На пути к небу

Если верить старинной легенде, все началось с... дырки в голове. А случилось это, ни много ни мало, тринадцать веков назад в маленьком городке Авранш на французском берегу Ла-Манша. Сюда, в Нормандию, к епископу Оберу явился во сне архангел Михаил и повелел ему возвести церковь на торчащей рядом в заливе скале Мон-Томб.
Непонятливый управитель местной епархии не сразу внял приказу спасителя Франции и заступника избранного народа Израиля. Дважды посланник неба безрезультатно посещал спящего епископа, а на третий не выдержал, да и ткнул-таки ему перстом в лоб, побудив таким образом действовать.
Очнувшись, Обер поручил монахам-каноникам построить на скале часовню, взяв за образец святилище в пещере Монте-Гаргано на юге Италии. Понятно почему: двумя веками раньше этот грот на островке прославился явлениями того же святого Михаила. А чтобы еще более умиротворить архангела, организовал доставку из Италии связанных с ним реликвий – фрагмент багряного покрова с алтаря в Монте-Гаргано и кусок мраморной плиты с отпечатком его стопы.
Вдохновившись рассказом известного пастыря и рассчитывая на защиту небесного охранителя, верующие устремились на островок, которому вскоре присвоили новое имя Мон-Сен-Мишель. Те же, кто не верит в легенды, могут убедиться в правдивости по крайней мере одной из них, посетив базилику Авранша, где до сих пор хранятся мощи святого Обера с круглой вмятиной в черепе. Впрочем, намного интереснее совершить паломничество в сам Мон-Сен-Мишель, уже давно и справедливо считающийся одним из самых удивительных мест на Земле.
Вид его поражает еще на подъезде. Среди широко распахнутой плоской, местами покрытой водой серой равнины, в которой с трудом угадывается обнажившееся морское дно, вырастает вдруг остроконечная пирамида древнего городка. Дома не различимы еще, и только венчающий островок шпиль церкви да прямоугольные очертания туманного силуэта говорят, что это не просто творение природы, но и создание рук человеческих.
Хотя природа здесь тоже постаралась на славу. Мон-Сен-Мишель стоит посреди залива Ла-Манш, в который впадают три речки, блуждающие в общем устье при каждом отливе и сливающиеся воедино во время приливов. После отступления на двадцать километров море возвращается сюда не только “галопом” – со скоростью больше 60 метров в минуту, но и поднимая уровень воды до рекордных в Европе 15 метров! И так по два раза в день.
Раньше попасть в Мон-Сен-Мишель можно было только во время отлива, причем не мешкая в пути. Летопись свидетельствует: в одном только 1318 году 12 паломников увязли в зыбучих песках, а 18 – утонули в заливе. Сейчас остров соединяет с берегом узкая дамба, но и в наше время, весной и осенью в дни религиозных праздников, связанных со святым Михаилом, бредут по отмели сотни раздевшихся по пояс паломников.
А простые туристы стекаются сюда со всего мира непрерывным потоком. Приезжают на автобусах и машинах, оставляя их у подножия горы в паркингах, администрация которых просит водителей убрать транспорт до прихода прилива. Предупреждение хоть и вызывает улыбки, действует безотказно: кому охота вплавь добираться до затопленного автомобиля?
Входят через расположенные у подножия горы ворота в крепостной стене в крохотный городок со считанными жилыми домами и множеством лавок и ресторанов, откуда по единственной, типично средневековой улочке поднимаются к трехъярусному комплексу монастырских зданий.
До второй половины Х века Сен-Мишель населяли каноники, то есть живущие среди мирян (“в миру”) священники. Несмотря на свой сан, многие из них вели “распутный образ жизни”, за что в 966 году герцог Нормандский Ричард I изгнал нечестивцев и заменил их более преданными Б-гу монахами-бенедиктинцами. Так возникло первое аббатство, и началось сооружение религиозных и гражданских построек для новых хозяев и будущих паломников.
Начиная с XI века, их число беспрестанно растет. Поговаривают даже, что
традиционные “аксессуары” паломника - посох, рог и раковина - ведут свое происхождение именно отсюда: посохом в отлив нащупывали дорогу среди пропитанных водой зыбучих песков, рогом подавали сигнал о помощи, когда путника застигали в пути прилив или туман, а удачно завершив путешествие, прикрепляли к шляпе ракушку.
Паломники шли сюда по дорогам, прозванным “путями в рай”, и нередко попадали туда досрочно, погибая от рук разбойников. Не зря знающие люди советовали: “Прежде чем отправиться в Мон-Сен-Мишель, составь завещание”.
Не рисковали, пожалуй, только короли, которые, как и их подданные, тоже поклонялись святому Михаилу. С 1158 года, когда паломничество совершили сразу двое – король Франции Людовик VII и английский король Генрих II Плантагенет, и до 1562 года, отмеченного последним королевским посещением - Карла IX, в стенах аббатства побывало одиннадцать коронованных особ.
Строительство на острове велось вплоть до XVI века, превратив постепенно остров в маленькое поселение, увенчанное поставленной на самой вершине, на высоте около 90 метров над уровнем моря, прекрасной готической церковью. Она была построена в XI веке не на обычном фундаменте, а на трех криптах-часовнях, из которых монахи-строители создали на крутой гранитной скале горизонтальную платформу.
Отсутствие на скале достаточно большой плоской площадки вообще вынуждало архитекторов (а они с годами меняли друг друга, используя и развивая созданное предшественниками) тянуть здания вверх. Их многоярусность не только подчеркивала всегдашнюю устремленность верующих к небу, но, по мнению зодчих, символизировала разделение современного им общества на три сословия: тех, кто трудится, тех, кто воюет, и тех, то молится. И лучше других этому принципу соответствовали здания “Ла Мервей”, что по-французски означает “Чудо”.
Если вспомнить, что сам Монт-Сен-Мишель нередко называют “восьмым чудом света”, то сооружение “Ла Мервей” - настоящее чудо в чуде. Два его примыкающих друг к другу трехэтажных корпуса – западный и восточный, воздвигли на уцелевших во время последнего пожара стенах в рекордные сроки между 1212 и 1228 годами – то есть всего за шестнадцать лет. Объясняется такая скорость просто: стройке покровительствовал французский король, и не просто покровительствовал, но и давал на него деньги.
На первом этаже восточного здания размещается Странноприимный зал, где получали приют и пропитание неимущие паломники. Как говорилось в “Своде правил” аббатства, “в лице бедных и паломников мы принимаем Христа”. Второй этаж занимает украшенный когда-то роскошным декором Гостевой зал, в нем принимали знатных персон и королей Франции, в том числе таких известных, как Святой Людовик и Филипп IV Красивый. А третий этаж отдан под трапезную, или рефекторий, где монахи принимали скудную пищу (хлеб, овощи и вино и только в праздники – рыба и птица), в то время как один из них читал житие очередного святого. Подобную картину можно наблюдать в некоторых монастырях и сегодня.
Трапезная – самый красивый зал во всем “Ла Мервей”. Царящее в ней мягкое и равномерное освещение поражает. Чтобы понять, каким чудом (опять чудо!) это огромное помещение буквально купается в свете, нужно пройти вдоль него. По мере продвижения в длинных боковых стенах открываются и тут же исчезают... 59 узких и высоких окон. Этот гениальный прием позволил мастеру построить прочные могучие стены и в то же время залить весь зал светом.
В нем меня не оставляла мысль, что где-то нечто подобное я уже видел. Много позже вспомнил – в Мексике, в закрытом дворе замечательного современного здания столичного Музея антропологии. Там меня тоже поразил фокус с “закрывающимися” и “открывающимися” по ходу движения зрителя бесчисленными окнами. Вот только временной разрыв между этими архитектурными шедеврами составляет почти тысячу лет!
Еще один сюрприз ждет посетителя на третьем, самом высоком уровне западного корпуса “Ла Мервей” - крытый одним лишь небом клуатр, или монастырский двор. Окруженная с четырех сторон изящнейшей крытой колоннадой, усаженная цветами поляна необыкновенно оживляет суровый мир камня.
Неизвестно, был ли тут сад раньше, но в 1649 году монах Томас Ле Руа записал: “Внутренний двор монастыря покрыт свинцом, а поверх него – землей, где посажены кусты самшита и множество прекрасных цветов”. Он и сейчас такой, этот “открытый изменчивости неба и отражениям морским” клуатр - идеальное место для молитв и размышлений о высоком.
К XIV веку аббатство и поселок уже были окружены мощными оборонительными стенами с круглыми башнями и крепостными воротами. Благодаря им и островному положению, врагам никогда не удавалось захватить Мон-Сен-Мишель - ни в ходе Столетней войны между Англией и Францией, ни во времена религиозных войн во второй половине XVI века. Не помогали врагу ни малочисленность защитников, ни даже измена одного из аббатов, переметнувшегося на сторону англичан в 1420 году.
Зато в 1793 году остров без всяких боев захватывает “революционный народ”. Владения церкви объявляются “государственным имуществом”, а аббатство на переименованном в Мон-Либр - Гора Свободы (а как же иначе?) острове, как и положено в освобожденном от тирании обществе, превращают в гигантскую тюрьму. От того времени здесь сохранилось огромное деревянное колесо-ворот, с помощью которого наверх поднимали пищу для узников. Они же приводили механизм в действие, бегая вшестером внутри него буквально как белки в колесе...
Подавляющее большинство исторических памятников страны, видевших за долгие века многочисленные войны и поддавшихся натиску безжалостного времени, больше всего все-таки претерпели от Великой французской революции. Однако аббатству на “острове свободы” повезло: заключенным нужно было где-то работать и жить, поэтому приспособленные под тюрьму здания, по крайней мере, не разрушили. В отличие от других религиозных святынь, которые восставшая чернь очень быстро превратила в руины.
“Жаба в реликварии, - возмущался посетивший тюрьму на острове будущий автор романа “93-й год” Виктор Гюго. – Когда же, наконец, во Франции поймут святость монументов?”
Святость монументов революционеры действительно понимали своеобразно: первыми узниками новой тюрьмы стали около шестисот священников, противников так называемой гражданской Конституции духовенства. За святыми отцами последовали шуаны – выступившие в защиту Бурбонов крестьяне. Сажали в переделанные под камеры помещения аббатства и уголовников, и политических. В числе последних здесь томились известные республиканцы Арман Барбес и Луи Огюст Бланки. Всего же за семьдесят лет через эту “провинциальную Бастилию” прошло 14 тысяч заключенных!
В 1863 году Наполеон III приказывает закрыть тюрьму, а еще через десять лет Мон-Сен-Мишель официально вверяется архитекторам исторических памятников, ведущим с тех пор и до настоящего времени его реставрацию.
Проходит сто лет, и в уцелевшие кельи аббатства возвращаются монахи и монашки, с которыми население острова возрастает аж до 80 человек. В 1979 году ЮНЕСКО вносит Мон-Сен-Мишель в список Мирового наследия человечества, и туристическая известность его достигает самых отдаленных уголков планеты.

...Мы стоим на другом берегу залива. Под ногами остроконечные скалистые выступы, между которыми поблескивают лужицы, оставшиеся от последнего прилива. Ниже - серая влажная пустыня с едва различимым вдали остроконечным силуэтом чудо-городка.
За спиной нормандская деревушка с цветущей мимозой во дворах и пальмами на улицах. Для первых дней марта и в общем-то холодной Нормандии, где, по словам одного юмориста, “хорошая погода бывает несколько раз на дню”, - картина необычная. Невольно вспоминаются Москва, вокзальные старушки с букетиками веточек, усыпанных пряно пахнущими ярко-желтыми шариками, – где-то на “югах” уже пришла весна. Здесь, конечно, не юг, просто такой удивительный микроклимат, за который эту часть побережья прозвали северной Ниццей.
Справа, чуть поодаль, зеленеют окончательно оставленные водой “блуждающих” речек луга с пасущимися стадами овец. Животные, как, похоже, все в этой округе, не простые – вскормленных на просоленной морской водой почве их так и называют - “соленые овечки”.
Между тем наступает время очередного прилива. Со стороны Ла-Манша текут к берегу ширящиеся на глазах бурлящие ручьи, постепенно заливающие сначала самые нижние, а потом все более и более высокие камни. Как сотни и тысячи лет назад.