Оглушение оглуплением

Купить в Германии русскую книгу теперь проблемы не составляет. Оно и понятно: численность русскоязычной диаспоры перевалила за три миллиона! И так как у многих – во всяком случае, у людей среднего и старшего возраста - привычка читать сохранилась и здесь, то на появившийся спрос бизнес немедленно откликнулся широким предложением. На сегодняшний день в каждом, без преувеличения, городке Федеративной Республики (пусть даже и населения в нем всего тысяч десять-пятнадцать) непременно есть хотя бы один «русский» магазин, чей владелец – выходец из бывшего СССР - наряду с привычным эмигрантскому люду ассортиментом прод- и промтоваров – от рижских шпрот, банок консервированного украинского борща и водки «Русский стандарт» до чешского стекла и поздравительных открыток с 8 Марта – продает также и книги. Развита и торговля по каталогам – ею в стране занимается с десяток фирм, учрежденных осевшими здесь нашими бывшими соотечественниками. А с конца 1990-х годов в каждом крупном городе есть как минимум один большой книжный магазин, где, кроме изданий на немецком, имеется секция или хотя бы пара стеллажей с литературой на русском.
Тому, какая именно литература поступает в Германию из России – что в «русскую» книготорговую сеть, что в немецкую, следует  посвятить отдельную статью. А вот взяться за написание этой меня побудили два обстоятельства. Одно из них – состоявшийся при мне диалог хозяйки «русского» магазина в Ганновере с покупательницей средних лет, державшей в руках томик в ядовито-аляповатой суперобложке.
- До чего же неряшливо и безвкусно оформлена!  - раздраженно произнесла она.
– И если бы только одна эта серия! - в тон ей поддержала хозяйка. – Нынешние художники-оформители только и могут, по-моему, что оглушать и оглуплять. И ведь что удивительно: серьезные, казалось бы, люди – издатели - выпускают книги, совершенно не заботясь о качестве иллюстраций. Их, видимо, и не интересует, как сделать книгу красивой.
– Недаром же у них там в ходу выражение «пипл схавает», - проявила знание современного российского жаргона ее собеседница. – И они правы по-своему: ведь хаваем.
– Да что мы! – посетовала хозяйка. – Я вот в марте в Москве была, так там в книжных такое же продают. Видела бы ты эти книги! Даже интересные авторы отвратительно оформлены! 
Знаете, что больше всего меня впечатлило в том диалоге? Что эти женщины - а знаю я обеих: русскоязычная диаспора Ганновера не столь уж и велика, - по своему роду занятий в «прошлой жизни» были весьма далеки от проблем книгоиздания, не говоря уж об искусствоведении (хозяйка магазина – бывший заводской технолог, покупательница – служащая в стройуправлении). И, не обладая никакими специальными познаниями в области книжной графики, они безошибочно отнесли очередную поделку российского книгоиздания к вопиющей пошлятине. (Помнится, моя бабушка в таких случаях говорила: «На хорошее всякий понимает». По стилю не особо гладко, но по сути – точнее не скажешь!)
Второе обстоятельство, побудившее меня взяться за эту статью, связано с моим посещением Риги, куда пришлось слетать на прошлой неделе - всего через два дня после услышанного мной того разговора в ганноверском магазине. В Риге я тоже зашел в книжный - самый крупный в латвийской столице. Помещение огромное, двухъярусное, книг – тысячи наименований по всем отраслям человеческой деятельности. И большое пространство отведено стеллажам и столам с литературой на русском (как-никак треть населения Латвии – русскоязычные, и хоть власти их гнобят, однако бизнес есть бизнес, потому и завозят туда огромными тиражами продукцию российских издательств). Но лишь стоило мне подойти ближе к тем стеллажам и столам с выставленными и разложенными на них книжками, как тут же вспомнились слова моей ганноверской знакомой: «Оглушать и оглуплять». Чудовищные в своем уродстве обложки не только детективов и фантастики, но даже и классики, и современной российской и переводной художественной литературы видом своим оглушали, а массой своей (их там было несколько сотен наименований; такого обилия в «русских» магазинах в Германии просто не бывает) не иначе как были рассчитаны на оглупление потенциального читателя.
Вряд ли стоит разводить здесь дискуссию на тему «кому это выгодно» - Комитету ли Трехсот, называемому еще «Мировым правительством», национально озабоченному ли латышскому истеблишменту, поощряющему политику Кремля максимально «отупить» как свое население, так и десятки миллионов русскоязычного рассеяния в ближнем и дальнем зарубежье, или кому-либо еще. Но при виде всего этого кричащего торжества вульгарности и профессиональной несостоятельности мне невольно вспомнилась моя беседа на прошлогодней Франкфуртской книжной ярмарке с представителем известного российского издательского дома. Спрашиваю комсомольского разлива шатена лет 40 с небольшим (как выяснилось в разговоре, двадцатилетней давности выпускника московского гуманитарного вуза), почему у книг в их экспозиции такие неинтересные, чтобы не сказать – бездарные, обложки, при том, что, надо полагать, на ярмарку они привезли свои лучшие образцы? И услышал в ответ пространную тираду, смысл которой сводился к тому, что несчастным российским издательствам ну совершенно неоткуда взять талантливых иллюстраторов! И настолько искренне он это говорил, что, не будь я знаком с семьей моей доброй приятельницы - уже давно живущей в Германии хорошей русской писательницы Татьяны Васильевны Куштевской, чья дочь Яна востребована сегодня как книжный график в одном из лучших издательств ФРГ – Grupello Verlag, – его слова вполне можно было принять на веру.
Янина Куштевская -  выпускница Российской Академии театрального искусства. «Это потрясающе современная книжная графика, - отзывается о ее работах редактор Саша Кирхнер (есть у коренных немцев такие имена – Саша, Танья, Катя, Наташа). – Даже у нас в Германии таких художников, как она, по пальцам можно перечесть. Янина умеет изобразить обыденность, поэтически ее преобразив и наделив скрытой значимостью. Артистизм ее книжной графики, импровизация, подлинный артистократизм как способ выражения, юмор, утонченность – все это свойственно ей, человеку увлеченному и талантливому. Мы выпускаем с Яниной уже третью книгу и неизменно все критики отмечают высокий художественный уровень ее иллюстраций».
Первой книгой, иллюстрированной Яной по заказу Grupello Verlag, стала «Die Poesie der russischen Kueche» («Поэзия русской кухни») c 24 линогравюрами – яркими, веселыми, запоминающимися. Она стала в Германии самым настоящим бестселлером. А следующую книгу «Hier liegt Freund Puschkin» (немецкий перевод начала известной строфы «Здесь Пушкин погребен; он с музой молодою...»), повествующую о старинных русских кладбищах, художница оформила черно-белыми фотографиями, придающими изданию «отблеск несчастья и дыма», о котором писал Мандельштам. Третья книга, предложенная издательством Яне, находится сейчас в работе. Для нее она создала 32 рисунка тушью, а также виньетки и оформила обложку.
К чему я здесь уделил столько внимания работам Яны Куштевской? К тому, что живет и работает Яна в Москве, бывая у мамы в Германии лишь краткими наездами. И мечтает поработать с каким-нибудь российским издательством. Однако там не торопятся приглашать молодую художницу: «У нас своих полно», - подразумевается под выслушиваемыми ею вежливыми (и не очень) отказами. Возможно, что и полно, хотя, сдается, ключевым здесь является слово «свои». Вот только как у этих «своих» обстоит дело с талантом? Если судить по сказанному моим собеседником на Франкфуртской книжной, талантом там и не пахнет. Но поскольку они – «свои», то и ходит Яна (и если бы только она одна!) по московским издательствам, предлагая свои работы за сущие гроши. Но не берут, не надо. И смотрят, как на назойливую муху, которая пожужжит-пожужжит да и улетит с глаз долой.
Что ж, путь художника сложен и неисповедим был во все времена, не только в нынешние российские. Но верю: наперекор этому оглушающе-оглупляющему современному российскому китчу, который только по недоразумению называют книжной графикой, еще заявят о себе - не могут не заявить! - подлинные яркие и самобытные таланты.