Дмитрий Хворостовский: В России стараюсь по улицам не ходить

– Дмитрий, судя по вашим интервью, вы человек аполитичный. Тем не менее вас как-то взволновали недавние события, связанные с итогами выборов?

- Я мало разбираюсь в этой ситуации. В принципе никогда не обращал большого внимания на действительность. 

Протестная тенденция, которая происходит сейчас во всем мире, мне явно не нравится. Протест не доводил и не доведет до добра. Это выбивает почву из-под ног любого стабильного государства, каким бы авторитарным или менее авторитарным оно ни было. 

Это вопрос исторический или национальный, если говорить, к примеру, о ближневосточных странах. В них американская модель демократии не имеет никакой почвы для существования.

– Но даже в сытом и спокойном Лондоне были волнения...

- Да, это происходит и в Европе, и в Америке. Это больше относится к определенной категории граждан. 

Если взять выступления молодежи, скажем, в Париже, то это просто хулиганство. Я думаю, что это раздутая, политизированная, вышедшая за рамки, демонстрация неимущих и не ждущих ничего от действительности.

– Вы принимали участие в лондонском концерте, посвященном 80-летию Горбачева. Это была дань уважения политику, который, между прочим, критикует современное руководство России?

- Это человек, которого я знаю. Отчасти я уважаю его, но большей частью не поддерживаю то, что случилось благодаря его политике. Я видел, насколько это было губительно для страны. 

С другой стороны, понимаю, что, может быть, не было другой возможности. Но политик – это не обычный человек, он должен искать и находить решения, сохраняющие государственность и государство. После развала страны было разбазарено все. 

Я говорю не только о своих впечатлениях, но знаю ситуацию и со слов моего отца, который видел, как это происходило, когда он работал на производстве. 

Я склонен доверять больше фактам, чем политическим лозунгам. Я вижу, с каким уважением относятся к Горбачеву на Западе, и вижу, как в родной стране он стал притчей во языцех, как костерят его простые люди, потерявшие все, даже те небольшие сбережения, которые они сделали при советской власти.

– Люди получили еще и свободу. Что лучше: сбережения или свобода?

- Свобода, конечно. Это главная цель, и она была получена.

– Ваши коллеги говорят, что в провинции упал уровень культуры. Тем не менее на ваших концертах – аншлаги. В этом заслуга ваших продюсеров? Ваш репертуар в Казани или Новосибирске отличается от того, что вы исполняете в Японии?

- Нет, я все также продолжаю навязывать классическую музыку. Иначе не назовешь. Особых реверансов я не делаю, понимаю, что люди не смогут два часа слушать Листа. Иногда иду на компромиссный вариант, и кроме классической музыки пою и популярную. Часто принимающая сторона просит исполнить военные песни. Так получилось, что у простых людей я ассоциируюсь с этими песнями.

– У эстрадных певцов есть такое понятие – «формат». Есть ли оно у оперных певцов?

- У нас все перемешано. Я выступаю по стране и общаюсь с теми людьми, которые делали гастроли Deep Purple, Джо Кокера. У этих певцов свой формат, у меня – свой. Это – классика.

– У нас в России до сих пор есть убеждение, что, дескать, только на Западе все самое лучшее. 

Вы побывали во многих странах, можете сравнивать. Западные певцы или музыканты лучше наших?

- Первые скрипки во многих оркестрах, даже в таком, как Лондонский филармонический, – русские евреи. Костяк труппы цирка Дю Солей тоже русские.

– А если говорить о музыкальных школах?

- Трудно судить об этом: где-то лучше, где-то нет. Я слышал, как играют западные оркестры – прекрасный качественный звук, комфортно, но нет конфликта, страданий, глубины. Не от того, что их не чувствует дирижер или музыканты. Спросите у Гергиева или Темирканова, что это может значить. Мне кажется, у них нет этого в генах. Это страны непуганых людей: они столетиями живут, не зная, что такое война, разруха и что такое любить человека. Настоящее искусство – это такое, которое было в блокадном Ленинграде, где люди ходили на филармонические концерты, через боль, голод, потери близких. Они видели в музыке избавление от страданий, как в религии. В девяностые годы, когда была разруха, люди тоже приходили на концерты классической музыки, как на религиозное действо.

– Если, например, по Невскому проспекту пойдет Елена Образцова, то ее узнают, наверное, человек пять. Если вы, то, не ошибусь, десятки, если не сотни. Известность в России вам не мешает? В Нью-Йорке вас воспринимают по-другому?

- В Нью-Йорке, Лондоне очень комфортно жить, даже если тебя узнают, это не напрягает. В России тоже бывает, что не напрягает, но в основном стараюсь по улицам не ходить. Езжу на машине.

– Тоска по России бывает?

- У меня больше тоска по Лондону. В России я бываю чаще, чем там. Я тоскую по своим родным, семье, дому, в котором живу и который очень люблю.

– Правда, что не общаетесь ни с кем из русской диаспоры?

- Ни с кем. Я вообще не тусуюсь. У меня есть жена, четверо детей. Мне бы для них найти время. Его всегда не хватает.

– Как вы отнеслись к тому, что «желтая пресса» полоскала ваше имя после вашего развода с первой женой?

- Я разводился по английским законам из боязни попасть в прессу. Идиот! Надо было по русским, но я поступил так, и считаю, что сделал правильно.

– Не оскорбило, что писали, дескать, вы пожадничали на алименты?

- Я не читал. Честно говоря, упрекнуть меня никто не может. Потому что моя бывшая жена получает столько, что если вы услышите сколько, то вам станет плохо.

– У вас был неожиданный для многих проект с Игорем Крутым. Он показался вам интересным?

- Мне было интересно попробовать новый жанр, спеть музыку, написанную специально для меня, – Крутой написал 24 песни. Материал обсуждался и делался на моих глазах. Это была увлекательная работа, которая захватила меня полностью в течение трех лет, и ее я сделал с большим удовольствием.

– Выступления ваших коллег с эстрадными певцами вошли в моду. Может, в этом причина, что вы согласились на проект Крутого?

- Я поступил так не потому, что это модно, а потому, что так должно делать. Я знаю, что есть такой жанр кроссовер. А вы знаете, кто его основоположники? Энрике Карузо, Марио Ланца, Федор Шаляпин. Великий оперный певец Шаляпин пел кафешантанные мелодии. Например, «Очи черные». По тем временам это настоящий кроссовер. Так что все новое – это хорошо забытое старое.

– Среди ваших друзей – Вячеслав Фетисов и Павел Астахов. Как получилось, что у музыканта друзья такие разные люди – спортсмен, юрист?

- Причем тут спортсмен и юрист? Так получилось, что мы встретились и познакомились. С Фетисовым я познакомился давно, еще когда жил в Нью-Йорке. Я часто бывал в «Русском самоваре», там мы и познакомились.

– А с музыкантами дружите?

Из друзей могу назвать Юрия Темирканова. Я очень уважаю и люблю его, и моя жена, и дети тоже его любят. У нас трогательные отношения, и я дорожу ими. Для того чтобы дружить с человеком, не обязательно тусоваться каждый день. У меня друзей очень мало. Есть люди, к которым я отношусь с пиететом. У нашей семьи есть подруга – американка, вдова одного из богатейших людей на планете. Наши отношения очень трогательные и удивительные. Мы счастливы, что встретили такого человека. Настоящая дружба, как дар свыше. Такая дружба не может случаться часто, если такое бывает, то один раз на миллион людей. Нашей семье и мне повезло, что такие люди окружают нас.

– Роль Дона Карлоса в опере “Эрнани” вы впервые исполняете в Метрополитене?

Именно Дона Карлоса пою впервые, но для меня это уже шестая опера Верди, говорят что я их коллекционирую. Риголетто, которого я спел в 2000, была самой сложной партией, Симон Бокканегра, в прошлом году, самой красивой. Но до Дона Карло мне надо было дорасти, эта партия поется очень высоко, тесситура почти как у тенора. Жаль только что мне приходится пробовать новую роль именно в Метрополитен - это же самая лучшая сцена в мире! Она не заслуживает того чтоб на ней что-то пробовали, надо сразу петь “начисто.” 

 

Не пропустите Дмитрия Хворостовского в опере Джузеппе Верди “Эрнани” 18 и 25-ого февраля в Метрополитен Опера. Билеты в кассе театра,  по  телефону  212-362-6000 или в интернете, metopera.org

 

Андрей МОРОЗОВ