
- Я не согласен с таким выводом. Ни в коей мере им не отдают предпочтения. Вопрос, скорее, в том, почему стали переводить стихи именно этих поэтов. Все дело в природе их текстов. Поэзия Пригова и Рубинштейна весьма близка к прозе и легко поддается переводу. 
- Иначе говоря, тексты подбирались, исходя из легкости их перевода?
 - В общих чертах, да.

Вместо эпилога

Не думаю, что изложенная ситуация в Германии радикально отличается от той, что сложилась в США. Во всяком случае, ознакомившись с новинками переводов современной российской литературы, предлагаемых такими крупнейшими американскими книготорговыми компаниями, как Barnes & Noble и Random House Inc., я не нашел имён Фёдора Абрамова, Василия Шукшина, Владимира Тендрякова, Василия Белова, Валентина Распутина, Владимира Крупина, Сергея Есина, не говоря уж о более молодых Петре Алёшкине или том же Юрии Полякове. Поэтому я и предлагаю данную статью вниманию читателей «Русского базара».