Охотники за алмазами

В израильских СМИ появились сообщения о том, что бывший глава “Мосада” Меир Даган стал председателем Совета директоров компании “Гулливер энерджи”, которая вместе с рядом иностранных партнеров занимается поиском месторождений золота в районе протекающей возле Эйлата реки Радон и урана в районе Мертвого моря. 

Надо заметить, что Даган отнюдь не первый, кто пытается найти уран и золото на территории Израиля, но до этого все подобные попытки заканчивались неудачей. 

 

А в начале мая в престижном американском издательстве “Нова” вышел сборник “Израиль: социальные, экономические и политические перспективы”, в котором, в числе прочих, опубликована статья известных израильских ученых Льва Эпельбаума и Юрия Каца о проблемах поиска полезных ископаемых в Израиле. 

 

Я решил побеседовать с одним из авторов этой статьи, профессором Тель-авивского университета Львом Эпельбаумом, о том, насколько велики шансы бывшего главы “Мосада” на успех и чем вообще богаты недра Израиля. Ведь обычно нас уверяют, что у нашей страны есть только одно ценное полезное ископаемое - еврейские мозги...  

 

- Господин Эпельбаум, так есть в Израиле золото или нет?

- Начну, если вы не против, издалека. Приехав в страну в конце 1990 года, я, разумеется, сразу же стал выяснять, что здесь происходит в области геофизики и геологии. Вскоре я получил приглашение на Израильскую ежегодную геологическую конференцию, которая, помимо прочего, была посвящена 90-летию “дедушки израильской геологии” профессора Пиккарда. В конце приглашения стояла приписка: “Просьба явиться в приличном виде”. Я растерялся. Что делать?! Смокинга у меня не было, и я решил появиться на конференции в обычной своей одежде - в костюме и при галстуке. Конференция была и в самом деле представительной. На нее собрались все, кто имел какое-то отношение к геологии: ученики Пикарда, ученики его учеников, ученики его соратников и т.д. При этом всего два ее участника были в пиджаках и галстуках. Одним из них был я. Вторым...

- Сам юбиляр, профессор Пикард...

- Не угадали. Вторым был официант. Как оказалось, просьба “прибыть в приличной одежде” означала, что являться на конференцию в шортах и сандалиях не надо. С этой конференции и началось мое знакомство с тогдашним состоянием израильской геологии. Мне популярно объяснили, что Израиль - очень интересная страна с точки зрения тектонического строения, что здесь есть различные виды строительного и химического сырья, но ценных полезных ископаемых нет. Ни алмазов, ни золота, ни нефти, ни газа - ничего. Такова была основная доктрина, сложившаяся благодаря тому же профессору Пикарду еще в 60-е годы. Но в 60-е годы еще не было, что называется, “передовой геофизики”, не было электронных микроскопов и другой аппаратуры, которая появилась к началу 90-х годов. А самое главное - в 60-е годы не было тех гипотез и теорий по поиску полезных ископаемых, которые были взяты на вооружение в 80-90-х годах. Проблема заключалась еще и в том, что когда эти теории и гипотезы появились, израильские ученые их проигнорировали и остались верны выработанной концепции: раз полезных ископаемых нет, то, значит, их нет - и точка. Выступить против этой доктрины значило бросить вызов научному сообществу со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому понадобился приезд группы геологов и геофизиков из бывшего СССР, понадобилось время, чтобы они вошли в израильскую науку и приобрели в ней какой-то вес, чтобы нанести удар по таким взглядам. Должен заметить, что в связи с целым рядом причин советская школа геологии была все-таки посильнее израильской. Ваш покорный слуга, в частности, привез сюда свой опыт использования геофизических методов для поиска полиметаллических, золоторудных и других полезных ископаемых на Кавказе. Словом, когда мы стали использовать и развивать привезенные с собой из Союза наработки, вся концепция израильской геологии начала рушиться на глазах. Стало понятно, что полезные ископаемые в Израиле есть, причем самые различные.

- Но ведь для того чтобы понять это, достаточно было просто заглянуть в ТАНАХ. Из его текста явно следует, что на территории Израиля были, скажем, богатые медные рудники. Царь Соломон, говорится там, добывал в Тимне медь, из которой потом Хирам отливал различные аксессуары для Первого Храма...

- О медных месторождениях в Тимне действительно известно давно, с библейских времен. Их начали было повторно разрабатывать в 50-х годах прошлого века, но вскоре стало ясно, что гораздо дешевле закупать медь за границей, чем добывать ее здесь. В 2006 году одна мексиканская компания получила лицензию на добычу меди в Тимне и какое-то время успешно работала, но спустя два года, после того как там произошло несколько несчастных случаев, лицензию у нее отобрали. В той же Тимне, кстати, были обнаружены следы золота. Это позволило некоторым исследователям предположить, что там и располагались знаменитые копи царя Соломона. На самом деле золота там мало даже по современным понятиям, а уж по понятиям и технологиям того времени его добыча была вообще невозможна.

 

- Но бывший глава “Мосада” убежден, что в районе Эйлата имеются залежи золота. Должно же это его убеждение на чем-то основываться! И должен же он был как-то убедить инвесторов вложить в поиски этого металла те немалые деньги, которые они уже вложили и собираются вкладывать еще...

- Безусловно. Имеются данные, что в 10-11 столетиях примерно в 10 км к северу от Эйлата добывали золото, частично связанное с кварцевыми жилами, частично с другими породами, и выплавляли его. Несколько лет назад благодаря разработанным мной и моими коллегами методам магниторазведки археологических объектов мы составили детальные трехмерные физико-археологические модели этого участка. На основании нашей карты археологи обнаружили и те самые печи, в которых когда-то выплавляли добытое в районе Эйлата золото. Но еще задолго до этого известный израильский геолог Арье Гилат, приехавший в Израиль из Москвы в 1967 году, предположил, что в Израиле есть золотые месторождения, и оконтурил месторождение в районе Эйлата. Но в результате исследований Гилат с коллегами пришли к выводу, что речь идет о небольшом месторождении с концентрацией золота - 3-5 граммов на тонну породы...

- Да, не густо...

- Но это было раньше, сегодня такое месторождение уже отнюдь не считается небольшим. В современном мире активно разрабатываются месторождения с концентрацией золота и в один грамм на тонну. 3-5 граммов - это очень много. Дело в том, что изменились и оптимизировались методы обогащения золотоносной породы. Вместе с тем, следует учесть, что вопрос заключается не только в концентрации золота, но и в объеме месторождения. Обычно рентабельным месторождение золота начинает считаться, если общее количество его запасов составляет не менее 2-3 тонн. Вопрос как раз и заключается в том, каков общий объем месторождения близ Эйлата. Поисками ответа на него, как я понимаю, сейчас и занимаются привлеченные Меиром Даганом компании. Только после того как они проведут бурение параметрических и других скважин, получат данные геофизических исследований, построят трехмерную модель и произведут технологическое опробование, станет ясен объем месторождения и то, стоит ли его разрабатывать, или нет. Я не исключаю, что в итоге золота может оказаться там даже куда больше ожидаемого.

- Но поиски золота велись там и прежде, и все они ничего не дали...

- Да, но поиски эти до сих пор велись разного рода дилетантами и авантюристами, а не профессионалами. Помнится, однажды ко мне пришел некий господин и попросил помочь ему купить гравиметр. А стоимость хорошего гравиметра, между прочим, составляет 80-100 тысяч долларов. На вопрос, зачем ему столь дорогостоящий прибор, он ответил, что намерен с помощью гравиметра найти золото - на основе разницы между его плотностью и плотностью вмещающих пород. Когда я объяснил ему, что самородное золото встречается крайне редко, обычно в золотоносных месторождениях оно равномерно распределено в сопутствующих ему породах (в богатейших месторождениях Южной Африки концентрация достигает 50-100 г на тонну, но это редчайшее исключение), поэтому на разнице плотностей его не поймаешь, мой новый знакомый очень удивился и спросил: “Простите, но тогда зачем мне гравиметр?!” Сейчас геологи, кстати, ищут в первую очередь не само золото, а сопутствующие породы, свидетельствующие о его наличии.

- Вы сказали, что золотоносные жилы в том районе разрабатывались еще в раннем средневековье. То есть не исключено, что если даже там и было золото, то его давно уже вычерпали...

- В средневековье не было тех технологий, которые позволяли бы исчерпать месторождение. Люди того времени брали то, что, грубо говоря, лежало на поверхности. Но основные-то залежи находятся куда глубже того уровня, до которого могли добраться золотоискатели в 10-11 столетиях. Следует понять также, что в пустыне Негев имеется не только золото. Тот же Арье Гилат нашел неподалеку от Арада породы с повышенным содержанием не только золота, но и урана.

- Это еще один объект геологических поисков Меира Дагана и следующая тема нашего разговора...

- Понятно, что Меир Даган не похож на тех авантюристов, о которых я вам только что рассказывал, и область его интересов наверняка сформировалась после определенного изучения предмета. Уран в Израиле, безусловно, есть, причем во всех трех кратерах - Гадоль, Катан и Рамон. Кстати, ивритское слово “махтеш” вошло во все геологические справочники мира как обозначающее тектоно-эрозионный кратер, а Махтеш-Рамон является самым большим кратером такого типа в мире. Вообще там, где есть фосфориты, почти всегда есть и уран, а фосфориты в Израиле имеются. Проблема опять-таки заключается в том, что пока во всех изученных образцах содержание урана было ниже среднего. Именно поэтому до 90-х годов Израиль предпочитал не добывать свой уран, а закупать его в Южной Африке.

- То есть, на ваш взгляд, идея Меира Дагана добывать израильский уран в итоге потерпит фиаско?

- Я этого не сказал. Во-первых, как мы уже отмечали, технологии добычи и обогащения полезных ископаемых не стоят на месте. То, что еще вчера казалось нерентабельным, завтра вполне может оказаться прибыльным. Кроме того, возможно, Израиль предпочтет иметь пусть и более дорогой, но свой уран, чем продолжать его импортировать. Если нам вообще есть сейчас откуда его импортировать. Словом, согласитесь, что Меир Даган как бывший глава “Мосада” куда более информированный человек, чем мы с вами, и если уж он решил заняться поиском и разработкой уранового месторождения, то это не случайно.

- В последнее время вы руководили комплексными геолого-геофизическими, минералогическими и другими исследованиями в районе Махтеш-Рамона. Удалось найти там что-то интересное?

- Однозначно да. В Махтеш-Рамоне мы обнаружили повышенное содержание золота, платины, редкоземельных элементов, а также микроалмазы и большое количество главных минералов - спутников алмаза. Последнее крайне важно, так как обнаружение алмазов само по себе ни о чем не говорит - их могло вымыть какими-то случайными процессами. Следует также отметить, что неокатанность обнаруженных микроалмазов  и их спутников свидетельствует о близости нахождения коренного источника. Сопутствующие же породы однозначно свидетельствуют о том, что алмазы в Махтеш-Рамоне есть и, возможно, в весьма немалых количествах. Проблема заключается в том, территория Махтеш-Рамона объявлена государственным заповедником, и Управление по охране природы не разрешило нам вести отбор проб на глубине более 50-80 см. Но ведь понятно, что залежи алмазов, если они там есть, находятся куда глубже. Однако важно отметить, что все же это должны быть первые десятки метров, так как, напомню, Махтеш-Рамон является эрозионным кратером, где весьма существенный объем верхнего слоя был вымыт естественным путем.

- В таком случае вас можно поздравить с открытием нового месторождения?

- И да, и нет. К сожалению, государство не проявляет никакого интереса к таким поискам, а эксперты министерства энергетики и водных ресурсов все еще пребывают в плену у доктрины Пикарда, утверждающей, что в Израиле полезных ископаемых нет. В результате исследование месторождения в Махтеш-Рамоне было инициировано и организовано частной фирмой Клепача и Ваксмана, а душой этого исследования стал совершенно удивительный человек Владимир Ваксман, репатриировавшийся в Израиль в 1987 году. По приезде он, будучи высококвалифицированным специалистом по бурению скважин, устроился на работу гидрологом в компанию “Мекорот”. Чуть позже он попытался объяснить высокому начальству, что в Израиле “все не так, как надо”, и если компания не внесет изменения в свою деятельность, то лет через 20 у Израиля начнутся большие проблемы с водоснабжением. В итоге Ваксмана как нарушителя спокойствия поспешили уволить, а сегодня мы видим, что его прогноз сбылся со стопроцентной точностью. Так вот, благодаря Ваксману и Клепачу была проделана огромная работа, к которой были привлечены ведущие российские специалисты, задействованы лучшие российские лаборатории и т.д. Результаты получились очень обнадеживающие. Однако когда мы попросили у министерства продлить лицензию, нам ответили, что она будет продлена, если в породе Махтеш-Рамона будут найдены алмазы размером более 3 мм, причем пробы они будут брать сами. Но такие алмазы там попросту не могли быть найдены - как я уже сказал, искать коренные источники следует глубже 50-80 см. В итоге лицензию не продлили и исследования прекратились, хотя их стоило продолжать даже не ради алмазов, а ради обнаруженных нами редкоземельных элементов.

- Не так давно Биньямин Нетаниягу заявил, что в следующем десятилетии Израиль войдет в число крупнейших мировых экспортеров природного газа. Но, судя по вашим словам, у нас есть шанс стать экспортерами и целого ряда других полезных ископаемых...

- Все опять-таки зависит от целого ряда факторов. Действительно, еще недавно мало кто мог представить, что мы станем обладателями газовых месторождений такого масштаба. Ведь еще во времена мандата англичане вели здесь поиски нефти и газа и в результате, уже после образования Государства Израиль, в районе Ашдода было открыто крошечное нефтяное месторождение “Хелец”, которое, кстати, по сей день выдает около 12 тонн нефти ежедневно. Но на этом все и закончилось. Израильские нефтяные компании пробурили несколько десятков скважин в районе Мертвого моря, но обнаружили лишь следы нефти. Очевидно, повышенная сейсмологическая активность этого района помешала процессу аккумулирования больших запасов нефти (вместо одного большого нефтяного месторождения образовалось 100 мелких, что делает их обнаружение и добычу экономически бесперспективным делом). Затем, в 70-е годы, “Бритиш петролеум” вела разведку нефти и газа у побережья Израиля, но в итоге поиски были объявлены бесперспективными. На этом все в ХХ веке и кончилось. Понадобились технологии ХХI века, чтобы у наших берегов нашли промышленные месторождения газа. Причем, судя по всему, это только начало. В будущем, вероятно, будут открыты новые месторождения, причем не только газа, но и нефти. Перспективы нахождения других полезных ископаемых тоже вполне можно оценить как позитивные. Проблема заключается еще и в отношении к этим нашим природным богатствам. Скажем, мы пытались заинтересовать ряд известных бизнесменов перспективой разработки алмазов в Израиле, но нам заявили, что сегодня куда выгоднее импортировать их из Африки. Там, мол, и рабочая сила дешевле, и бюрократических проволочек куда меньше, и налоги ниже. Но говорить о том, что в Израиле нет полезных ископаемых, сегодня не приходится. Эту доктрину можно считать мертвой, хотя, к сожалению, все еще погоду делают те, кто за нее цепляется.

 

Вел интервью Петр Люкимсон 

“Новости недели”