Сальвадор Дали: «...на меня обрушились все краски мира»

Как сказал великий испанец Федерико Гарсия Лорка, «острая звезда - алмаз, глубину небес пронзая, вылетела птицей света из неволи мирозданья...» Именно будто из неволи мироздания ещё в конце позапрошлого века вылетело искусство, которое сразу назвали новым, и, что самое интересное, новым оно остаётся и сегодня, больше сотни лет спустя.
Модерн, новизна - вот имя этого искусства. Где, когда оно зародилось? Парадоксальный ответ: да везде и во все века искры его проскакивали в скульптуре, живописи, архитектуре. Вспомните хотя бы Эль Греко, Брейгеля, Гойю... Но это были лишь отдельные вспышки. А модернизм как течение? Можем назвать три точки: Берлин, Париж и – Барселону.
Друзья! Приглашаю! Барселона ждёт вас. И не только в Испании, а здесь, в Нью-Йорке, в музее Метрополитен до июня продлится замечательная по накалу эмоциональности, по концептуальному и композиционному решениям, по высочайшему профессионализму и выстроенности всего ансамбля выставка.

Барселона, прекрасная и непостижимая, как непостижим Саграда Фамилия, собор Святого Семейства, задуманный и спроектированный фактическим зачинателем модернизма в архитектуре Антонио Гауди.
Вздыбленная, невозможная громада собора вонзается в неправдоподобно синее каталонское небо. «Эллипс крика пронзает навылет молчание гор. А-а-а-ай!» — стонут строки Лорки. Гауди строил собор почти сорок лет, до самой смерти, но успел возвести лишь центральный, абсолютно оригинальный неоготический портал Рождества. По его наброскам построены и порталы Веры и Страдания. И – парадокс – впечатление остаётся такое, будто сама эта недостроенность, незавершённость тоже входила в замысел гениального архитектора. Собор фантастической своей мощью заполняет пространство, а образностью выражает и непреходящую тревогу, и одиночество, и - многолюдство. Кажется, что собор, весь будто лепной, будто светится – сам, без подсветки.
Строительство его продолжается. «Вечная стройка», - вздыхают каталонцы и вносят свою лепту в священный долгострой. Уже возведены звонницы фасада Славы, колокольни Девы и евангелистов. Продолжается и отделка храма. Потрясает та сотня сюрреалистических скульптурных композиций во главе с вознесённой фигурой Христа, что создал Хосе-Мария Субиракс.
Да, долго и скучно достраивается Саграда Фамилия без Гауди, наверно, ещё лет на сто хватит.

О Барселоне рассказываю вам не я - рассказывает выставка, в честь удивительного города. И показав нам пусть и претенциозный, но, безусловно, уникальный храм, бесконечно выплёскивает новые и новые чудеса.
У улиц Барселоны, а уж у домов, Гауди измысленных, свои лица. Необыкновенные, живые, иногда искажённые гримасами – боли? насмешки? сомнений? Иногда несерьёзные, будто архитектор пытался отвратить нас от мыслей о многосложности жизненных коллизий и подтвердить сходство со всем ранее виденным. Болезненная фантазия – но гениальная фантазия. Изломанное видение природы – толчок преобразованию архитектурных форм, но допинг последующим поколениям. Барселонцы Жожоль, де Вильяра, Мунтанер, Калатрава и сотни других разнонациональных выдающихся зодчих – ученики и последователи Гауди.
Подробно останавливаясь на революции в архитектуре, не менее подробно и полно авторы экспозиции раскрывают тему приоритетности барселонского модерна в изобразительном искусстве и представляют зрителям многих испанских художников, чьи имена для нас стали едва ли не модными или, напротив, мало знакомы и для меня, например, были подлинным открытием.
Рамон Кассас создал, на мой взгляд, настоящий шедевр – «Эшафот». Самое страшное и глубочайше разработанное в картине – это образ толпы, жаждущей хлеба и зрелищ покровавей. А ведь это лишь предисловие. Впереди войны мировые с миллионами жертв и внутрииспанская гражданская война, на которую советские люди смотрели с одной стороны, Европа – с другой, а испанцы - изнутри. Какой она была в действительности, мы увидели по-настоящему в музее.
Великий Роден высоко оценил высеченную из мрамора необычайно эмоциональную фигуру скорбящей девушки – «Уныние» Хусеппе Ллимона. У Хосе Тогореса жаркие нагие тела его «Любовников» столь же выпуклы и скульптурны, хотя это живопись. Конечно же вы не пройдёте мимо чисто испанских, любовью к своей стране пронизанных модернистских пейзажей Хоакима Суньера и вершинной, душу потрясающей картины Хулио Гонсалеса – символа братоубийственной войны «Кричащая Монтсеррат». Бьёт, как током.
Но, разумеется, привлекают внимание полотна Пабло Пикассо, сорок две его работы – практически обширная, внутри выставки экспозиция шедевров крупнейшего художника современности, новатора, философа, психолога, бойца, пацифиста, жизнелюба. И что очень важно, мы можем наблюдать творчество Пикассо разных периодов – от раннего, потом через голубой и розовый, через годы самопознания и обострённого познания женщины и человеческих взаимоотношений к высочайшей гражданственности, к антифашизму, к живописи протеста, к «Гернике».
Как любовно, как трогательно написал юный Пикассо сестру Лолу, её гордый нрав, её мантилью, без которой испанская женщина просто не мыслится. Недаром, когда Пикассо в 1917 году посетил Барселону, чтобы представить матери будущую жену, русскую танцовщицу Ольгу Хохлову, он накинул на возлюбленную мантилью и так её запечатлел. Очень хороши его «Женщина в зелёном», «В антракте» — театр в Барселоне боготворили, и на выставке посвящены ему и картины, и рисунки, и макеты интерьеров. Многие от Пикассо.
Замечательно, что наконец-то удалось увидеть одно из значительнейших полотен Пикассо «Жизнь». Картину привезли из Кливлендского музея. Это гениальный монтаж, написанный в начале прошлого века, когда само понятие о монтаже ещё отсутствовало в живописи. Пабло был поражён гибелью друга, тоже художника Карлоса Касагемоса (его талантливый рисунок, отображающий таинство любви, сейчас на выставке), но, главное, бессмысленностью поступка: покончил с собой из-за ничтожной певички, изменившей с другим. Запредельные выразительность и эмоциональность, подлинное горе. В картине как бы четыре сюжета: нагая пара как символ печали (рентгеновское исследование доказало, что лицо мужчины – это автопортрет Пабло); мать (Мадонна?) с младенцем; в глубине ещё одна пара, не отпускающая друг друга, а на земле распростёршееся, уже растворяющееся во времени тело друга, которого не забыть.
Ещё один шедевр: «Слепой». Удлинённый, как у Эль Греко, силуэт, руки, осторожно нащупывающие кувшин. Нищета и безнадёжность. Потрясение. Так же, как «Голова крестьянина», как пейзажи, в том числе и кубистические.
Чего только нет на этой выставке барселонского модерна: мебель, керамика, ковры, шпалеры, инкрустация по дереву, афиши, макеты...
Нельзя не сказать об оригинальных работах знаменитого дадаиста Фрэнсиса Пикабия с его механическими символами, замысленными как резонаторы между обществом и личностью. О красно-чёрных сериях и фаллических символах взрывного авангардиста-революционера талантливейшего Хуана Миро...
Но не забывайте: подзаголовок выставки – «От Гауди к Дали». И хотя великий бунтовщик Сальвадор Дали в огромной выставочной панораме (более трёх сотен артефактов) представлен лишь четырьмя работами, но это те его уникальные творения, которые определили новую эру в модернизме: ещё выше подняли гражданственную пафосность сюрреализма. Пример? «Предчувствие Гражданской войны» Дали – это одна из сильнейших антивоенных картин.
Музей находится на манхэттенской 5-й авеню между 82-й и 83-й улицами. Поезда метро 4, 5, 6 до остановки «86-я улица». Не посетить эту выставку нельзя.