ВЕСНа августаЗаметки о сороковом фестивале «Mostly Mozart” в Линкольн-Центре

В нынешнем году исполняется 250 лет со дня рождения человека, которого в сильно сокращенном светском варианте звали Вольфганг Амадей Моцарт. По удивительному стечению чисто календарных обстоятельств в этом же году в нью-йоркской Мекке искусств - манхэттенском Линкольн-Центре - проводится сороковой ежегодный фестиваль «Mostly Mozart». Программа его фантастически богата: фестиваль открылся самой первой симфонией Моцарта, завершат его три последние.
Знаменитый финский композитор Магнус Линдберг привез свой первый скрипичный концерт, написанный в память о Моцарте. Эпатажный режиссер Петер Селлерз инсценировал неоконченную оперу молодого Моцарта «Зайда». Известный американский хореограф Марк Моррис поставил балетную композицию «Моцартовские танцы». Блистательный Гидон Кремер со своим ансамблем «Кремерата Балтика» подготовил большую программу моцартовских скрипичных концертов. Знаменитый Джошуа Белл с друзьями выстроил программу камерной музыки. Произведения современников Моцарта и музыка последующих веков, лекции, концерты вечерние в большом зале и ночные - в элитарном Стэнли Каплан Пентхаус, словно возносящем зрителей и исполнителя над ночным Манхэттеном, мерцающим сквозь стеклянные стены... Зададимся же вопросом: а если бы все это было годом раньше или годом позже, меньше бы поклонников штурмовало кассы? Ответ очевиден: на Моцарта очарованные идут без всяких круглых дат: гений остался гением, и сотворенное им по-прежнему адекватно состоянию наших мятущихся душ, в которых есть все - от черной бури до солнца.
...От него остались портреты - но ни один не отличается законченностью черт. Равно как и собственно образ композитора: для многих Моцарт был и остается полумальчишкой в парике и камзоле, которому по господней прихоти выпало, доводя завистников до бешенства, писать много и легко (и даже легенда о черном человеке, заказавшем убийственный Реквием, не вполне вытесняет в нашем воображении, жаждущем радости, кинематографического насмешника Амадеуса). Время, однако, летит, страсти кипят, гипотезы вырабатываются. В нынешнем юбилейном году вышло несметное количество книг и исследований, посвященных творчеству Моцарта. Музыкальный критик Петер Хойт написал в фестивальном каталоге о том, что при жизни солнечный гений был, оказывается, известен как автор «трудной музыки» - настолько трудной, что заказчик струнных квартетов, взбешенный гармонической сложностью так называемого «Диссонансного квартета», в сердцах швырнул партитуру себе под ноги. В ранних исследовательских работах с долей некоторого неодобрения о Моцарте писали как об «интеллектуале». В середине девятнадцатого века произошло смещение оценок в сторону другой крайности: на фоне бурной музыкальности композиторов-романтиков произведения Моцарта стали казаться слишком безмятежными, едва ли не простоватыми. Сложилось даже мнение, что композитор вообще не затрудняет себя работой мысли (об этом в позитивном смысле - дескать, творец не заражен излишними изысками... - писал сам Чайковский). Век двадцатый подарил человечеству Фрейда, Фрейд человечеству - психоанализ, и тут уж у поднабравшихся не возникло проблемы приписать Моцарту «демонов, проникших в подсознание».
Спустя еще век - ставить ли нам свою упрямую точку, утверждая, что уж мы-то доискались, добрались до истины и поняли, что питало мысль гения? Самоуверенные, возможно, и наберутся окаянной смелости - а посвященные будут слушать и слушать, с оценками не спеша...
Француз Луи Лангри стал музыкальным директором фестиваля в 2002 году. Наследие ему досталось тяжелое: оркестр «Mostly Mozart» был известен не столько чистотой звучания и слаженностью, сколько амбициозностью и своенравием исполнителей, которым новое начальство с его профессиональной требовательностью пришлось не по вкусу. После долгих сидений за столом переговоров мир был отчасти восстановлен - но еще не один сезон оркестр звучал как, извините, сборная керосинщиков. Парижский маэстро несколько осунулся на нью-йоркской раскаленной сцене, но позиций не сдал. Когда в этом году я услышала, как оркестр вступает в первой части моцартовского Концерта Ре-мажор, то поняла: чудеса бывают. Неистовый Лангри научил музыкантов - музыке.
Концерт Ре-мажор для фортепиано с оркестром, созданный в 1788 году, носит название «Коронация» - так же, как и Месса До-мажор, исполненная в тот же вечер. Для бедствующего в тот период Моцарта создание концерта было не просто данью старой европейской традиции, предписывавшей процедуре передачи власти проходить помпезно и роскошно, а сопровождавшей ее музыке звучать соответственно. У композитора были практические соображения. Когда после смерти Иосифа Второго в 1790 году на австрийском троне происходила смена власти, Моцарт всерьез надеялся, что новый двор его заметит и пригласит на хлебную должность. Но взошедший на престол Леопольд, брат умершего, отнесся к концерту равнодушно. Однако звонкое название «Коронация» сохранилось.
Концерт написан в традиционной трехчастной форме. Первая начинается с мелодически многоцветной разработки, но и собственно оркестровая мелодия, и последующая фортепианная партия не перерастают ни во что более значительное, нежели их первые и единственные варианты. Но, как известно, ересь неслыханной простоты зачастую есть гениальность. У рояля в тот вечер царил великолепный Гаррик Ольссон, сполна подтвердивший вышесказанное. Ольссон известен умением делать невероятное из элементарного. Его мастерство детализации и тончайших нюансов может открыть бездны в любом бесхитростном мелодическом построении. «Коронация» - состоялась.
Месса До-мажор, также носящая название «Коронация», была написана Моцартом гораздо раньше - в 1779 году, еще до переезда в Вену. В провинциальном Зальцбурге центром музыкальной жизни была церковь, а не княжеский двор, и духовной музыки там писалось гораздо больше, чем в последующие годы в столице. Исследователи не имеют единого мнения о том, по какому поводу Месса До-мажор была создана - есть версия о том, что она была заказана для ежегодного чествования статуи святой девы в пилигримской церкви возле Зальцбурга. Эта коронация ежегодно благословлялась Папой Римским, и музыка нужна была одновременно сакральная и радостная. Есть и еще легенда о том, что в 1791 году император Леопольд Второй - тот самый, не пригласивший бедствующего гения ко двору, совершил путешествие в Прагу для принятия звания короля Богемского. Его сопровождал придворный композитор с пугающим именем Антонио Сальери, который, как ни странно нам это покажется, возил с собой партитуру Мессы До-мажор Моцарта и самолично дирижировал ее исполнением в пражском соборе. Миф рушится...
...Краткость и блеск - этого требовал архиепископ зальцбургский, и Моцарт написал каждую часть именно так - сжато и ярко. Литургический текст лаконичен, мелодии не имеют контрапунктического развития. Настроение торжественности сменяется горечью и гневом лишь при упоминании распятия сына божьего, но все возвращается к чистой радости и восславлению создателя.
Концертный хорал Нью-Йорка звучал слаженно и мощно. К сожалению, из четверых солистов только Хей-Кванг Хон, кореянка американского происхождения, прекрасное сильное сопрано, заслуживает совершенно искренних восторгов. Меццо-сопрано Сюзанн Менцер звучало достаточно глухо, «фоново», а мужские голоса - вообще на уровне студенческой студии.
Но Моцарт не померк.
...На следующий вечер мы счастливо попали в музыкальную гостиную Стэнли Каплан, где маэстро Ольссон - море обаяния и приязни к слушателям - объяснил, что его жизнь - это сдача себя в желанное рабство великому последователю Моцарта - Бетховену. Он сыграл три фортепианные сонаты. Будем справедливыми: не было в тот вечер в его игре гениальной отточенности, была лишь мудрая зрелость. И это свидетельствовало о том, что несовершенство возможно - видимо, потому тропы к высотам гениев не зарастают: ищется идеал.
Бэла Гершгорин