Однажды на Песах...

У каждого еврея есть своя любимая пасхальная история, которая передается в семье из поколения в поколение. История эта произошла либо с самим рассказчиком, либо с кем-то из его знакомых и родных. Вот что довелось услышать автору этих строк от совершенно незнакомых людей на иерусалимской тахане-мерказит...

 

Трудно было подождать?!

 

- Эту историю в нашей семье любят вспоминать за неделю до Песаха. Не берусь сказать, о каком-то реальном случае идет речь или просто об анекдоте. 

 

Как вы наверняка слышали, в позапрошлом веке у большинства польских и украинских помещиков были управляющие-евреи. Причем многие помещики, с одной стороны, держались с такими управляющими на короткой ноге, а с другой, любили напомнить, кто здесь раб, а кто господин.

 

И вот однажды в каком-то городке случилась большая пьянка, во время которой помещики усадили с собой за стол своих управляющих. Когда выпито было немеряно, стали помещики один перед другим похваляться, чей еврей лучше да вернее. В конце концов дело дошло до того, что помещики стали заключать пари, чей управляющий готов будет выполнить любую, даже самую безумную их прихоть. И что вы думаете?! Эти евреи делали то, чего от них требовали: один спел, другой станцевал, третий облобызал сапоги своего пана...

 

И тут один помещик (он, кстати, был не поляк, а украинец, и это обстоятельство у нас в семье почему-то подчеркивается особо) заявил:

 

- Это что! Вот если я велю своему Янкелю креститься, он крестится! Правда, Янкеле?!

Янкеле попробовал было отпираться, сказал, что хочет остаться евреем, но помещик никаких возражений слушать не желал.

- Либо ты сейчас заявляешь, что переходишь в нашу веру и кладешь на себя крест, либо завтра я выгоню тебя не только из управляющих, но и из дома! – заявил он.

И Янкеле сказал, что, так и быть, придет в следующее воскресенье в церковь и примет крещение. Вернулся он домой сам не свой и рассказал обо всем жене.

- Все, Хана, – сказал он, - продал я свою душу! Мы больше не евреи и с евреями нам, как прежде, не жить. Хочешь с детьми уйти от меня – уходи!

 

Жена, конечно, огорчилась, но заявила, что с мужем не расстанется.

 

Прошел один день, второй, третий... Янкеле ходит мрачнее тучи, что совсем не устраивает помещика.

- Что с тобой, Янкеле? – интересуется он. – Где твоя улыбка, где твои еврейские шуточки?! Ходишь сам не свой...

- Да какие ж могут быть еврейские шуточки, если вы обязали меня креститься! – отвечает Янкеле.

- И все из-за этого? – спрашивает хозяин. – Было бы из-за чего горевать! Ну подумаешь, были пьяные, мало ли каких глупостей человек во хмелю наделает! Мне надо было просто покуражиться перед соседями, а принуждать я тебя ни к чему не собираюсь. Хочешь оставаться евреем – да оставайся ты себе на здоровье!

 

Тут же Янкеле поспешил домой и с порога крикнул:

- Радуйся, Ханеле, мы снова евреи!

 

Смотрит, а жена от этой вести что-то совсем не в восторге.

- Что с тобой, Ханеле? – спрашивает он.

- И о том, что мы снова евреи, ты мне сообщаешь сейчас, за неделю до Песаха?! Не мог подождать с возвращением две недели, чтобы мне не возиться с этой кошмарной уборкой?!

 

В заслугу “мацы из Варшавы”

 

- У меня нет своей пасхальной истории, зато я знаю удивительную историю Моше Меламеда. Есть такой еврей, обычно он сидит в дни праздника Песах у входа в Старый город и раздает прохожим мацу, чтобы светские евреи не покупали бублики и другое квасное у арабов. Так вот, этот рав Меламед любит рассказывать про своего деда, который был одним из чудом выживших участников восстания в Варшавском гетто... 

 

В последние дни восстания те, кто еще оставался в живых, собрались в каком-то бункере. Было это как раз накануне Песаха, и дед Моше Меламеда, рав Шмуэль-Моше Гольцберг, попросил всех собравшихся в бункере отдать ему последние драгоценности, чтобы пойти и купить мацу. Все обитатели бункера знали, что это будет последний седер в их жизни. 

Что, простите?! Да, это абсолютно точно и подтверждено историками: до последнего дня существования Варшавского гетто и даже в некоторых концлагерях евреи пекли мацу и соблюдали все предписания Песаха. Маца эта и в самом деле была очень дорогая.

 

Так вот, рав Гольцберг купил три кило мацы и поспешил с этим драгоценным грузом назад, в бункер. Но по дороге на него напал мешугене. Дело в том, что (хотя об этом почему-то писать не принято) многие жители Варшавского гетто от голода сошли с ума, стали есть крыс и вообще опустились до уровня животных. Они нападали на прохожих, вырывали у них из рук еду, порой даже убивали людей из-за куска хлеба. Так вот, один из таких сумасшедших напал на рава Гольцберга и вырвал у него из рук пакет с мацой. Рав в первый момент опешил, но затем вступил в схватку с безумцем. Между ними завязалась отчаянная борьба. В конце концов раву Гольцбергу удалось вырвать мацу из рук своего противника. Бросив ему пару ломтиков мацы (все же речь шла о еврее!), рав Гольцберг принес все остальное в бункер. Но в пакете к тому времени не осталось ни одного целого листа мацы. Так что если принято встречать седер Песах с “маца шмура” (сохраненная маца. - Ред.), то последний седер защитников Варшавского гетто проводился с “маца швура” (сломанная маца. - Ред.). 

Рав Шмуэль-Моше Гольцберг верил, что остался жив именно потому, что в любой ситуации продолжал выполнять заповеди Всевышнего. Его внук Моше Меламед уверен: именно благодаря маце из Варшавского гетто ему дарована честь раздавать евреям мацу в Старом городе Иерусалима, у входа в Еврейский квартал.

 

Праздник свободы

- Вы спрашиваете, знаю ли я какую-нибудь историю про Песах? Наверное, хотите услышать историю про мацу или про пророка Элиягу... Знаете, многие тут увлекаются ритуальной стороной Песаха и забывают про его суть, а ведь это прежде всего праздник выхода евреев на свободу. Вот про свободу у меня как раз есть интересная история.

 

Должен сказать, что я не всегда выглядел так, как сегодня. Я родился и вырос в Меа-Шеарим и почти до двадцати лет ходил в лапсердаке и с пейсами. Потом вообще снял кипу, а сейчас, как видите, опять хожу в кипе, но в вязаной. Ничего не поделаешь, мы, евреи, любим шарахаться из крайности в крайность. Впрочем, я хочу рассказать вам не о себе... 

 

В начале 70-х, когда я приближался к главному перелому в моей жизни, в центре Меа-Шеарим был большой магазин по продаже пластинок. Мы, евреи, народ музыкальный, поэтому в магазине постоянно толкалось множество народу. Люди покупали старые и новые записи певцов на идише, великих хазанов и т.д. Кроме того, хозяин этого магазина тайно торговал светскими журналами и сигаретами вразнос, поэтому там всегда было много подростков – и меломанов, и хулиганов-шовавников вроде меня. Посреди магазина стоял огромный проигрыватель, на котором за 1 лиру можно было прослушать любую полюбившуюся мелодию. Время от времени кто-то из шовавников умудрялся поставить пластинку бесплатно, и тогда хозяин не отключал проигрыватель, а требовал, чтобы тот, кто поставил пластинку, сунул себе в уши вату.

 

Так вот, однажды я заметил в магазине паренька с длиннющими пейсами, в потрепанном лапсердаке. Паренек этот мог часами слушать музыку. Имени его я вам называть не буду, хотя если вы свой человек в еврейском мире, то в конце поймете, о ком идет речь. И вот как-то раз мы слушали новые записи, кажется, Розенблита, как вдруг в магазин врывается какой-то мужик и орет этому мальчику: 

 

“А, вот где ты пропадаешь, негодяй, вместо того, чтоб учиться!”

 

Хватает он парня за ухо и выводит из магазина.

Спустя два дня я снова заметил в магазине этого подростка и разговорился с ним. Оказалось, ему 14 лет, отец считает его позором семьи, постоянно избивает и держит в качестве домработника... В общем, история юности царя Давида в чистом виде! 

 

- Сейчас меня заставляют чистить кастрюли на Песах. При этом всем братьям и сестрам родители купили праздничную одежду, а мне вручили в качестве подарка старые брюки! - пожаловался он мне.

- Так в чем дело? - говорю я. - Послезавтра Песах, евреи выходят на свободу. Воспользуйся этим и тоже выйди на свободу!

Дальше, как оказалось, произошло следующее. За праздничным столом этот парнишка украл афикоман (часть средней мацы, которую съедают в конце седера) и незаметно спрятал его под рубашкой. Под конец праздничной трапезы он вышел из дома и побежал к своей тетке, жившей в Нахлаот. Когда пришла пора переходить к афикоману, в доме поднялся страшный шум.

- Где ребенок?! – кричала мать.

- Да плевать на ребенка, афикоман важнее: без него нельзя закончить седер! – отвечал отец.

Тем временем мальчик заявил тетке, что ни при каких условиях не вернется домой и вообще собирается пешком идти в Тель-Авив, чтобы поступить в светскую школу. Женщина с трудом уговорила его отказаться от этих планов, а затем договорилась с сестрой, что мальчика отдадут в такую иешиву, где дается и общее, и религиозное образование. И вот там парень расцвел. Очень скоро он стал одним из первых учеников иешивы, а затем получил стипендию на продолжение учебы в США...

 

К чему я все это рассказываю? Лет пять назад иду я по Манхеттену и вижу огромный, двухэтажный магазин еврейской музыки. А я, знаете ли, собираю редкие записи корифеев канторской музыки. Так вот, поднялся я на второй этаж, в отдел редких записей, и вижу - посреди зала стоит огромный проигрыватель.

 

- Если хотите что-то послушать, бросьте доллар в “купат-цдака”! – говорит мне хозяин магазина.

Смотрю я на него - и чудится мне в его облике что-то знакомое. В общем, не буду тянуть резину: несмотря на то, что прошло столько лет, мы друг друга узнали. Сейчас этот человек – владелец самого большого магазина еврейской музыки в Штатах и один из ведущих продюсеров, специализирующихся на организации концертов канторов и певцов на идише.

- А ведь ты сыграл в моей судьбе решающую роль, - сказал он мне. - До сих пор у меня в ушах звучат твои слова: “Послезавтра Песах, евреи выходят на свободу. Воспользуйся этим и тоже выйти на свободу!”. 

Так я вышел на свободу из своего Египта!

 

Подлинная история Элиягу Твито

- Даже не знаю, что вам рассказать... Есть одна история, на основе которой уже написано несколько рассказов, но я был ее непосредственным свидетелем и потому знаю, что писатели ее несколько укорачивают.

 

Так вот, расскажу вам все так, как было на самом деле. В те дни, когда я работал в сортировочном отделе Центрального тель-авивского почтамта, в одном из мешков мы обнаружили письмо без марки, на котором вместо адреса было написано: “Ле-Рибоно шель-Олам” (“Владыке мира”). 

 

Надо сказать, что такие письма без марки и адреса не редкость даже сейчас. Кому только не пишут таким образом! От пророка Элиягу до Мадонны (но не той, которая родила Иисуса, а певице-каббалистке). Но тут дело было перед Песахом, и наш начальник решил письмо вскрыть. Там было написано: “Владыка мира! Моя жена постоянно пилит меня за то, что скоро Песах, а у нас нет денег на праздничный стол. Между тем, как Тебе прекрасно известно, я не работаю. Не мог бы ты послать мне на праздник тысячу шекелей?

 

С уважением и верой в Тебя и Твои возможности - Элиягу Твито”.

 

На конверте был и обратный адрес - отправитель письма жил в квартале а-Аргазим, а этот район считался одним из самых неблагополучных в Южном Тель-Авиве. Словом, дальше все как в книжках... Наш начальник решил сделать доброе дело, народу на главпочтамте работает много, так что за пару часов мы собрали тысячу шекелей, обменяли их, чтобы получилось десять 100-шекелевых купюр, и отправили их этому самому Твито.

 

Ну а теперь расскажу то, о чем никто не написал. Прошел год. Накануне Песаха мы опять находим в неразобранной почте письмо на имя Владыки мира от того же Элиягу Твито из квартала а-Аргазим. В письме говорится следующее: “Владыка мира! Моя жена опять пилит меня за то, что скоро Песах, а у нас нет денег на праздничный стол. Между тем, как Тебе прекрасно известно, я по-прежнему не работаю. Ты мне очень помог в прошлом году. Не мог бы ты помочь мне снова и еще раз послать на праздник тысячу шекелей?

 

С уважением и верой в Тебя и Твои возможности - Элиягу Твито”.

 

Наш начальник опять стал организовывать кампанию по “совершению чуда”, но на этот раз люди давали деньги неохотно, некоторые вообще отказались давать что-либо, так что к концу рабочего дня собрали всего 900 шекелей. Превратили их в девять 100-шекелевых купюр и отправили этому Твито.

 

Проходит неделя, и мы обнаруживаем в почте новое письмо на имя Владыки мира и сразу видим, что оно все от того же Элиягу. На этот раз в письме было написано следующее: “Владыка мира! Крайне благодарен Тебе за то, что ты второй раз выручил меня в канун Песаха. Однако на израильской почте работают воры, так что из присланной Тобой тысячи шекелей до меня дошло только 900. Не мог бы Ты покрыть недостачу и прислать еще 100 шекелей?

С уважением и верой в Тебя и Твои возможности - Элиягу Твито”.

 

Тут один из моих коллег не выдержал и написал этому попрошайке письмо следующего содержания:

 “Дорогой мой Элиягу! Я тут подумал: а почему бы тебе не попробовать поработать? Если ты заглянешь на тель-авивский главпочтамт, то сможешь найти там вакансии или в отделе сортировки почты, или в каком-то другом отделе. Больших заработков Я тебе не обещаю, но свои 4 тысячи шекелей в месяц ты будешь иметь, а если не поленишься, то и 6 тысяч. С любовью и верой в тебя - Твой Бог”.

 

Что вам сказать... Почти месяц после этого письма мы ждали, что Элиягу Твито придет к нам устраиваться на работу, но он так и не появился. Правда, и писем Богу он тоже, видимо, больше не писал... 

 

Крысы и Галаха

- У меня нет истории про Песах, зато я знаю анекдот про этот праздник. Правда, анекдот старый, зато хороший... Как-то приходит еврей в один из будничных дней Песаха к раввину и говорит:

- Ребе, у меня в доме завелись черти!

- С чего ты взял? - удивился раввин.

- Вы понимаете, вроде мы самым тщательным образом откошеровали дом, вдруг и вчера, и сегодня я вижу на полу в комнате крошки хлеба... Кто же это еще мог сделать, если не черти?!

- А где ты хранишь квасное, которое продал гою? - спрашивает раввин.

- В чулане.

- А в доме есть крысы?

- Ого, и еще какие - размером с кошку!

- Так это крысы и таскают у тебя из чулана квасное! При чем тут черти?! – отвечает раввин.

- Ребе, но что же делать? – спрашивает еврей. - Как мне поступить, чтобы крысы не разносили хамец по кошерному дому?

 

Раввин задумался, а затем сказал:

- Знаешь что, положи крысам в чулан кусочек афикомана. Так как после афикомана есть запрещается, крысы перестанут есть до конца Песаха.

Поблагодарив раввина за ценный совет, еврей ушел, но спустя несколько минут вернулся.

- Ребе, - спросил он, - а почему вы так уверены, что крысы знают, что после афикомана есть нельзя, и вообще знают Галаху?

- Еще бы им не знать! - ответил раввин. - На прошлой неделе они съели в моем книжном шкафу все тома “Шульхан арух” (кодекс практических положений Галахи)!

 

Песах в Синае

- Для меня самым памятным пасхальным седером в моей жизни был седер, который я праздновал в 1975 году в Синайской пустыне. В те дни я служил в ЦАХАЛе на старой границе с Египтом, проходившей по Суэцкому каналу. Общий седер проводился для всего батальона, но границу ведь тоже нельзя было оставить незащищенной. Поэтому решено было бросить жребий, кто останется в карауле. Жребий пал на меня и еще на пятерых бойцов. Причем мы должны были находиться на приличном расстоянии друг от друга, так, чтобы следить за всей доверенной нашему батальону линией границы. 

 

Перед выходом в караул нам раздали индивидуальные продуктовые пакеты, в которых было все, что нужно для седера, включая пасхальную “Агаду”. А среди нас был один религиозный парень. И вот он говорит: 

 

“Раз уж мы обязаны всю ночь держать друг с другом связь по рации, то давайте вместе проведем седер!”

Так мы и сделали. Развалились на ящиках с песком и поочередно читали “Агаду”. Когда кто-то из читающих решал передать право чтения другому, он сигнализировал фонариком. Тьма вокруг стояла египетская, так что этот сигнал был виден далеко, и потому читали мы “Агаду” и пили свои четыре бокала с каким-то особым чувством. Ну а когда мы запели “Эхад ми йодеа?” (“Один - кто знает?!”), рация была уже не нужна: нас было слышно, наверное, за несколько километров. 

Понимаю, что ничего особенного в этой истории нет, но она греет мне сердце. Мы, та шестерка “караульщиков”, дружим семьями по сей день и, само собой, время от времени встречаемся у кого-то на седере. Но вот с тем надрывом “Один – кто знает?!” нам уже никогда не спеть. Нет, не спеть!

 

Ностальгия  по-настоящему...

Монолог пожилой дамы

- Что вам сказать... Недавно вот получила сообщение, что можно продать хамец по электронной почте. Скажите, куда мы идем?! Для чего из всего делать фарс?! Я помню, как лет тридцать-сорок назад в канун Песаха по Иерусалиму ходили специальные люди, помогавшие продавать хамец. Как правило, это были ортодоксы, но настоящие, глубоко верующие ортодоксы, а не те лицемеры, что сегодня! 

 

Помню, как у нас в доме все было уже прибрано, и мать с нетерпением ждала этого гостя, который вместе с ней составлял список, где у нас лежит предназначенное для “продажи” квасное и проводил всю церемонию. 

 

Вообще раньше все было по-другому. Вы не представляете, как чувствовалась атмосфера Песаха во всех районах Иерусалима, в том числе и светских! А сегодня хамец, оказывается, продают по электронной почте. Завтра они детей по и-мейлу начнут делать, вот что я вам скажу! Господи, куда мы только катимся?!

 

Думается, катимся мы все-таки к Песаху. Понятно, что с прошлого года никто из нас не помолодел, а раньше и трава была зеленее, и песни задорнее, и маца кошернее. Но еврейский народ, как и три тысячи лет назад, вновь садится за стол и надламывает “хлеб бедности, который ели отцы наши в Египте”. Так было, так есть, и так, хочется верить, будет. И за этим пасхальным столом всегда найдется место и для анекдота, и для семейного предания, и для какой-то занятной истории, которой только предстоит стать преданием... 

“Новости недели”