НАШИ ПРАЗДНИКИ

Дела житейские

Праздничная тема - самая неинтересная, бесплодная. Тут как ни старайся быть искренним, все равно просачивается натужно-фальшивая натяжка. Праздники - мишурный камуфляж, скрывающий изнанку повседневности, отнюдь не лучезарной. Праздники - мираж, нами, людьми, неутомимо изобретаемый, в соответствии с нашей от рождения заложенной установкой: всегда, постоянно чего-то ждать, как правило, в реальности неосуществимого.

Но вместе с тем, поддаваясь праздничным, в чём-то явно дикарским ритуалам, мы, пусть неосознанно, возвращаемся к истокам самого сущностного, и личного, и всечеловеческого, безоружно-доверчивого, когда готовность к подаркам не замутнена никакими подозрениями о подвохах, обманах. Только в детстве это удаётся с райской неискушенностью, увы, недолгой.

Хорошо запомнила «катастрофу», пережитую в восемь лет. Родители нас с сестрой в Новый год оставляли, куда-то уезжали. При наряженной ёлке мы с ней до звона курантов не дотягивали, засыпали. Но ранним утром, пока родители еще спали, босиком бежали узнать, что нам принёс Дед Мороз. Младшая на пять лет Катя еще верила в Деда Мороза, я - нет, но с волшебством сюрпризов пока не рассталась. И о горе! Катя восторженно вцепилась в новую куклу, а мне предназначен был мебельный кукольный гарнитур – роскошь по тем временам. Не издав ни звука, жалея родителей и презирая их за чёрствость, небрежение ко мне, молча рыдала, ощутив безмерность отчаяния от непонятности. Не заметили, самые близкие не заметили, что я другая уже, взрослею, в куклы не играю. Что мне надо - не знаю. Угадать должны были они.

С той поры у меня перед праздниками, особенно новогодними, тревожные опасения. Ведь и взрослых можно нечуткостью задеть. А воображение, чем кого можно порадовать, с годами иссякает. Ажиотажу, конечно же, поддаюсь, здесь, в США, он знаком каждому. Полоумие просто. Чем только не запасаются. На стоянках у плаз машину втиснуть негде. Гребут и гребут, как перед Концом Света.

И ну совсем некстати вспоминаю, как в СССР, еще живы были родители, в нашей по  тогдашним понятиям  обеспеченной семье, но при постоянном на все дефиците, мама мне с моим мужем поручила купить для застолья два десятка яиц. Только лишь. И мы на стареньких «Жигулях» объезжали гастрономы в дикий мороз и привезли в Переделкино пяток целых, что добыли. Все прочие лопнули. Мама, уже смертельно больная, сказала: “Молодцы, знаю, вы же старались”.

Этот привкус вины тоже застрял. Мы недостаточно тогда постарались, надо было не два, а четыре - десять часов потратить, чтобы мамину, такую простую, скромную просьбу удовлетворить. Теперь пришло осознание, что  разбиться следует в лепёшку ради торжеств, отмечаемых с теми, дороже кого нет и не будет никогда.

Ведь все наши праздники потому и чудесны, что создаются в полном, щедром слиянии с теми, кто нам важнее, чем мы сами. Я вот давно уже запамятовала, в чём лично, сама по себе нуждаюсь. И чтобы меня бы подивило. Предметно, вещественно – ничего абсолютно.

Приезд дочери, прежде из Нью-Йорка, теперь из Лондона, – да. Встреча в аэропорту. Выглядывание её в толпе пассажиров. И сопутствующее её появлению воскрешение теней, которые тоже будут всегда присутствовать вместе с нами.
Наши праздники одновременно и тризна по ушедшим. Праздник связан с надеждами, но крепится и на памятливости всего пережитого, прожитого, незабываемого. Если мы с мужем медлим, дочь поднимает бокал: за бабушку, за дедушку.

Думаю, мама простила нас с мужем в тот, её последний Новый год. Внучка компенсирует нерадивость своих родителей. Она лучше нас, мы старались сделать её лучше. Это утешает. И не только в праздники.