Мой добрый друг Рузвельт!

Этим обращением начинается письмо, отправленное американскому президенту 12-летним мальчиком из Сантьяго в ноябре 1940 года. “Я не очень знаю английский, но знаю столько, чтобы вам написать, - продолжает юный автор. - Если можно, пришлите мне десятидолларовую купюру, зеленую американскую, в письме, потому что я хотел бы иметь одну из них”. И подпись - Фидель Кастро.
Вряд ли сейчас престарелый вождь захочет, чтобы ему напомнили о его детской выходке, особенно после того, как он два года назад “отомстил” могущественному соседу, отменив хождение американской валюты на “острове свободы”.
А тогда, когда он сочинял свое немудреное послание, будущий диктатор не знал, что обращаться к американскому президенту следует по-другому. Эта традиция восходит к Джорджу Вашингтону, первому президенту Соединенных Штатов, который заявил, что не будет откликаться ни на один титул, кроме простого “господин президент”. Таким образом Вашингтон утверждал, что он не король и не знатная особа, а всего лишь первый среди равных.
Именно так, “господин президент”, называют своего высокого адресата тысячи американцев, вот уже более двухсот лет отправляющих многочисленные письма в Белый дом. Подборка из них составила содержание недавно изданной Национальным географическим обществом книги Дуайта Янга “Письма в Овальный кабинет” (Dwight Young Letters to the Oval Office) с предисловием ведущего телесети Эн-би-си Брайана Уильямса.
В своих посланиях к президентам граждане страны разных возрастов и рас, имущественного и социального статуса, вероисповеданий и партийной принадлежности обращаются с просьбами и требованиями, критикуют, одобряют, наконец, просто дают советы своим высшим руководителям.
Очень важное письмо отправила 28 августа 1864 года Аврааму Линкольну рабыня Энни Дэвис из Мэриленда. Услышав о подписанной Линкольном и положившей конец рабству в отколовшихся Конфедеративных Штатах Америки “Прокламации об освобождении”, Энни не могла понять, отменено ли рабство в ее родном штате, оставшемся в составе Союза.
“Пожалуйста, дайте мне знать, - писала Дэвис, - свободны ли мы... Обращаюсь к вам за советом. Пожалуйста, напишите мне на этой неделе или как можно скорее”. Не известно, ответил ли президент на это письмо, но уже в ноябре 1864 года рабы в Мэриленде получили свободу.
Впрочем, отмена рабства не сняла с повестки дня вопрос о расовом неравенстве. Спустя много лет другой президент получил письмо на эту же тему. Преподобный Мартин Лютер Кинг потребовал от Джона Ф. Кеннеди обязательства “сделать все в пределах ваших конституционных полномочий для исполнения судебных приказов о десегрегации”.
А самое простое решение проблемы предложила Дуайту Д. Эйзенхауэру 12-летняя Ли Рассел из Майами. Она советовала завязать глаза всем школьникам, независимо от расы. “Думаю, им всем будет очень весело, - писала она, - и никто не будет драться”.
Дети вообще любят обращаться к президентам. По самым различным вопросам. Причем иногда видят в главе Белого дома защитника даже от собственных родителей. “Сегодня мама объявила мою спальню зоной бедствия, - пишет Рональду Рейгану семиклассник Энди Смит из города Ирмо в штате Южная Каролина. - Я хотел бы запросить федеральные средства, чтобы нанять команду для уборки в моей комнате. Я готов предоставить стартовый капитал, если вы сможете обеспечить встречное финансирование проекта”.
Президент понимал и ценил шутки. Вряд ли Энди рассчитывал на ответ, и наверняка удивился, получив официальную бумагу, написанную Рейганом от руки. Отметив техническую сложность - только орган, объявивший чрезвычайное положение, в данном случае мама Смита, вправе запросить федеральные средства, - глава правительства предлагал молодому человеку изучить программу администрации “Инициатива частного сектора”, которая предусматривала решение местных проблем... на добровольной основе.
Частым поводом для обращений к президенту были вопросы войны и мира. Непосредственно перед начавшейся в 1898 году Испано-американской войной искусный стрелок Энни Окли докладывала Уильяму Маккинли о готовности “предоставить в его распоряжение роту из пятидесяти женщин-снайперов”.
А через тридцать пять лет Френч Масси из Чайлдерсберга в штате Алабама тоже был полон желания вступить в бой, но, как он писал Франклину Д. Рузвельту, “мама и папа не подпишут необходимых бумаг для зачисления на службу... поэтому предлагаю вам как можно скорее снизить призывной возраст до 17 (семнадцати) лет”.
Однако не все испытывали такой энтузиазм. Например, десятилетняя Кэролайн Уэзерхогг из города Линкольн в штате Небраска, чья фамилия начинается с одной из последних букв английского алфавита, предлагала президенту, “чтобы отцов призывали в алфавитном порядке”, и даже указала номер своего телефона для быстрейшего ответа.
Иногда обращения к президентам, касающиеся военных проблем, меняли весь ход мировой истории. 2 августа 1939 года Альберт Эйнштейн в письме Рузвельту предостерегал, что нацистская Германия, скорее всего, работает над “чрезвычайно мощными бомбами нового типа”. Сообщение великого физика ускорило создание в Америке первых атомных бомб, поставивших точку во Второй мировой войне.
Как ни странно, среди писем на военные темы встречаются и откровенно юмористические. Призыв в 1958 году на военную службу Элвиса Пресли побудил трех подростков из Монтаны выразить протест президенту Эйзенхауэру: “Мы думаем, хватит того, что Элвиса Пресли послали в армию, но если вы сбреете ему баки, мы просто умрем!”
В некоторых письмах американцы дают президентам советы, которые порой звучат как поучения несмышленому. Когда Линдон Б. Джонсон сфотографировался с гончей собакой, поднимая ее за уши, его тут же упрекнули: “Каждый техасец должен знать, для чего собаке уши: чтобы слышать, а не для того, чтобы за них хватались”.
Было бы явным преувеличением сказать, что кубинские школьники пошли по стопам руководителя своей страны, когда несколько лет назад участвовали в кампании по просвещению американского президента. Если “несгибаемый” Фидель и помнит о своей детской просьбе, обращенной к будущему врагу номер один, то уж, конечно, этот эпизод в его биографии не афишируется. Зато он не преминул указать своей молодой “смене” на ошибку Джорджа Буша младшего, неверно процитировавшего кумира кубинских коммунистов Хосе Марти.
По инициативе Кастро дети адресовали Бушу более 150 тысяч писем по этому поводу. “Сэр! - начиналось одно из них, - я надеюсь, что, получив это письмо, вы узнаете все, что необходимо знать о нашем национальном апостоле”. Стал ли после этого президент Буш, который каждую неделю получает до 100 тысяч (!) писем, более образованным, судить не нам.
Все эти и миллионы других писем президентам принадлежат американскому народу. Они хранятся в Национальном архиве в Вашингтоне и в президентских библиотеках по всей стране, где любой гражданин может с ними ознакомиться. И в случае надобности последовать примеру их авторов.