Сигара Фиделя Кастро

История далекая и близкая

Собираясь в Израиль, мы с женой очень тщательно отбирали те фотографии, которые намеревались взять с собой. Поэтому я очень удивился, обнаружив недавно снимок, на котором был изображен Фидель Кастро. Мне казалось, что он давно уже куда-то пропал.
Боже мой, какой он здесь молодой! Как мы тогда симпатизировали ему, этому бородачу, носившему куртку и берет, курившему сигары, и так не похожему на наших вождей! Это было... да, это было в 1963 году, когда, прилетев в Узбекистан, Кастро приехал в находившийся в сорока километрах от Ташкента поселок Ташморе.
Ташморе – это «Ташкентское море», водохранилище, в котором накапливалась вода для полива хлопковых полей. В этом поселке жили мои родители, а я находился у бабушки в Ташкенте. Городские школы всегда были лучше сельских. В Ташкенте я и видел Фиделя.
Но впервые увидел его несколькими годами ранее - в киножурнале «Новости дня» (в те времена в кинотеатрах перед каждым фильмом показывали киножурналы).
Хорошо помню этот сюжет. Камера показывает огромный город на берегу океана – Гавану. Большая площадь, полная народа. Маленький вертолет (так и хочется сказать - геликоптер) опускается прямо на площадь, и из него выходит Кастро. Он поднимается на трибуну и, как, наверно, писали тогда в газетах, начинает произносить пламенную речь. Он горячо жестикулирует (ну нисколько не похож на наших!) и часто поднимает вверх руку, сжатую в кулак. Венсеремос! Патриа о муэрто! Вива Куба!
И все такое прочее.
Чего греха таить, он был хорош. Я, помнится, учился в восьмом классе. Мы с друзьями читали фантастику, собирались идти в полярники, в крайнем случае – в кинооператоры (они тоже везде ездят), и считали, что кубинцы должны жить так, как они хотят. Собственно говоря, и Хрущев еще в то время донашивал ореол разоблачителя культа личности, и нам казалось, что к нему, хоть он старый, толстый и носит шляпу, приезжают только такие хорошие люди, как Фидель.
А потом я увидел команданте живьем. Ташкент был «городом мира и дружбы», в нем жили люди многих национальностей, что демонстрировало всему миру победу ленинской национальной политики, и туда часто прилетали зарубежные гости. Это было для нас, школьников, праздником. Не потому, что мы были так рады гостям. Просто после того, как мы, отстояв час или два, могли наконец увидеть проносящиеся мимо нас правительственные автомобили, получали возможность идти не в школу, а на все четыре стороны.
Вот в один из таких дней я и увидел живого вождя кубинской революции. Он выглядел точно так же, как в кино, и мы в течение всего дня шатались с друзьями по городу и обсуждали дела кубинской революции.
Ташкент до землетрясения 1966 года был намного интереснее, чем тот, которым он стал позже. В нем было много старых домов, и мы знали, например, в какой школе учился Вольдемар Шаландин, не вернувшийся с войны, в каком доме жила Вера Комиссаржевская, прежде, чем умереть от черной оспы. В одном из ташкентских домов жил находящийся в эвакуации Алексей Толстой, в другом – Юлиус Фучик, автор «Репортажа с петлей на шее». Но в тот день мы не занимались историческими изысканиями, а просто разговаривали. Почему Хрущев не носит берет? И курит ли Хрущев? О своих руководителях мы ничего не знали, и тем интересней нам казался молодой кубинский лидер, приехавший на родину победившего социализма перенимать наш опыт.
Но мы тогда не знали и еще кое-чего. Мы не знали, что при Сталине Хрущев вместе с другими партийными руководителями подписывал расстрельные списки. Мы не знали, какими методами Фидель Кастро строил социализм на Кубе. И даже того, что годом ранее эти два человека, Хрущев и Кастро, едва не взорвали мир, решив (как говорил наш Никита Сергеевич) «запустить ежа в штаны империалистам». Обо всем этом мы узнали позже.
Ту фотографию, с которой начал свой рассказ, я взял у своего отца. Он работал на строительстве водохранилища в поселке Ташморе и видел Фиделя Кастро, когда тот с плотины осматривал «рукотворное море» и завод, выпускавший железобетонные изделия для различных гидротехнических сооружений. Снимок сделал знакомый отца. И не только этот. В доме родителей их было много. Там Фидель был и со своей знаменитой сигарой, которую он то держал во рту, то, зажав между пальцами, оживленно ею жестикулировал. Но мне понравился именно этот снимок. Чем? Я не помню. Сейчас, задним числом, думаю, что тем контрастом, который ощущается между статичным фоном и динамичным передним планом. А Фидель, не обращая внимания ни на неподвижную свиту, ни на не знающую покоя охрану, думает о чем-то своем. Может быть, и о мировой революции.
Но это все мои догадки. Меня в тот день на Ташморе не было. Зато там присутствовали мои знакомые ребята из поселка. И один из них под большим секретом рассказал мне, что у него есть сувенир (это было тогда новое слово) от самого Фиделя Кастро. Конечно, сам Фидель ничего ему не дарил, но вот перед тем как уехать из поселка в Ташкент, Кастро сделал несколько глубоких (представляете?) затяжек своей сигарой и бросил ее на придорожный гравий. Правительственная кавалькада уехала, народ разошелся, а мой знакомый подобрал сигару. И потом показал ее мне.
Сигара как сигара, с обмусоленным концом. Ничего интересного. Но мой знакомый сказал, что будет ее хранить вечно.
Прошли годы. Изменился мир. Советского Союза больше нет, а Узбекистан идет своим путем. Я смотрел как-то на Google спутниковые снимки Ташморя. Водохранилище по-прежнему наполнено водой, а вот на месте завода железобетонных изделий, на который Фидель Кастро смотрел с плотины, видны какие-то руины.
Куба - страна, которую Кастро в молодости так хотел осчастливить, стала похожа на сигарную коробку, от которой уже давно не исходит соблазнительный тропический аромат хорошего табака. И лишь картинка на ней осталась прежней, хотя и она изрядно выцвела.
Недокуренная Фиделем Кастро сигара, возможно, до сих пор хранится у моего знакомого. А сам команданте, старый и больной, лежит в своей больничной палате. Один, без друзей. Может быть, он и вспоминает иногда свой визит в солнечный Узбекистан, когда отдыхает от диктовки статей, посредством которых он теперь общается с миром, а, может быть, и нет.
Как грустно заканчиваются некоторые биографии...